Робин Робертсон - Введение в психологию Юнга
Хотя каждый из нас способен выбрать любой из двух подходов к жизни, когда того требует ситуация, наибольшее предпочтение выказывается только одному из двух подходов. Шумная компания, обожаемая экстравертом, для интроверта - худшее наказание. Привязанность интроверта ко всему давно знакомому и привычному способна довести экстраверта до зевоты. Когда интроверты чувствуют усталость, они стараются остаться в одиночестве, побыть наедине с самими собой, чтобы набраться сил перед новой «вылазкой в мир». Экстравертам, чтобы взбодриться, наоборот, требуется общение с людьми и активная деятельность.
Во многих современных психологических гестах применяются критерии экстравертности и интровертности, однако трактуют их с точки зрения статистики. Следовательно, эти тесты основаны на предположении, что в каждой личности заложена некоторая степень и экстравертности и интровертности, но у большинства людей эти качества достаточно равномерно перемешаны. Считается, что люди, имеющие сильную склонность либо к тому, либо к другому, статистически составляют малую долю всего населения.
Подобный подход разрушает концепцию Юнга. Юнг не считал, что кому-то непременно нужно обладать навязчивой общительностью, как ставший притчей во языцех торговец подержанными автомобилями, чтобы называться экстравертом, или уйти в себя, чтобы считаться интровертом. Налицо два противоположных полюса, которые в личностных тестах как раз и рассматриваются как экстравертивный и интровертивный типы.
Как и во многом другом, Юнг в этом случае смотрел в корень, а не просто отыскивал очевидные внешние поведенческие признаки. Короче экстравертность - обращение за энергией к внешнему миру, интровертность – движение внутрь, к собственной душен Большинство из нас четко соответствует той или другой из двух категорий, независимо от крайностей в поведении, какие могут обнаружить в нас психологические тесты.
Причина серьезности такого разграничения состоит в том, что все интроверты обладают большим числом черт, противоположных чертам экстравертов, только потому, что они - интроверты, независимо от того, в какой степени проявляется их интровертность. Однако поскольку наше поведение часто свидетельствует скорее о социальных ограничениях, нежели о личных склонностях, возникает необходимость в обращении к сновидениям конкретного человека, чтобы понять, экстраверт он или интроверт. Если сновидец чаще всего оказывается в конфликте с персоной интровертивного типа, значит, он экстраверт, и наоборот. Это происходит потому, что в сновидениях неразвитое отношение отступает в область бессознательного и принимает различные персонифицированные формы. (Более подробно поговорим об этом в следующей главе, где речь пойдет об архетипе Тени).
Четыре функции
Обратите внимание на то, как хорошо концепция Юнга об интровертах и экстравертах объясняет разногласия между Фрейдом и Адлером по поводу основного движущего мотива человечества. Однако она не смогла объяснить, почему Юнг так отличался от них обоих. Поскольку сам Юнг был интровертом и при этом блестящим мыслителем, который нелегко «справлялся» со своими чувствами, он изначально был склонен ассоциировать интровертность с процессом мышления, а экстравертность - с чувствами. Юнгу потребовалось почти десять лет, чтобы понять, что различия между интровертами и экстравертами не являются всеобъемлющими и единственными различиями в человеческой личности. Постепенно Юнг пришел к пониманию, что мышление и чувства являются различными «мерилами» личности, не зависящими от того, к какому типу принадлежит человек — к экстравертам или интровертам.
Когда Юнг начал размышлять об иных категориях (помимо экстраверсии и интроверсии), он вскоре понял, что у многих людей подход к жизни основан не на мышлении или чувствах, а непосредственно на ощущении. (Нельзя не отдать должного лингвистическим способностям Юнга, поскольку в его родном немецком языке слова «чувство» - англ. feeling и «ощущение» - англ. sensation не имеют четких различий и вследствие этого их легко спутать. Прим. перев.: в русском языке слова feeling и sensation также имеют во многом совпадающие значения - чувство, ощущение, понимание, восприятие, поэтому перевод слова sensation как «ощущение» объясняется тем, что в английском слове как бы заложено указание на сенсорные органы, а под словом feeling понимается более тонкий подход, основанный на умении оценивать ситуации и более близкий к эмоциям приблизительно, сопереживание, предчувствие, чутье, что сближает эту функцию с intuition -интуицией.) Однако было, по всей вероятности, еще одно свойство, не очень резко отличающееся от понятия «чувство» ни в одном из западноевропейских языков. И все же Юнг посчитал, что это свойство имеет качественное отличие от «чувства», и назвал его «интуицией».
Итак, в дополнение к двум типам отношения к жизни, или двум основным жизненным установкам, Юнг указал на наличие четырех функций, которыми мы пользуемся в своих отношениях с реальным миром: мышление, чувство, ощущение и интуиция. И ощущение и интуиция являются перцептивными функциями. Мы используем их для получения данных, которые затем «обрабатываем» с помощью «мышления» и «чувства». Функция мышления идентифицирует и классифицирует информацию, полученную нами с помощью ощущения или интуиции. Чувство дает такой информации оценку; оно указывает нам, что чего стоит.
Поскольку функции мышления и чувства используют разум и способность к разграничению (нахождению различий), Юнг определял их как рациональные функции. Он признавал, что мы склонны отождествлять разум с мышлением и считать чувства неразмышляющими, потому что путаем чувство с его физическим «контрапунктом» - эмоцией. Но чувства (по крайней мере в определении Юнга) не являются эмоциями. Человек с обостренными чувствами способен оценивать вещи и явления с той же степенью обоснованности и разграничения, как самый способный «мыслитель», использующий эти качества для отнесения какого-то предмета или явления к соответствующей ментальной категории.
Ощущение и интуиция, с другой стороны, являются иррациональными функциями. Это паши «окна в мир», поскольку дают они необходимую пищу для функций мышления и чувств. В наш сверхрациональный век определить что-то как «иррациональное» все равно, что заклеймить это как негодное. Однако Юнг и не думал и носить в определение какие-то уничижительные коннотации. Любая из четырех функций имеет свое назначение и обладает одинаковой ценностью, когда используется в тех целях, для которых она предназначена. И точно так же каждая из четырех функций одинаково теряет СВОЮ ценность, когда ее ошибочно пытаются использовать не по назначению, то есть вместо i ругой функции.
(Обратите внимание на то, что четыре функции, предложенные Юнгом, легко делятся на две пары функций - мышление в противоположность чувствам и ощущения в противоположность интуиции. Мышление и чувство являются взаимоисключающими функциями: вы не можете классифицировать явление и одновременно давать ему оценку. Вам необходимо делать что-то одно. Точно так же вы не можете одновременно обращаться к своим сенсорным органам и внутренним интуитивным прозрениям. Поскольку всем нам свойственно чаще обращаться к тому, что лучше всего удается, мы останавливаемся на той или иной из четырех функций как доминирующей, главной для нас функции. Противоположная функция (из соответствующей пары) при этом вытесняется в бессознательное. Юнг определил ее как низшую (или, иными словами, «подчиненную») функцию.
Подчиненная функция
К описанию четырех функций вернемся несколько позднее, сначала я хотел бы слегка коснуться подчиненной функции.
Представьте себе, что вы — «мыслитель» (подразумеваем, что вашей ведущей функцией является мышление). Поскольку это вам хорошо удается, вы неизбежно предпочитаете мышление чувству. Даже в тех случаях, когда чувства просто необходимы, вы иной раз предпочтете призвать на помощь разум. Из-за этого ваша функция «чувства», и без того не очень развитая, ослабевает.
Однако поскольку вам нужен материал для размышлений, вы вынуждены пользоваться функциями ощущения или интуиции для получения с их помощью «сырья», которое ваша мыслительная функция сумеет переработать, чтобы получить высокосортную «руду». Скорее всего вы будете чаще пользоваться одной функцией (ощущением или интуицией), но между любой из этих функций и вашей ведущей функцией мышления не существует никакого внутреннего конфликта. Хотя мы не можем одновременно воспользоваться и органами чувств и интуицией, любая из этих функций отлично сочетается с процессом мышления. Поэтому вполне вероятно, что с течением времени вы доведете одну из указанных функций - ощущение или интуицию - до очень высокого уровня, хотя она все же будет оставаться вспомогательной по отношению к главной вашей функции — мышлению.
