Сборник - Особый ребенок. Исследования и опыт помощи. Вып. 4
Для Марселя Жюсса человек есть комплекс ритмичных жестов, обусловленных его биологической конституцией. Следовательно, жестом является речевая, мыслительная, слуховая деятельность и т. д.
Говоря, например, об акте осознанного запоминания, ученый подчеркнул основную роль ритма, повторений и движений тела.
По его мнению, речь представляет собой «вербально-мелодический ритм». Ученый постоянно говорит о важности ритма и разделения речевого потока на предложения. Таким же образом построен и устный стиль в культуре.
Австрийский педагог и музыкант Карл Орф также интересовался традиционными средствами выражения разных народов (см. в [3] ). В своих наблюдениях он отметил взаимосвязь слова, движения тела и музыкального ритма, которые составляют своеобразную совокупную триаду. Танцы, песни и музыка любой страны мира имеют подобную структуру.
В своих работах Орф придавал особое значение драматическому пению, а также танцу и музыке, которые его сопровождают. По его мнению, инструментальная музыка и телесное ее воплощение всегда способствуют развитию слова и чувств человека.
Орф осовременил традиционные музыкальные инструменты, например балафоны, которые впоследствии превратились в ксилофоны или металлофоны, а также адаптировал универсальные музыкальные приемы и простейшие музыкальные фигуры (рондо: куплет – припев/куплет – припев; болеро: сначала вступает один музыкальный инструмент, затем другой, и т. д.).
7. Традиционная музыкальная и танцевальная терапия
Очевидно, что целостный подход к человеку находит свое отражение в традиционной музыкальной и танцевальной терапии. Не следует забывать, что на протяжении многих тысячелетий музыка и танец во всех культурах мира были связаны с целительными процедурами.
Другим фактором, общим для средств выражения в традиционных культурах и в рассматриваемых видах терапии, является то, что, несмотря на индивидуальный подход, они часто применимы в группах. К тому же они представляют собой ритуалы, обращающиеся к коллективной памяти и к мифам, которые составляют структуру существующего общества.
Еще один немаловажный элемент: интерактивная игра, которую английский психоаналитик Д. Уинникотт [4] называет основным терапевтическим медиатором (посредником).
В качестве примера таких традиционных видов музыкальной терапии во Франции принято вспоминать историю Давида и Саула, которая восходит к библейской традиции (I Цар. 16, 14–23). К Саулу, находившемуся под воздействием злого духа, позвали Давида, который успокоил его игрой на семиструнной лире [5] .
Многие увидели в этом примере, на мой взгляд, слишком поспешно, один из присущих музыке терапевтических эффектов – седативный. (Музыка успокаивает того, кто ее слушает. Как гласит известная французская пословица, «Музыка смягчает нравы».)
Не следует забывать контекст ситуации: Давид и Саул считались пророками, которые обладали возможностью влиять на трансцендентные области. Символически восстанавливая гармонию сфер, Давид не изгнал злого духа, он примирил Саула с Богом (гармония сфер символизирует Добро).
В данном случае речь, очевидно, идет о восстановлении порядка в символическом плане.[13]
В других культурах музыка и танец занимают подобное место в ритуалах достижения коллективного транса, которые в определенных случаях могут вызывать лечебный эффект. Например, в культовой практике некоторых афро-американских сообществ терапевтом является не музыкант, а жрец, вовлекающий участников мистерии в ритуальный танец. Однако принцип лечения остается тем же: больному позволяют самовыразиться, следуя четко закодированному и признанному обществом ритуалу [5] .[14]
Если обращаться к подобным примерам в европейских странах, то надо вспомнить времена, когда на юге Италии и Испании свирепствовала очень странная болезнь – тарантулизм. Ею заболевали вследствие укуса одного из двенадцати пауков-тарантулов. Хотя этот вид пауков и существует в действительности, в данном случае налицо явная мистификация. Этот паук якобы кусал только женщин. К пострадавшим приглашали музыкантов, которые изображали тарантулов, и, когда им удавалось подобрать нужную музыку, больные танцевали под нее до изнеможения [5] .
На мой взгляд, в этом примере важен тот факт, что музыка и танец не ставят своей целью вылечить больную от тарантулизма; наоборот, упорядочивая ситуацию, они становятся средством, позволяющим этой истерии проявиться публично и как бы следуя общеизвестной модели.
Три приведенных нами примера имеют общий вывод, который ориентирует нас в нашей терапевтической работе. Главное – не столько снять симптомы (даже если наблюдается очевидный регресс), сколько дать возможность больному выразить себя в заданных рамках и, наблюдая за ним, трансформировать это выражение и дать ему символическое направление.
Чтобы добиться перемены, нужно помочь человеку выразить себя в строгих пределах и в безопасной обстановке. Для достижения реального терапевтического эффекта самовыражение не должно быть однообразным, напротив, ему необходимо обновляться, поскольку, на наш взгляд, именно через самовыражение в форме телесных проявлений человек сможет приобрести способность к самовыражению вообще, что и повлечет за собой работу по символизации, в которой терапевт сыграет свою роль.
8. Современное положение танцевальной терапии во Франции
Одновременно с процессом развития и демократизации письменной музыкальной традиции, в некоторых психиатрических больницах Франции XIX века начали появляться небольшие оркестры.
Французские психиатры, в частности Эскироль и Моро де Тур, использовали музыку в терапевтических (динамогенических и седативных) целях [6] .
Развитие психоанализа, в котором внимание уделялось не симптомам болезни, а ее причинам, значительно снизило интерес к такой практике в первой половине XX века.
Во Франции лишь в 50-х годах XX века снова заинтересовались возможным терапевтическим эффектом музыки, в частности при лечении невротических депрессий.
Несмотря на наличие опыта в этой области, правда, несколько разрозненного, только в 70-х годах была проведена настоящая исследовательская работа и во Франции всерьез заговорили о музыкальной терапии.
В это же самое время сложилась традиция выделять две основные категории музыкальной терапии: рецептивную (прослушивание музыки) и активную (звуковоспроизведение).
Что касается танца, первое применение его в терапевтической практике Франции, сходное с современным, было осуществлено Р. Гетнен, психологом, которая в середине 50-х годов XX века использовала классический танец в работе с психически больными детьми [7] .
Но лишь к началу 80-х годов танцевальная терапия получила во Франции настоящее развитие; тогда же стали использоваться различные формы танца. Терапевты обучались в Соединенных Штатах.
Самая серьезная методика музыкального образования терапевта предложена психоаналитиком Франс Шотт-Билльман [8] . Она основана на особой танцевальной технике, введенной гаитянцем Эрнсом Дюпланом, суть которой – в примитивной экспрессии.
9. Мастерская звуковой терапии
Среди основных курсов по музыкальной и танцевальной терапии, которые я окончил, назову курс Вилли Бакерота (музыка) [9] и курс Франс Шотт-Билльман (танцы). Это взаимодополняющие курсы, их оригинальность заключается в том особом месте, которое они занимают в массе традиционных терапевтических методик и общих приемов терапии.
Данная особая методика, а также опыт работы с пациентами, имеющими психиатрические проблемы, показали мне правильность и важность многоуровневого подхода, в котором наиболее часто сочетаются различные «современные» техники.
После изучения психодинамической перспективы представляется очевидным, что среди различных групп, где я веду занятия, не существует однотипных.
Несмотря на вышесказанное, в нашей Мастерской, например, есть группа, в которой медиатором («посредником») выступает прослушивание. Для ясности я расскажу о работе в этой группе. Затем, чтобы проиллюстрировать мою деятельность в Мастерской, я напомню наиболее распространенные сценарии работы в остальных группах и, наконец, дам короткую характеристику групп, в которых применяется преимущественно танцевальная терапия.
9.1. Группа музыкального прослушиванияМожет показаться удивительным, что в лечебном заведении, где ведется работа с телесными движениями, существует группа музыкального прослушивания. И все же такой специфический подход кажется мне необходимым из-за особенностей пациентов, составляющих эту группу (тяжелая невротическая депрессия).
