Александр Пинт - Люблю — ненавижу!, или Как поладить с близкими людьми (версия 2009)
— Очень часто мне кажется, что человек идет с тем, что у него внутри, не к тем людям. У него создается иллюзия, как будто он высказывает что-то или совершает какие-то поступки, но всё это уходит в пустоту.
— Огромная энергия уходит на то, чтобы поддерживать себя в иллюзии отделенности. Почему я боюсь искренне сказать данному человеку то, что думаю и чувствую? Потому что продолжаю поддерживать себя и его в иллюзии нашей разделенности. Но тогда единственное средство общения — это манипулировать другими людьми, чтобы заставить их делать то, что хочет одно из моих «я», но это «я» имеет свою противоположность, которая не будет удовлетворена этим. Но если я понимаю, что я и другой человек — едины, то тогда не надо заставлять, манипулировать. Тогда то, что нас объединяет, и является тем самым радостным и прекрасным, ради чего стоит жить. Узнает это только тот, кто пробует.
— Хочу сказать, что сложность в том, что такое раскрытие не происходит автоматически. Это как шаг к развитию человека. Закрытость действительно требует больших затрат энергии, но в то же время для того, чтобы раскрыться, надо тоже что-то вложить. Потом правда происходит очень большое освобождение.
— На самом деле замкнутость требует очень большой энергии. Только свободный человек начинает понимать, какую большую энергию он тратил на то, чтобы быть замкнутым. Но для того чтобы перейти от состояния замкнутости к состоянию раскрытия, действительно требуется запас свободной энергии.
— Человеку свойственно стремиться к какой-то стабильности, и замкнутость, по-видимому, может рассматриваться как поддержание такой стабильности. Создание иллюзии — это некая стабильность. Вот что я в себе недавно обнаружил. Когда я начинаю раскрываться, всех любить, то вдруг обнаруживаю, что на самом деле мне на всё наплевать, что ничего этого я не хочу.
— Вы всё это просто имитировали?
«Неужели я себя настолько ненавижу?»— Да. Я обнаруживаю, что ничего этого нет, и я не понимаю, то ли это моя защита, то ли я себя настолько ненавижу. Как легко вообще в этом заблудиться. Как действительно суметь одно отделить от другого?
— Существуют разные нормы. Например, в каких-то общественных группах не принято говорить о любви, скажем где-нибудь в тюрьме. Там принято воздействовать силой. Где-нибудь, например, в публичном доме принято говорить о любви. Но это просто некая форма, некая общая договоренность, порожденная данной организацией. Я же говорю совершенно о другом. Я говорю о том, что находится глубоко внутри самого человека, внутри каждого из нас. Если начинаешь говорить «люблю» направо и налево, то потом видишь, что на самом деле говорятся просто слова, а самого чувства нет. Когда, например, человек очень долго ненавидел, а потом вдруг начинает любить, то это, скорее всего, просто оборотная сторона ненависти, и к истинной любви она не имеет прямого отношения. Это просто попытка делать то, что делал раньше, только наоборот. Но, только познав противоположности, можно выйти на истинное состояние любви, которое не имеет двойственности. Для понимания истинного необходимо одновременно видеть то и другое, то есть, обе противоположности. Физический мир дуален. Все чувства дуальны. Любовь и ненависть. Бедность и богатство. Спокойствие и раздражение. Если человек разрешает себе видеть только одну сторону, например, делать только то, что, как он считает, должен делать, тогда он всё делает исходя из «должен», потом он вдруг всё это бросает и говорит: «Не буду ничего делать, буду делать только то, что хочу». На самом деле в этом выразилось только то, что он перестал делать то, что делал. В данный момент он был способен только на это, то есть на противоположное тому, что до этого делал. Допустим, ему всё время говорили: «Ходи на работу, учись, делай то-то». Теперь он решил: «Плевать я на всё хотел». Он перестал ходить на работу, перестал учиться и так далее. И он говорит: «Я теперь свободный». Нет. Он тот же самый. Он продолжает делать то, что ему говорили, но только наоборот.
— Выходит, что мое безразличие, которое более глубоко сидит, это реакция на то, что я пытался постоянно везде влезть, скажем, так. Это тоже одна из моих реакций, которая кажется мне на данный момент более глубокой из-за того, что она как бы не осознана.
— Вы просто изучаете другую сторону той же медали. Пока не будут изучены обе стороны медали, нельзя войти в ее середину. Поэтому действительно нужно разрешить себе то, что вы не разрешали до этого, но это еще не просветление. Просветление — это целостное и принимающее видение своих противоположных частей. Но для того чтобы выйти за пределы данной или какой-либо другой дуальности, нужно изучить ту и другую ее сторону.
— Я действительно подумал, что это — предел. Я именно так отношусь к людям. Мне вообще на всё наплевать. В какой-то момент я в этом совершенно уверился. А когда вспоминаю, что было раньше, то понимаю, что это было правдой. И тогда я понимаю, что и та, и другая правды относительны.
— Тогда вы относились так, потому что считали, что так должны относиться. А потом стали относиться наоборот. Прежнее состояние ушло, и вы стали изучать другую его сторону. Но дальше надо увидеть и то, и другое в самом себе. Ведь мы познаём себя в противоположностях. Если мы не разрешаем себе познать себя с какой-то другой, непривычной, стороны, то так и зацикливаемся только на одной из них.
— Значит, теперь надо наблюдать за тем, что будет дальше, и когда другое проявится, то с этим надо работать?
Всё знаю, но ничего не понимаю— Да, проживать ее и наблюдать за ней. При этом обратите внимание, мы всё время загоняем себя в какую-то одну сторону только тем, что стараемся всё назвать, определить. А так как мы называем всё, что происходит, какими-то известными для нас понятиями, то делаем так, что еще неизвестный для нас опыт моментально становится известным, знакомым. Хотя на самом деле он совершенно нами не понят. Он просто назван. Допустим, у меня появились какие-то ощущения в теле и я говорю: «Это — боль». Ведь это совершенно необычные для меня ощущения, а я их сразу назвал привычным словом «боль». Тем самым я поместил эти новые ощущения в определенную привычную категорию. Тогда я начинаю на них реагировать таким же привычным образом, каким обычно реагирую на боль, то есть пытаюсь от них избавиться. Начинаю пить таблетки или еще что-нибудь делать, чтобы устранить возникшие ощущения. На самом деле это просто новые ощущения. А я, назвав их привычным словом, начинаю выполнять в отношении них стереотипную автоматическую реакцию. Поэтому не надо неизвестное определять какими-то известными словами. Переживать, не называя, — это одно из основных качеств человека, познающего себя. Он не определяет новое в какие-либо старые категории. И тем самым он всегда открыт к познанию неизвестного. Новое не приходит в старых формах. Но если вы новое начинаете облекать в старое название и старую форму, то тем самым убиваете в нём новизну. Большинство людей, как вы верно отметили, стремятся к стабильности. Что значит стабильность? Это значит, всё должно быть известно и понятно. Ум очень волнуется, когда ему что-то не понятно. Если появляется что-то такое, что ему неизвестно, он хочет как можно быстрее превратить это в нечто уже известное. Посмотрите, огромное количество людей не хочет ничего неизвестного, нового, кто-то из них, возможно, и будет интересоваться чем-то неизвестным, но, как правило, только за тем, чтобы сказать, что на самом деле он это уже знает. Очень немногие люди разрешают себе получить опыт чего-то действительно нового, неизвестного. Большинство же просто определяют, вешают какую-то бирку, говорят, что всё поняли, и уходят. «Я и так всё знаю, я и так всё знал», — говорят они. Они хотят только одного — убедить себя и других в том, что они уже всё знают. Да, они всё знают, но ничего не понимают. Потому что никогда не дают себе возможности действительно понять что-то неизвестное. И таких людей очень много. В некоторых людях это выражено очень сильно, в некоторых — в меньшей степени. Как только мы называем что-то новое старым понятием, мы моментально перекрываем возможность познания этого. Поэтому ищущий подобен ребенку. Он всегда открыт ко всему новому и не пытается ничего определять.
Ребенок еще не знает ничего, он еще ничего не определил, поэтому мир для него очень интересен. Он всегда и всё познаёт. Он хочет всё прочувствовать. Взрослый же человек живет в замкнутом мире собственных представлений, в тюрьме обусловленного ума. Он всё определил, всё развесил, всё поставил по местам. И дуреет от скуки. Но при этом боится расстаться с привычным. У него всегда всё правильно, всё на своих местах. Но при этом такая скука, что удавиться можно. Если ты пытаешься что-то переставить в какое-то другое место, то он будет кричать, для него это — революция. Для него это — война. Ты стал для него врагом номер один. Потому что его мир должен быть стабилен и прочен. Если вы будете пытаться что-то менять в его мире, он вас больше к себе никогда не пустит. Квартира, в которой он живет, по сути, отражает внутренний мир этого человека. Не дай Бог, куда-то что-то будет переставлено. Я уж не говорю, что если что-то будет взято.
