Ирина Млодик - Карточный дом
Это не означает, что вы не сможете оказать ему психологическую помощь. Дать грамотную консультацию, помочь разобраться с какой-то проблемой, снять горячий симптом вы скорее всего при наличии определенных навыков сможете, но долгосрочная терапия «пограничника» без собственной терапии невозможна, поскольку по мере развития ваших отношений и погружения в его историю «пограничник» волей-неволей будет атаковать вас в самые болезненные ваши зоны. И в этом случае вы будете либо плавно огибать все сложные моменты, возникающие между вами, не попадая в зоны, важные для проработки, либо выпадать из терапевтической позиции, что будет не только снижать вашу эффективность, но и разрушать ваш альянс с клиентом.
При попадании в пограничные области, — как ваши собственные, так и ваших клиентов, — без проработки вы будете испытывать сложности. Если вы окажетесь слишком открытым, то наверняка будете выбиты из терапевтической позиции и отреагируете нетерапевтично, а возможно, агрессивно или болезненно для обеих сторон. Если будете слишком закрытым для реакций, то не сможете обеспечить «пограничнику» качественное присутствие, и он не будет ощущать себя в достаточной безопасности, чтобы доверять вам свой внутренний материал.
Личная проработка — это не только залог вашей устойчивости в терапевтической позиции, но и основа вашей обоюдной безопасности. Способность «пограничника» к захвату, аффектам, атаке, проекции, нарушению границ — все это будет создавать небезопасную для вас обоих ситуацию. Ведь если вы не сможете занять метапозицию и оставаться в ней необходимое время, то будете погружаться в сильные аффекты, и у вас даже не останется возможности понять, что с вами, кто вы здесь, что вам нужно сказать и сделать. Для укрепления метапозиции и появления «третьего», способного сопровождать ваш контакт, необходим супервизор. Это, как правило, старший товарищ, более опытный терапевт или супервизорская группа, которые будут помогать терапевту удерживать свою профессиональную позицию и не разрушаться от интервенций «пограничника», а также больше понимать себя, своего клиента и происходящий между вами процесс.
С помощью супервизора вам будет легче осуществлять первичную диагностику, чтобы вовремя разобраться в том, кто перед вами, оценить свои силы, возможности и готовность к долгосрочной терапии. Безусловно, быстрая и качественная диагностика требует опыта, и пока вы его не приобретете, помощь «третьего» очень нужна.
Частая ошибка молодых специалистов — говорить «да» всем, кто обращается к ним за помощью. Риск попасть именно к молодому специалисту у «пограничника» очень велик, в частности, потому, что стоимость его услуг, естественно, ниже, и это привлекательно для неустойчивых и не очень благополучных в социальном плане людей.
Молодой специалист часто вынужден соглашаться на любое предложение, потому что ему необходимо набраться опыта, но здесь ему важно взвесить: он готов взяться за сложный случай (желательно под присмотром супервизора, тогда больше шансов сделать терапию продолжительной и эффективной) и получить опыт, или отказаться, хорошо осознавая свои временные ограничения. Иначе можно не справиться с задачей: и клиенту не принести пользы (дойдя до первого разыгрывания), и самому оказаться фрустрированным от внезапной атаки клиента и его шумного ухода из ваших отношений.
Поэтому диагностический этап — несколько встреч, когда вы слушаете историю вашего клиента и проверяете, возможно ли создать с ним альянс, очень важен. Его можно так и обозначить: время ориентировки (если клиент пришел с запросом на долгосрочную работу) — и вашей, и клиентской. При этом встречи могут и должны быть эффективными, даже если после них будет принято решение о прекращении работы.
Я считаю значительно более ответственным специалиста, способного сказать: «Я, пожалуй, не могу взяться за ваш случай, но могу рекомендовать обратиться к более опытному коллеге», чем того, который, несмотря ни на что, возьмется за работу, рискуя подвести клиента, оставить его с ощущением неудачи.
Ведь только относительно здоровый человек, попадая к специалисту, с которым у него не сложился контакт, способен потом обратиться к другому, продолжить искать необходимую помощь. «Пограничники», как мы знаем, любят все поляризовать и обобщать, и потому от одного неудачного контакта могут легко сделать глубокомысленный, но неверный вывод обо всех психологах, и больше не иметь желания или сил обращаться к кому-то еще.
Даже опытным специалистам я бы предложила хорошо подумать, прежде чем браться за ярко выраженного пограничного клиента. Вам гарантированы либо длительные отношения, на которые у вас должно хватить сил, либо короткие, но бурные. Сам терапевт не должен разрушиться или сойти с ума в процессе оказания помощи, как это было с некоторыми великими терапевтами прошлого. Работа с нашими клиентами должна отвечать требованиям обоюдной экологии. Поэтому, прежде чем сказать «да», хорошо думаем. Всегда есть те, к кому можно перенаправить. В столицах уже много крепких профессионалов, людям из регионов можно посоветовать поискать таковых в своем регионе или начать работать по скайпу.
Итак, основные этапы работы.
Этапы работы
Предварительный контакт
Наш контакт с клиентами начинается задолго до того, как они появятся в нашем кабинете. Тем более контакт с «пограничником». Если более здоровый человек, понимая, что у него появились проблемы, старается быстро найти специалиста, который может помочь в их устранении, то «пограничник» пройдет много других этапов, прежде чем наберет номер вашего телефона. По разным причинам и важным основаниям.
Для начала, просто неоткуда взяться идее, что тебе могут помочь. Детство, в котором «пограничник» вынужден справляться со всем, что происходило вокруг, да еще зачастую быть опорой для кого-то другого, не очень способствует формированию идеи о возможности получения посторонней помощи. Некоторых из них даже к врачам доставляют уже в бессознательном состоянии или с невыносимой болью, до этого они «справляются» с недугом сами. И возмущенный вопрос врачей: «Где вы были все это время?» остается без ответа, ибо является риторическим. Если состояние «пограничника» не предельно критическое, то к психологу он обращаться не станет.
Чем ближе «пограничник» к невротическому уровню, то есть чем он «здоровее», тем больше он будет озабочен нюансами поведения собственных детей, отношений. Тем больше он будет готов длительно и качественно разбираться, что-то делать с возникающими сложностями. Поскольку он может занять метапозицию, он иногда подозревает, а иногда и точно знает о своем непосредственном участии в формировании актуальной кризисной ситуации. Понимание того, что какие-то его поступки постепенно привели к сложностям, помогает ему осознать и тот факт, что нужно некоторое время, чтобы разобраться с тем, что не так, и сформировать новые способы реагировать по-другому.
Ярко выраженный «пограничник» приходит либо в состоянии «у меня все плохо, сделайте что-нибудь срочно, а то завтра повешусь», либо «тут нас к вам направили, а что, у нас так все плохо?». И первый вариант, безусловно, значительно легче и содержит больше возможностей для формирования альянса. Второй — почти безнадежен: вам потребуется все ваше мастерство, но и оно, возможно, ни к чему не приведет, поскольку защиты крепки, и отрицание надежно защищает вас и его от начала любого нового процесса.
Итак, обратится «пограничник» к психотерапевту или нет, зависит от наличия у него самой идеи о возможности получения помощи, внутреннего разрешения сделать это, готовности выйти из отрицания и сказать: «У меня проблемы, и наверное, именно мне нужно с ними разбираться». Такое признание — очень важный шаг. И те, кто способен его сделать, по сути, начинают признавать свое авторство в построении собственной жизни. Согласитесь, это само по себе уже существенное продвижение.
Следующий шаг, ему предстоящий: найти того специалиста, которому он смог бы довериться. А теперь снова вернемся к детству «пограничника» и зададим себе вопрос: как у него обстоят дела с доверием? Ответ понятен. В хаотичном, нестабильном мире, где близкие ведут себя неадекватно, вряд ли доверие будет ему хорошо знакомо.
По моему опыту, если в детстве рядом с «пограничником» была хоть одна взрослая фигура, способная проявить адекватное внимание, заботу, понимание, — участливая соседка, мудрый учитель, добрая мамина подруга, хороший детский психолог, адекватная няня, — то вероятность того, что во взрослом возрасте он сможет обратиться за помощью, значительно повышается. В этом случае возможность создать хороший рабочий альянс с людьми помогающих профессий возрастает. «Пограничнику», конечно, будет трудно обратиться к психологу «с улицы», разве что в момент сильного кризиса в бесплатные центры. Они будут стараться спрашивать рекомендации, ориентироваться на что-то: степень, опыт, фотографию, текст, принадлежность какому-то известному сообществу. Им нужны веские основания для доверия. Поскольку любой шаг такого рода требует от них большого мужества, сил и преодоления внутренних рисков, то они обычно тщательно выбирают специалиста, прежде чем решиться. То есть на первую встречу к вам приходит человек, уже совершивший громадную внутреннюю работу, сделавший колоссальные шаги по преодолению своих страхов и всяческих форм сопротивлений. Это важно понимать, потому что признание уже совершенной работы поможет вам начать его уважать, как бы странно он себя ни вел, и поддержать его в дальнейшем поиске терапевта, если ваш с ним альянс по каким-то причинам не сложится. Показать ему самому, как много он уже сделал, придя к вам, рассказав вам свою историю, признав свои сложности, очень важно. Потому что ваш с ним контакт, к чему бы он ни привел, это его способ проверить, есть ли «кто живой» рядом. И даже если по каким-то причинам этот «живой» не может помочь ему сейчас, есть другие, их можно найти. Поэтому опыт того, что «живой» был рядом, очень терапевтичен.
