Андрей Курпатов - 7 настоящих историй. Как пережить развод
Молчанием и ожиданием вы ничего не решите, а главное – вы просто себя погубите. Поэтому для начала, как бы вам ни было страшно, проведите этот разговор и озвучьте свою позицию.
Я желаю вам силы и решимости! Позаботьтесь о себе!»
Ух! Грозный доктор. Судя по тому, как информация была подана в итоговом варианте, то есть в публикации, даже очень грозный. Хотя почему я грозный, поймет только тот, кто знает: женщина пришла на консультацию не потому, что она не может больше терпеть мужа, который живет на две семьи, что получилось в журнальном варианте. Нет, она пришла на консультацию со «скотомой» – тут вижу, тут не вижу: мужа вижу, развод не вижу. И кто-то должен был ее разбудить. Грозно. Потому что жить нужно.
Вот такие фокусы подсознания.
История из практики
«Я без него задыхаюсь…»
В «красном кресле» передо мной сидит Ирина – активная, разговорчивая, очень приятная, миловидная женщина. Ей 42 года, она доктор технических наук, уже месяц как выполняет обязанности декана в университете. Всегда жила в одной квартире с родителями. У Ирины один ребенок – девочка, точнее уже девушка. А причина обращения за психотерапевтической помощью – развод. После 20 лет совместной жизни от нее ушел муж.
– В целом вы работой довольны? – спрашиваю я Ирину.
– Да, преподавание нравится, я вообще – трудоголик, – бодро отвечает она. – Научная деятельность у меня – метод ухода от бытовых проблем. Изматывала себя на работе, чтобы дома уже сил не было думать о личном.
– Чувство тревоги, внутреннего напряжения – знакомые ощущения последнее время?
– Да, еще нарушения сна, просыпаюсь в 4 утра – и не заснуть, представляю себе, сколько проблем нерешенных, мысли всякие в голову лезут…
Ирина рассказывает, что стала очень плаксивой и раздражительной. Часто ощущает чувство подавленности, отчаяния.
– Полтора года назад мне поставили на пустом месте бронхиальную астму, – также сообщает Ирина.
– Что значит «на пустом месте», у вас были приступы удушья?
– Да, приступы были. Никто не мог понять, на что аллергия.
Приступы удушья начались у Ирины в Сочи на отдыхе два года назад. После отпуска Ирина вышла на работу и поняла, что не может вести занятия – голосовая нагрузка огромная, а приступы кашля все учащаются. Ирина с юмором рассказывает, как задыхалась на заседаниях ректората: «Одна тетка среди мужиков и кашляет все время». Но потом стало не до смеха. Ирина легла в больницу. Там заставляли голодать, похудела. Приступы удушья прошли. Но кашель – нет.
– Ко мне никто не приезжал, не навещал в больнице, – добавляет Ирина. – Я тогда первый раз почувствовала: что-то произошло в семье.
Родителям Ирины по 80 лет, но, несмотря на возраст, они ведут активный образ жизни: мама преподает английский, папа, бывший военный, тоже до сих пор работает. Ирина привыкла всегда слушаться и выполнять волю родителей. Воспитывали ее строго, «жила как в армии».
– А что у нас с супругом?
– Чем он для меня был ценен в жизни – он неконфликтный, – рассказывает моя собеседница. – Никогда не повышал тона, не попрекал ничем. Мы ведь с 1–го класса вместе, друг друга понимали с полуслова. При этом он – довольно странное существо, – грустно шутит Ирина. – Мог на пять дней исчезнуть. Потом появиться как ни в чем не бывало: «Я был у друзей». Мог в другой город уехать. Но я понимаю, физические нагрузки в нашей квартире – немыслимые.
В одной квартире жили мама Ирины, папа, сама Ирина, ее муж, подрастающая дочь, плюс к тому две кошки и собака. И все это товарищество на 2 малогабаритные комнаты. Последние пять лет Ирина все время думала – надо «спасать себя и разъезжаться». А с другой стороны, постоянно себя одергивала – родители старенькие, все равно им помощь нужна.
– То есть эта ситуация уже лет пять продолжается?
– Просто раньше все было вместе: ребенок болел, потом мама, перестройки всякие, работа, не до себя было, – вспоминает Ирина. – Наверно, изначально была неправильная позиция моя, надо было уходить из дома.
– А муж – малоответственный товарищ? – уточняю я.
– Вот что касается дочери – на него можно было железно положиться: уроки, поликлиника, все собрания в школе, прогулки, все делал. Этим летом я устроила очередной скандал, сказала, что необходимо снимать квартиру, на что дочь и муж мне ответили – ни за что. С другой стороны, дорого безумно квартиру снимать, а комнату – бессмысленно. Соседи могут оказаться еще хуже, чем сейчас родители, – объясняет Ирина. – Купить жилье мы не в состоянии, и меня не поддержали. Дочь сказала, что не уйдет из квартиры, она здесь выросла. В общем, постоянный конфликт в семье был уже давно.
Ирина выписалась из больницы как раз под Новый год. Мужа дома не было. Он вернулся через три дня с елкой и, отыскав предлог, опять испарился. Новый год прошел без него, и Ирина, конечно, жутко переживала. При этом она была уверена, что он, как обычно, находится у своей мамы. В первых числах января у мужа день рождения, и, несмотря на ссору, Ирина собиралась его поздравить. Но тот сначала и вовсе отказался встречаться. Потом начались странные телефонные разговоры, во время которых Ирина и узнала, что у ее мужа есть другая женщина. Потом встретились в кафе. Муж сказал, что у него своя жизнь. Оказалось, что живет он у общей знакомой, тоже одноклассницы. У нее двое детей, и, по выражению Ирины, «она вцепилась в него мертвой хваткой», «уверяет, что жить без него не может». Дети уже называют его папой.
– Я ему пыталась объяснить, – дрожащим от обиды голосом рассказывает Ирина, – зачем он привязывает к себе детей? Перевернул им за месяц восприятие жизни, они привыкнут, а потом что? Потом, когда он, с его непостоянством, примет решение от них уйти? И откуда такие безумные эмоции к ней, если они знакомы тысячу лет?
– А у него какая позиция? – мягко спрашиваю я.
– Сказал, ему «осточертели мои родители» и что в сорок лет он имеет право на свободу и нормальную жизнь. Но я же первая говорила, что надо снимать квартиру! Когда он ушел, я решила, что все равно теперь буду снимать площадь, – Ирина шмыгает носом. – Начну свою жизнь заново. В эту квартиру он уже не вернется, это понятно.
Я замечаю, что Ирина странно объясняет свой поступок: с одной стороны, «начну свою жизнь заново», с другой стороны – «в старую квартиру он уже не вернется». То есть решение «начать новую жизнь» пока у нее – потемкинская деревня. Сознательно, на уровне здравого рассуждения, она отдает себе отчет в том, что будущего у этого брака нет, а с другой стороны, подсознательно, не вполне осознанно, она продолжает искать способы и пути вернуть мужа.
Ирина тем временем рассказывает, что муж ее испытывает восторг, когда приходит к той женщине и двое детей бросаются ему на шею. Уж не знаю, насколько это так. Тут же Ирина рассказывает об их общей дочери, которая «получила травму», «не могла понять, почему папа называет своими детьми посторонних малышей». Теперь непонятно, откуда это узнала дочь? Не отец же ей рассказывал о том, как его называют дети в другой семье, как он называет тех детей…
– Муж сказал, что не вернется? – уточняю я.
– Нет, – говорит Ирина и, секунду помедлив, добавляет: – Только то, что на сегодняшний момент ему там спокойнее.
– А вы что по этому поводу думаете?
Ирина снова выдерживает паузу и говорит:
– Я хорошо знаю, что он один жить не может. Я думаю, что у него какой-то кризис.
– Вы себя чувствуете обиженной, оскорбленной?
– Нет, я скорее приняла позицию прощения, но это не означает, что я легко перенесу измену… Я люблю его прежним, не таким, какой он сейчас стал.
Ответы Ирины по – прежнему противоречивы. С одной стороны, очевидно, что мужа она не простила. Она «готова забыть», «принять позицию прощения», но все это в общем-то звучит достаточно искусственно. Она ждет его возвращения, готова ради этого снимать квартиру – по сути для него, а не для себя. Но при этом внутреннего примирения с ситуацией у нее нет.
И мне очень важно, чтобы сейчас Ирина поняла, какие чувства к своему мужу она на самом деле испытывает. Попыталась понять, какими будут их отношения, если он вернется к ней, а она будет держать у себя за пазухой этот камень. Понятно, что не она его туда положила, но он там есть…
Но мои попытки тщетны – Ирина растекается мыслию по древу. А мне кажется, что мы присутствуем на каких-то странных переговорах, где обе стороны (причем обе находятся в голове у Ирины) и не собираются приходить ни к каким соглашениям. Просто вынуждены переговариваться, потому что «ситуация требует», но принимать какие бы то ни было решения они не намерены.
Признаться себе в своих чувствах, как они есть, Ирине тяжело, потому что, прими она их, возврат мужа покажется ей невозможным – он предатель, о каком «возвращении» предателя может идти речь? С другой стороны, себя без мужа Ирина пока не видит (еще бы – они с первого класса вместе!), а потому его «возврат» кажется ей чем-то неизбежным, необходимым и естественным.
