Виктор Кротов - Книга без титула и комментарии к ней. Ориентирование во внутреннем мире
226
«Наша молитва за других должна быть не «Боже, даруй ему свет, который ты даровал мне!», а «Даруй ему весь тот свет и истину, которые ему необходимы для его высшего развития!»
Может ли желать муравей, чтобы его знания и опыт были дарованы слону? Или наоборот?».104
«Веротерпимость не есть терпимость к человеческим заблуждениям и ложным верованиям, а есть любовно-бережное отношение ко всякой человеческой душе, к её внутренней духовной жизни, к её индивидуальному пути».105
227
Множественность учений полезна не столько для открытия истин, сколько для их усвоения. Культивируя свои традиции, сдабривая различными пряностями основные начала мудрости, религиозные и философские системы помогают каждому найти пищу по вкусу.
Тем же из нас, кто одновременно и всеяден и прихотлив, кто бежит от мысли к мысли, не пережив основательно ни одной из них, все учения твердят, как нерадивым ученикам, одно и то же – до тех пор, пока мы не усвоим наконец азов и не начнём пользоваться собственными способностями к ориентированию.
Мы можем, правда, остаться привередливыми, не считать себя обязанными никакому определённому учению, упрекать каждое из них в том, что не всё в нём оказалось полезным для нас, но всё-таки именно с их помощью наша душа набирается нужных сил и осматривается в этом мире.
228. Притча о разных туфлях
Один человек надел по ошибке разные туфли: у одной каблук оказался выше, чем у другой. На улице какой-то прохожий, заметив, как он хромает и мучается, сказал ему: «Вы же перепутали туфли. Смотрите – у одной каблук выше, у другой ниже». – «И в самом деле!» – спохватился человек и приказал сопровождавшему его слуге: «Беги домой, принеси мне другую пару». Слуга вернулся ни с чем. «Та пара точно такая же, – сказал он хозяину. – У одной туфли каблук выше, а у другой ниже».
Надеюсь, читатель легко поймёт, что ни одну из притч я сам не придумал. Они пришли из разных источников, я старался лишь коротко и внятно пересказать их.
О чувствах
Государcтво чувств
230
«Хотя наши чувства находятся в отношении со всем, но душа наша не может обращать внимание на каждую частность всего: поэтому-то наши смутные чувствования суть результат разнообразия восприятий, поистине бесконечного. Это почти так же, как от массы отголосков бесчисленных волн происходит смутный гул, который слышат те, кто подходит к морскому берегу».106
231
«Подобно лучу света, который состоит из целого пучка лучей, всякое чувство состоит из множества отдельных чувств, которые способствуют сообща созданию определённого желания в нашей душе и определённого действия в нашем теле. Немногие люди обладают призмой, способной разложить этот пучок чувств; поэтому часто человек считает себя одушевлённым или одним исключительным чувством или же не теми чувствами, которые в действительности его одушевляют. Вот причина стольких ошибок чувства и вот почему мы почти никогда не знаем истинных мотивов наших действий».107
232
«Конечно, конкретно различные стороны духовной жизни не существуют обособленно; живую душу нельзя разлагать на отдельные части и складывать из них, подобно механизму, – мы можем лишь мысленно выделять эти части искусственно изолирующим процессом абстракции».108
233
Наши представления о своих и вообще о человеческих чувствах могут быть достаточно произвольны – во всяком случае настолько, чтобы позволять воображению играть с образами чувств, собирая из наших переживаний самые разные понятия (впрочем, не по-игрушечному полезные). Тем не менее и в обыденном, и в научном, и в художественном мышлении существуют излюбленные образования, которые мы стараемся узнавать, стараемся называть одинаково – во имя межчеловеческой общности. Так возникают имена чувств: «дружба», «любовь», «вера»…
В принципе, нет ничего странного в том, чтобы свободно обращаться даже с обладающими реальной цельностью явлениями душевной жизни, измельчая их, укрупняя или по-новому сочетая друг с другом. Представление о стране только расширится от того, что мы присмотримся к составляющим её областям или, наоборот, к международным союзам, в которые она входит. Понятие о человеке не должно исказиться при переходе к понятию о человечестве или при изучении членов тела.
234
«Едина или множественна моя личность в данный момент? Если я назову её единой, поднимутся и запротестуют внутренние голоса ощущений, чувств, представлений, между которыми делится моя индивидуальность. Но если я делаю из неё ясную множественность, против этого, и с такою же силою, возмущается моё сознание; оно утверждает, что мои ощущения, мои чувства, мои мысли только абстракции, совершаемые мною над самим собой, и что каждое из моих состояний включает и все другие. Таким образом, я являюсь и множественным единством и единою множественностью, выражаясь языком интеллекта – что и необходимо, ибо только интеллект имеет язык, – но единство и множественность – это только снимки, полученные с моей личности разумом, направляющим на меня свои категории: я не вхожу ни в ту, ни в другую, ни в обе вместе, хотя обе, соединившись, могут дать приблизительное подражание той взаимной проникновенности и той непрерывности, которую я нахожу в глубине себя самого».109
235
«Мы не можем сказать: моя душевная жизнь характеризуется в настоящий момент такими-то переживаниями, а не иными, в том смысле, что их в ней уже нет. Всякая характеристика есть здесь, напротив, лишь характеристика преобладающего, выступающего на первый план, более заметного. Всякий психологический анализ имеет здесь смысл разве что как анализ преобладающих сторон, и притом в смысле разложения не на части, а на измерения или направления, каждое из которых в свою очередь заключает в себе бесконечность».110
236
Каждое чувство неповторимо, каждое свойственно только определённому человеку в определённый период жизни. «Общие» чувства – не что иное, как более или менее похожие друг на друга индивидуальные.
237
Персонификация различных чувств, изучение их особого характера и развития, их взаимодействия – всё это в итоге направлено на постижение результатов такого взаимодействия. То есть – на выявление закономерностей и особенностей деятельности всего сознания.
Таким образом, если политическое государство изучается, вообще говоря, снизу, с точки зрения интересов человека, индивида, то отдельные чувства, напротив, должны изучаться сверху, с точки зрения государства чувств, – но значит опять-таки с точки зрения интересов человека.
238
Для того, чтобы пояснить собеседнику основные принципы государственного устройства (а это было тогда вопросом сравнительно новым и сложным), Сократ уподоблял государство душевному миру человека. С тех пор наши представления о государстве подверглись весьма интенсивному развитию, а вот представления о душе – гораздо меньшему. Так что сейчас естественнее прибегать к обратному сопоставлению.
239
«В то время как мы думаем, что „мы“ жалуемся на одну страсть, это, в сущности, жалуется одна страсть на другую».111
Вместе с тем в сознании могут происходить не только столкновения отдельных чувств, но и конфликт того или иного чувства с некоторым волевым усилием, с объединённым побуждением нескольких главных чувств. Тогда можно действительно сказать, что «мы» противостоим или уступаем своей страсти. Этот конфликт «чувство – душа» во многом подобен конфликту «личность – государство». Разница лишь в том, что государство чувств обладает подлинной самоценностью, а государство граждан – весьма условной.
240
Вопрос государственного устройства души – это, в первую очередь, вопрос преобладания одних чувств над другими.
«Господствующая страсть – это судья, наделённый властью совершать правосудие. Она уверенно проникает в ум, располагает в нём свои предрассудки и хочет, чтобы её считали единственной собственницей этого места».112
Кроме деспотии, главенства одного чувства над другими, существуют также и олигархические, и демократические, и анархические структуры сознания. Разнообразие душевных складов не только не уступает разнообразию всех существующих и существовавших форм государственного правления, но и намного превосходит его по вариациям и оттенкам – настолько же, насколько число людей превосходит число государств.
241
Одним из наиболее общих, наиболее специфических чувств – но всего лишь одним из чувств! – является логика: чувство правильности, последовательности, связности мыслей, суждений или действий.
