Леонид Рувинский - Как воспитать волю и характер
В жизни всегда есть место подвигам
Нередко выдержать испытание будничностью, монотонностью для человека труднее, чем совершить подвиг в экстремальных условиях.
Умение преодолевать повседневную будничность, установившийся уклад жизни, монотонность, стереотипы поведения и мышления, трудности, умение видеть великое завтра в сегодняшнем малом — тоже подвиг. Быть передовиком на производстве или примером в обыденной жизни зачастую очень трудно. Порой приходится бороться с рутиной, разрушать сложившееся стереотипное в мышлении, в отношении к делу, в поведении. Такие люди занимают, как правило, активную жизненную позицию, своим самоотверженным примером побуждают людей отказаться от привычного уклада жизни, брать на себя большую ответственность. Надо быть готовым и к тому, что не все последуют примеру передовика. Это естественно. Всегда найдутся живущие по принципу: «Моя хата с краю». Есть еще немало и нечестных людей. Но тем большая заслуга таких людей, которые не подчиняются обстоятельствам, а сами упорным трудом изменяют эти обстоятельства. «Обстоятельства в такой же мере творят людей, в какой люди творят обстоятельства», — утверждал К. Маркс.
А всегда ли мы пытаемся изменить обстоятельства? Наверное, не всегда. А почему? Может быть, избираем более легкий путь и поступаем вопреки своим убеждениям и принципам? Но вспомните слова В. Белинского: «Кто не идет вперед, тот идет назад: стоячего положения нет».
В. И. Ленин, как мы уже говорили, придавал исключительное значение формированию «героического сознания» советского народа и особенно молодежи. В этом сознании, по мнению философа Д. А. Волкогонова, выражается постоянная готовность и способность советских людей к проявлению высшей социальной активности в напряженном труде, общественной работе, научном поиске, защите социализма.
Еще в августе 1918 г. в своем «Письме к американским рабочим» В. И. Ленин писал: «На каждую сотню наших ошибок, о которых кричит на весь свет буржуазия... приходится 10 000 великих и геройских актов — тем более великих и геройских, что они просты, невидимы, спрятаны в будничной жизни...»
Эта готовность советских людей, советской молодежи к проявлению высшей социальной активности в полной мере проявилась в годы Великой Отечественной войны.
Из 11,5 тысяч советских воинов, удостоенных в годы Великой Отечественной войны высокого звания Героя Советского Союза, около 8 тысяч были комсомольского возраста.
О подвигах ваших сверстников-комсомольцев написано много. Нам хотелось бы рассказать только об одном из них — комсомольце Михаиле Девятаеве. (Этот материал был опубликован в «Комсомольской правде».)
Имя Михаила Девятаева известно не только у нас в стране, но и за рубежом.
Какой же подвиг совершил Михаил?
Во время одного из воздушных боев самолет Девятаева был сбит. Летчик выпрыгнул с парашютом из горящего самолета и, ударившись о хвостовой стабилизатор самолета, потерял сознание. Очнулся уже в плену.
После долгих скитаний, неудачных побегов его полуживого привезли на остров в Северном море. На этом острове немцы строили одну из засекреченных военных баз. Местонахождение базы хранилось в строжайшей тайне, и все работавшие там военнопленные знали: возврата с этой базы нет, все будут расстреляны. Совершить побег практически невозможно — кругом охрана, а дальше море. Однако Михаил и в этих жесточайших условиях не потерял присутствия духа. Он разработал дерзкий план — бежать на фашистском бомбардировщике.
Осторожно Михаил подобрал группу товарищей-военнопленных, которым сообщил, что среди них есть летчик. Все воспрянули духом, но когда узнали, что этот летчик—Михаил, не могли скрыть разочарования. Не верилось, что один летчик, да к тому же такой истощенный и обессиленный, может заменить целый боевой экипаж бомбардировщика — 6 человек. Однако Михаил говорил так страстно, так верил в возможность побега, что вселил уверенность и в остальных.
Для успеха дела потребовалось решить множество проблем, связанных с захватом самолета, заправкой, управлением (Михаил летал только на советских истребителях).
Работая на аэродроме, группа побега внимательно изучала график работы: когда заправляются самолеты, когда обедают экипажи, как ведется охрана самолетов и т. д. Военнопленные скрупулезно разрабатывали план побега, распределяли роли — кто снимет часового, кто расчехлит моторы, кто подвезет аккумуляторы для запуска моторов и т. д. Оставалось дождаться облачного дня. И тут случилась беда. Однажды Михаил не выдержал и сцепился с бандитом по кличке «Костя-моряк». Комендант лагеря усмотрел в этом политический акт и приговорил Михаила к «десяти дням жизни». Такой приговор — изощренный способ уничтожения. В эти дни приговоренных избивали особенно жестоко, лишали пищи, охрана издевалась Десять дней никто не выдерживал.
Товарищи как могли поддерживали Михаила, отдавали ему свои скудные пайки. Но всем было ясно — десять дней он не выдержит. Друзья решили: побег должен быть или завтра, или никогда. Назначили время побега— 12 часов, когда летчики и механики уходили на обед.
К назначенному часу все 10 человек были в сборе. Один из них, переодевшись в шинель немецкого солдата, повел пленных к самолету. Быстро расчехлили моторы, подвезли тележку с аккумуляторами, подключили кабель. Еще через несколько секунд моторы взревели, и Михаил стал выруливать на взлетную полосу. Немцы пока ничего не заметили — этот самолет летал часто. Самолет понесся по наклонной дорожке в сторону моря. Но в тот момент, когда самолет должен был оторваться от земли, у Михаила не хватило сил отжать ручку управления. Пришлось делать разворот без надежды, что самолет уцелеет. А тут еще немцы поняли, что дело неладно, бегут к самолету. Три истощенных человека навалились на рычаг, и самолет отрывается от бетона...
Когда пересекли линию фронта, самолет обстреляли наши зенитки. Задымился правый мотор. Решили немедленно садиться. Подбежавшие к самолету артиллеристы были ошеломлены: десять скелетов в полосатой одежде, в деревянных башмаках, забрызганные кровью и грязью стояли у самолета.
Михаил Петрович Девятаев удостоен звания Героя Советского Союза.
Много... много могил по всей Европе. Среди них — погибшие фронтовые друзья ваших отцов и дедов. Фронтовая дружба крепка. Она не забывается И оставшиеся в живых, теперь уже постаревшие и поседевшие, не могут забыть своих верных фронтовых друзей, с которыми делили окоп, кусок черствого солдатского хлеба.
Все пробуждается вокруг
И оживает все живое!
Давно не виделись мы, друг,
Но где же встретиться с тобою?
Ты посмотри, как все цветет,
Весенний запах опьяняет
Весною каждый встречи ждет,
А где лежишь ты, мы не знаем.
Прошло уж много лет с тех пор,
Как мы расстались там с тобою.
Мы не забыли подвиг твой,
Хотя покрылись сединою
И воевали мы не зря!
И ты погиб не ради славы,
Земля чтоб мирною была
За это мы с тобой сражались.
Сейчас опять большой войной
Грозят пойти на нас с тобою.
Но мы клянемся пред тобой,
Что не допустим бойни новой.
Это стихотворение одного из ветеранов. Может быть, оно не совершенно, по в нем солдатская боль за тех, кто остался лежать на поле брани, озабоченность судьбами будущих поколении!
И сегодня молодые воины продолжают традиции своих отцов и дедов Это ярко иллюстрирует поведение простого парня Сергея Червонописного, о котором написал И. Морозов в газете «Комсомольская правда».
При выполнении интернационального долга в Афганистане в 1981 г. под боевой машиной десанта гвардии старшего лейтенанта Сергея Червонописного разорвалась мина. В госпитале ему ампутировали обе ноги. Диагноз: «Ампутационные культи обоих бедер, практически непротезируемые».
Но Сергей твердо решил не сдаваться. Его друзья нашли ему знаменитого протезного мастера. Мастер знал, что дело почти безнадежно. Он почесал затылок, сдвинул очки на лоб и вытащил мятую папиросу. «Если сумею сделать, брошу курить», — сказал старик. Спустя месяц старший лейтенант впервые попробовал встать. «Ну как?» — ревниво спросил мастер. Сергей вытер вспотевшие ладони: «Бросай курить, Васильич!»
Теперь каждое утро, как атака!
Сергей тренировался до пота и крови. Он приходил вечером и, морщась, снимал больничные шаровары в крови. Он выписался из госпиталя и теперь тренировался по ночам. Он боялся сердобольных взглядов больше, чем мин. Падал, вставал, снова вставал и снова падал.
В виде исключения Сергею выделили машину «Жигули>. Пока делали индивидуальное управление на машину, он решил проверить себя и ночью, когда па дорогах пустынно, начал учиться водить машину: протезы устанавливал на сцепление, а на газ давил палкой.
