Мэрилин Хэмилтон - Интегральный город. Эволюционные интеллекты человеческого улья
Интегральность города есть следствие природы интеграции городских холонов и иерархий, а также внутренне присущая целостность, вкладываемая каждым из этих элементов в целую систему. Интегрированная целостность – это один из способов описать сонастройку и согласованность города, а мера его оптимизации открывает нашему взору и способность города к эмерджентному возникновению.
Вполне возможно, что голографическая природа города раскрывает способность города к эмерджентному возникновению. Мы с лёгкостью видим целое, когда неожиданно перед нашим взором предстаёт голограмма из любой точки входа в городское пространство. Например, это означает, что если мы взглянем на качество системы здравоохранения или эффективность системы образования, то сможем получить вполне адекватную оценку качества жизни в городе или способности города развиваться. Каждый из секторов, рассмотренных в главах 5, 6, 7 и 8, предлагает голографические точки зрения на город.
Морфические поля в городе
Хотя иногда и затруднительно соприкоснуться с откровениями, предлагаемыми голографической точкой зрения на городское пространство, возможно, полезно рассмотреть город как целостное явление сквозь призму других фильтров восприятия. Если взглянуть сквозь призму перспективы Руперта Шелдрейка, то можно увидеть проблеск той незримой реальности человеческого бытия, которая была исторически известна людям, которые способны получить к ней доступ. Однако данный взгляд подавлялся теми, кто чувствовал угрозу в существовании чего-либо незримого и был готов отмести все неоспоримые свидетельства в пользу его существования.
Шелдрейк, будучи биологом, заинтересовался тем, каким образом такие биологические виды, как почтовые голуби, собаки и лошади, по всей видимости, знают, как путешествовать на большие расстояния и добираться до определённой точки назначения с невероятной точностью. Отдельные животные, похоже, способны соприкоснуться с намерениями человека и предугадать его поведение с высокой степенью точности (Sheldrake, 1988, 1999, 2003). Шелдрейк выдвинул положение, что каждый вид с течением времени создаёт энергетическое поле, невидимое невооружённому взгляду и нерегистрируемое существующими на настоящий момент инструментами, но при этом являющееся не менее реальным, чем радио или телевизионный сигнал. По его предположению, особи того или иного вида имеют встроенные антенны, открывающие им доступ к этому полю и позволяющие получить знание, в нём хранящееся. Собаки даже могут получить доступ к полю других видов, с которыми они тесно связаны.
Недавние исследовательские проекты Шелдрейка были расширены и включили спектр свойственных человеку явлений, известных как «чувство, что на тебя смотрят», телепатия, предвидение и пророческие сны (2003). Эти энергетические поля он называет морфическими или морфогенетическими полями. По всей видимости, у некоторых людей есть более развитая, чем у других, способность соприкоснуться с информацией этих полей. В некоторых удалённых племенах Амазонии и Индонезии, а также у многих коренных народов (например, австралийских аборигенов) эти способности получили широкое развитие и распространение среди всех членов общества.
В так называемых странах развитого мира лишь немногие признают наличие у себя умений, связанных с этими способностями, и общество проявляет мало доверия к тем, кто их практикует (некоторые исключения включают полицейские управления, негласно прибегающие к услугам лиц с паранормальными способностями, чтобы помочь в раскрытии сложных преступлений). Тем не менее, коль скоро научные данные в пользу этого феномена множатся день ото дня, не столь сложно предположить, что город может являть собой особенно богатую сферу для демонстрации существования таких полей. Сегодня мы можем измерить количество физического тепла, излучаемого городами. Мы также способны управлять телевизионными сигналами и радиосигналами, так что индивидуальные приёмники могут перекодировать сигналы в приемлемые сообщения для информирования и развлечения. Если теория Шелдрейка верна в отношении отдельных людей, то в довольно неотдалённом будущем мы сможем открыть, что каждый город обладает морфическим полем, которое отражает (и даже передаёт) паттерны сознания, которые всё время генерируются индивидами и группами.
У философа Эрвина Ласло есть сходные мысли. Он называет морфическое поле «полем акаши» (Laszlo, 2004), используя санскритское слово, значащее «небо» или «эфир». Вместо того чтобы опираться на биологические данные, он обращается к физике, на основании которой предполагает, что пространственный вакуум не пуст, а наполнен энергией-информацией, которую мы попросту ещё не признали или к которой ещё не научились получать доступ сколь-нибудь изощрённым способом. Доступ к нему, как правило, происходит случайно, а не преднамеренно, несмотря на тот факт, что во всех культурах на протяжении тысячелетий истории отдельные индивиды обучались этому таинственному навыку. Ласло полагает, что поле акаши содержит в себе извечный архив всей человеческой (и планетарной) деятельности – подобно тому, как мозг, по всей видимости, содержит в себе запись всей индивидуальной деятельности с момента рождения (или зачатия).
Концепция морфических полей или полей акаши открывает следующую возможность: мы могли бы использовать разум, сконцентрированный в городах, чтобы произвести гораздо более высокие (и более сложные) интеллектуальные способности, нежели всё, о чём мы когда-либо мечтали. Если мы действительно научимся совместно мыслить, то мы сможем воспользоваться возросшей мощностью параллельной обработки информации, которая позволила нам спроектировать современные компьютеры и нейронные сети (наподобие тех, в которых персональные компьютеры связаны друг с другом, чтобы осуществлять поиски внеземной жизни в рамках программы SETI). Если мы сможем этого добиться, то будем наблюдать серьёзнейший фазовый сдвиг в человеческом разуме, который придаст городам новый импульс по созданию оптимальных жизненных условий для обеспечения лучшего человеческого существования. К тому же, будучи настроена оптимистично, я предполагаю, что, когда эти способности разума будут использованы, мы наконец-то сможем достичь мощностей, которые позволят добавить ценность к жизни на планете Земля посредством обеспечения устойчивых (то есть не истощающих ресурсы) и эмерджентно возникающих (то есть непрерывно создающих новые способности из имеющихся ресурсов) процессов.
В то же время, независимо от того, можно ли доказать существование данных полей или нет, люди при обращении к этому образу могут соприкоснуться с духом города. Этот дух, быть может, и нельзя перевести в метафору (см. панель «Комплексный город»), но ключевые ценности города нередко можно перевести в качества, которые люди переживают как нечто апокрифическое даже до того, как маркетологи успевают дать им какое-либо наименование. Торонто хорош. Париж романтичен. Рим – столица. Рио игриво. Новый Орлеан был озорным. Даллас целеустремлён. Лондон – город финансистов. Нью-Йорк – свобода.
Этот дух ощутим и совместно разделяется горожанами, которые чувствуют, когда он здоров, в опасности или повреждён, и борются за то, чтобы вернуть его в благополучное состояние. Мы могли наблюдать в свете недавних катастроф, что даже непосвящённые с готовностью выходят на марши протеста, чтобы восстановить дух города. Горожане, испытавшие на себе превратности природных катаклизмов и террористических актов, проживающие в таких городах, как Нью-Йорк, Новый Орлеан, Осака и Мехико, могут единогласно подтвердить реальную силу совместно разделяемых намерений по восстановлению здоровья в прошедшем через испытания городе. Подобная надличностная поддержка неизбежно поднимает дух внутри города и вдохновляет на перестройку, восстановление и замену всего, что было повреждено.
Заключение
Если мы не будем рассматривать города как целостные системы, то не сможем определить сущностные моменты их предназначения, сонастройки и согласованности. Мы будем слепы к видению паттернов, процессов и структур в живых системах, способных информировать нас о естественном эмерджентном возникновении циклов и фаз городского развития.
Если мы не будем воспринимать города как целостные системы, то мы обречены никогда не достичь жизнеутверждающих результатов, наполненных взаимной поддержкой отношений и опирающихся на гибкость благосостояния. Мы будем фокусироваться на временных контекстах, которые излишне миниатюрны, на пространственных контекстах, которые излишне плоски, и на человеческих контекстах, которые слишком узки.
С другой стороны, если мы будем рассматривать город как целостную систему, то сможем признать ценность встроенной в него мудрости, обеспечивающей его выживание в уникальных жизненных условиях; таинства его коллективной жизненной силы; необъятного потенциала, которым он обладает в форме энергии, информации и материи. Целостное видение города позволяет нам по-настоящему оценить успешность его подсистем и даёт контекст, посредством которого мы можем достичь понимания и пребывать в потоке эмерджентного возникновения.
