Лео Мартин - Я вижу тебя насквозь! Искусство разбираться в людях. Самые эффективные техники секретных агентов
Прошло еще сорок пять минут, прежде чем у автобуса снова появился полицейский с картонной коробкой в руках. Вот сейчас четырех человек уведут и подробно допросят. Так думал я. Однако двери открылись – для всех. Я не верил собственным глазам и не поверил своим ушам, когда начальник оперативного отряда коротко сообщил мне: «Ничего!» Выражение его лица при этом было чрезвычайно красноречиво.
– Ну и где они, эти ваши нелегалы? – иронично спросил меня другой полисмен.
– Вы никого не нашли? – мой голос звучал смущенно и растерянно.
– Ничего, – повторил начальник оперотряда.
Обычно я не лезу в карман за веселым и нахальным ответом. Но тут я притих.
– Как? Ничего? – недоверчиво переспросил меня НО. Вероятно, он подумал, что я шучу.
– Вообще ничего, – кивнул я.
– И что мы теперь будем делать? – спросила Сабина.
– Будем работать дальше, – сказал я.
Из справочника для агентов спецслужб
Распознавание лжи в криминалистике
Как и прежде, вещественные доказательства играют в криминалистике весьма значительную роль. К «железным» доказательствам относятся также зафиксированные следы, оставленные на месте преступления, отпечатки пальцев, ДНК или такое знание, которым мог обладать только преступник. Вокруг этих незыблемых и неоспоримых фактов выстраивается всесторонне продуманная тактика допросов, ориентированная на поиск взаимосвязей и противоречий, чтобы в итоге побудить предполагаемого преступника, который в целях самозащиты либо молчит, либо лжет, к признанию. Или же, в крайнем случае, полностью изобличить его и без признания. Если он избегает давать показания, к чему его обычно склоняют и адвокаты, то это верный знак, что расследование сто́ит продолжать, что время, энергия и работа мысли, вложенные в него, в конце концов полностью окупятся. Человек, которому нечего скрывать, не молчит!
Но что делать, когда нет ни однозначных фактов, ни явных следов, ни весомых улик? Что делать, если супруг/ супруга утверждает, что не знает, чей номер записан у него/у нее на мобильнике, несмотря на то что этот номер то и дело возникает в списке исходящих звонков? Что делать, если маленький Петер упрямо стоит на своем: «Это не я!» – и ничего другого от него не добьешься? В таких случаях только стратегией поиска и тактикой допроса не обойтись.
Как и в случае «Сарая». Здесь у нас было сильное подозрение, основанное на нескольких донесениях информантов, однако из-за своего сотрудничества со спецслужбой эти люди ни при каких обстоятельствах не могут фигурировать в качестве свидетелей. Для тайного осведомителя это плюс, так как он не подвергается опасности быть разоблаченным, а для спецслужбы, полиции и прокуратуры – минус, поскольку они не могут использовать сообщения информантов для обоснования таких мер, как обыски, аресты, прослушивание телефонных переговоров подозреваемых и т. п. Кажется, что подобная система сама себя доводит до абсурда. Но без этой конструкции, пусть небезупречной и противоречивой, органы госбезопасности получали бы гораздо меньше информации. Государство стало бы незрячим. Поэтому в таких ситуациях приходится выбирать другие пути. Оставлять в стороне жесткие факты и думать о мягких, вкрадчивых действиях.
Когда Тихов по просьбе Бюлента вез двоих парней из Мюнхена в Детмольд, он заподозрил – главным образом по их поведению и физическим реакциям, – что здесь что-то неладно. По его словам, он почувствовал запах страха. Хорошей зацепкой для начала криминалистического расследования это не назовешь, но общая картина была схвачена точно. Я не верил в теоретические познания Тихова – едва ли он штудировал специальную литературу, посвященную методам выявления лжи. Но я верил в его инстинкт, в его знание людей и необычайную наблюдательность.
Справедливо ли мнение, что в принципе при достаточном внимании не так уж и трудно распознать, когда другие люди лгут? Возможно, оно было бы справедливо, если бы наш конкретный опыт не утверждал обратное. Нет, это не так. Хотя и мы вполне способны на то, на что способен пресловутый детектор лжи. Мы способны понять, что человек, находящийся перед нами, испытывает стресс. Тот, кто лжет, всегда переживает стресс. В ходе опроса испытуемого детектор лжи непрерывно регистрирует изменения различных физических параметров: дыхания, артериального давления, пульса, электропроводности кожи. Человеческий детектор лжи работает по-другому.
Ложь – один из самых сложных процессов, известных нашему мозгу. Ложь всегда связана с необходимостью вести в уме двойную бухгалтерию.
Если кто-нибудь уже пробовал скрыть от партнера некую сделку, то он знает, о чем я говорю. Тот, кто лжет, всегда испытывает повышенную нагрузку, моральную и физическую. И, исключая профессиональных обманщиков, ведет себя не так, как обычно. Хочет он этого или не хочет. Тот, кто лжет, должен стопроцентно сконцентрироваться на своих измышлениях. А значит, уже не может сосредоточиться на других вещах. Он не может контролировать все, что нуждается в контроле, и поэтому производит несколько неестественное впечатление. В первую очередь это касается языка жестов. А звучание голоса, интонация? Как правило, они тоже изменяются.
Вымышленная история хорошо усваивается и легко прокручивается в памяти: вперед или назад, но общая хронология хромает. Лжец, прежде чем что-нибудь сказать, всегда должен сначала подумать о том, как все было на самом деле. Лишь после этого он будет в состоянии конструировать события. Кроме того, он должен постоянно держать в уме все взаимосвязи, зависимости, противоречия и предполагаемую степень информированности своих собеседников. А времени у него мало. Скорее его вообще нет. Это и вызывает стресс. Нужно соображать с бешеной скоростью. И самое главное: нужно, чтобы ложь осталась незамеченной. В результате – сильнейшее давление на психику, которому не видно конца.
Чтобы обнаружить признаки этого давления, необходимо знать две вещи:
1. Как данный человек ведет себя в обычной обстановке?
2. С какого момента нужно начинать отслеживать мельчайшие отклонения от нормального поведения – так называемые типичные симптомы стресса?
Такого признака лжи, который можно было бы специально искать, найти и затем полностью на него положиться, не существует.
Даже взгляд, направленный вверх и вправо, который принято считать бесспорным свидетельством лжи, в действительности таковым не является. Все искусство состоит в том, чтобы зафиксировать отклонение от нормального поведения. И лучше всего в ту самую секунду, когда только что отзвучал сформулированный вами вопрос. Потому что, прежде чем солгать, человек должен сначала представить себе реальное положение дел. Для мозга это экстремальная перегрузка. Все остальное просто выходит из-под его контроля.
Отклонения в поведении могут проявляться по-разному. Как в таких случаях выглядите вы сами? Насколько хорошо вы знаете себя? Может быть, вы ведете себя спокойнее или активнее, чем всегда, реагируете на вопросы медленнее или поспешнее, отвечаете более небрежно или более продуманно, избегаете смотреть собеседнику в глаза или же задерживаете свой взгляд на секунду дольше, чем нужно. Может быть, вы криво улыбаетесь или смеетесь, может быть, ваше сердце начинает биться сильнее, а дыхание учащается, может быть, ваше лицо краснеет или на лбу выступают капельки пота – может быть. Конкретные проявления носят индивидуальный характер. Но одно несомненно: с человеком что-то обязательно происходит! Именно на такие предательские изменения в поведении, а также на физические признаки стресса и обращают внимание агенты.
Если, перед тем как начать допрос, я выясняю у арестованного, как прошла ночь в камере, удалось ли ему поговорить с женой, нормально ли с ним обращались, то это далеко не всегда означает просто беседу о том о сем. Это может быть и проявлением искреннего интереса к человеку, и коммуникативной стратегией, позволяющей выйти на личностный уровень общения. Но в любом случае за этим кроется прежде всего желание узнать, каково обычное поведение человека, как он отвечает на безобидные вопросы, ничего общего не имеющие с опасными для него темами. А затем последуют и главные вопросы – вопросы, которые затрагивают самую сущность дела: «Где вы находились, когда раздался выстрел? Где вы были в момент совершения преступления? Каким образом труп оказался в вашем подвале?»
Однако здесь есть маленькая закавыка, чреватая большими проблемами. Разве самого факта допроса агентом спецслужбы или следователем не достаточно, чтобы вызвать у человека стресс? Достаточно! Это и осложняет все дело. Вероятно, вам знакома такая ситуация: вы сидите в своей машине, пристегнуты, по телефону не разговариваете, не выпили ни капли алкоголя, машина в наилучшем состоянии – вы просто безупречны. У красного светофора рядом с вами останавливается патрульный автомобиль, оба полицейских смотрят в вашу сторону. Сразу со дна души поднимается беспокойство: надеюсь, все в порядке, я ничего не нарушил, права и техпаспорт при мне? Только бы теперь где-нибудь не оплошать. И почему-то мы начинаем вести себя несколько странно. Стараемся быть как можно более незаметными, но получается наоборот, начинаем контролировать свое поведение, но выглядим при этом деревянными, неестественными и подозрительными!
