Карл Юнг - Работы по психиатрии
Часто смещение постепенно становится устойчивым, заменяя, по крайней мере внешне, первоначальный характер данного лица. Всем известны люди, которых поверхностные наблюдатели считают чрезвычайно веселыми и жизнерадостными, но в глубине души, часто даже в семейной жизни, эти люди бывают мрачными и раздражительными; они могут постоянно копаться в какой-либо старой ране. Часто их подлинный характер внезапно прорывается наружу из-под искусственной оболочки, принужденная веселость внезапно исчезает и перед нами является совершенно иной человек. Одно слово, одно движение, внезапно задевшее рану, показывает комплекс, притаившийся в глубине души. Когда мы собираемся коснуться сложной души больного нашими грубыми экспериментальными приборами, мы прежде всего должны думать об этих неуловимых особенностях его психики. При ассоциативных опытах, проводимых с пациентами, страдающими сильно развитой комплексной чувствительностью (истерия, раннее слабоумие), мы встречаем преувеличения этих нормальных механизмов; поэтому их описание и обсуждение гораздо важнее, чем проведение психологического обзора.
3. Влияние окрашенного чувством комплекса на валентность ассоциаций
Мы уже не раз разбирали вопрос о том, каким образом комплекс проявляется при ассоциативном опыте; поэтому отсылаю читателя к ранее опубликованным исследованиям. Здесь же необходимо вернуться лишь к одному моменту, имеющему теоретическое значение. Мы нередко встречаем комплексные реакции, построенные следующим образом:
Слово-стимул Реакция Время реакции (сек)
1. Целовать - любить 3,0
Жар - пожар 1,8
2. Презирать - кого-либо 5,2
Зуб - зубы 2,4
3. Приветливый - дружелюбный 4,8
Стол - рыба 1,6
Первая реакция в трех приведенных примерах каждый раз содержит комплекс (в первой и третьей речь идет об эротических отношениях, во второй - об ущербе). Вторые реакции попадают в область персеверирующей окраски чувства предыдущей реакции, как видно из удлинения времени реакции и из ее поверхностного характера. Как мной указано в 1-ом дополнении к "Диагностическим исследованиям ассоциаций", ассоциации, подобные "зуб зубы" относятся к разговорно-моторным соединениям, "жар - пожар" - к словам -дополнениям, стол - рыба" (Tisch - Fisch) - к рифмам. Из опытов отклонения внимания можно вывести несомненное заключение, что число разговорно-моторных реакций и реакций по созвучию при отклонении внимания увеличивается. При ослабленном внимании усиливается поверхностность ассоциаций и их ценность таким образом падает. Когда при ассоциативном опыте без искусственного отклонения внимания возникают поразительные поверхностные ассоциации, то мы имеем полное основание предполагать, что внимание в эту минуту ослабело. Причину этой рассеянности нужно искать в отвлечении внимания вследствие внутренних причин. Пациент, согласно указанию, должен обратить все свое внимание на опыт. Если его внимание ослабевает без видимой причины, которой мы могли бы приписать это явление, то есть отклоняется от значения данного слова-раздражителя, то в таком случае должна существовать внутренняя причина, которую мы находим большей частью в предыдущей или в настоящей реакции. Возникла мысль, окрашенная сильным чувством, комплекс, который, благодаря интенсивной окраске чувства, достигает в сознании высокой степени отчетливости, или, при вытеснении из сознания, создает торможение и таким образом ослабляет или прекращает на короткое время воздействие направляющей идеи, то есть внимание к слову-раздражителю. Справедливость этого предположения большей частью легко доказывается путем анализа.
Поэтому вышеописанное явление имеет для нас практическую ценность как признак комплекса. При этом теоретически важно, что комплексу не нужно быть сознательным; даже будучи вытесненным, он может вызвать в сознании торможение, расстраивающее внимание, или, иными словами, задержать умственную работу сознания (удлиненное время реакции), сделать ее невозможной (ошибка) или понизить ее ценность (реакция по созвучию). Ассоциативный опыт показывает нам его действие лишь в деталях; клинические же и психологические наблюдения показывают те же явления в широком масштабе. Сильный комплекс, например, мучительная забота, препятствует сосредоточению мыслей; мы не в состоянии оторваться от заботы и направить нашу деятельность и наш интерес в другую область; или же мы стараемся это сделать, например, чтобы "отогнать заботу"; на короткое время это может у нас получиться, но мы не всецело отдаемся этому; помимо нашего сознания комплекс мешает нам полностью отдаться занимающему нас предмету. Мы поддаемся всевозможным торможениям; во время перерывов мысли ("отключение мыслей" при раннем слабоумии) всплывают части комплекса, вызывая, как и при ассоциативном опыте, характерные расстройства мыслительной работы: с нами случаются описки по правилам, найденным Мерингером и Майером; у нас происходят слияния, персеверации, имеют место предчувствия и т. п.; в особенности же ошибки, указанные Фрейдом, позволяющие, благодаря своему содержанию, распознать вызывающий их комплекс; мы также проговариваемся в критическую минуту, произнося слова, имеющие значение для комплекса; мы делаем ошибки при чтении, ибо в тексте нам видятся такие слова; они часто появляются на периферии поля зрения (Блейлер). [Наибольшая отчетливость имеется в центре поля зрения; сюда же устремлено и наибольшее внимание; внимание снижается по мере удаления от центра.] Во время нашего отвлекающего, рассеивающего занятия мы ловим себя на напевании или насвистывании какой-либо мелодии, текст которой (его часто лишь с трудом можно отыскать) оказывается комплексной констелляцией; или же мы повторяем вполголоса какой-либо технический термин или другое иностранное слово - это тоже имеет отношение к комплексу. Иногда нас неотступно преследует какая-либо навязчивая мелодия или слово, "вертящееся на кончике языка"; это тоже комплексные констелляции. Порой мы рисуем на бумаге или на столе знаки, в которых легко распознать комплекс. Везде, где комплексные расстройства касаются слов, мы находим смещения, вызванные звуковым сходством, или же фразеологические сочетания. Приведу здесь примеры, приводимые преимущественно Фрейдом.
Из личных наблюдений приведу ассоциацию беременной, которая реагировала на предложенные слова словами, относящимися к родам; кроме того, был проявлен словесный автоматизм "Bunau - Varilla", который при непринужденном ассоциировании дал следующую цепь: "Varinas - Manilla - Zigarillo Havanna". Дело было в том, что я забыл спички и поэтому решил поддерживать огонь в сигаре до тех пор, пока я не прикурю о нее свою хорошую гаванскую сигару. Слова "Bunau-Varilla" явились как раз в ту минуту, когда сигара погасла; далее: - "Morgenrock - Taganrog" (капот - Таганрог) - слова, преследовавшие одну даму, муж которой не позволял ей приобрести новый капот (домашнее платье).
Приведенные примеры должны еще раз показать то, что Фрейд описывает в своем "Истолковании сновидений", а именно, что вытесненная мысль скрыта за сходными с ней явлениями - за разговорным, звуковым сходством, или же за сходством оптического образа. Сновидения дают особенно хорошие примеры последней формы смещения.
Люди, боящиеся анализа снов по Фрейду, могут найти многочисленные заменяющие его материалы в автоматизмах мелодий. Однажды кто-то заметил в шутливом разговоре, что, когда женишься, надо выбирать гордую жену. Один из присутствовавших, недавно женившийся на известной своей гордостью женщине, тихо насвистывал известную уличную песню. Я немедленно обратился к нему с вопросом о словах этой песни. Он ответил: "Что я сейчас насвистывал? Ничего особенного; кажется, я часто слышал эту мелодию на улице, но слов не знаю". Я настаивал, чтобы он вспомнил слова, которые мне были хорошо известны, но он не был в состоянии их припомнить, уверял даже, что никогда их не слыхал. В песне говорится:
Велела мне мать:
Крестьянскую девушку не брать.
Во время прогулки молодая девушка, идя рядом с мужчиной, на предложение руки и сердца которого она рассчитывала, напевала мелодию свадебного марша из "Лоэнгрина".
Мой молодой коллега, только что закончивший свою диссертацию, в течение нескольких часов насвистывал мотив Генделя: "Смотрите, он приходит, увенчанный наградой".
Один мой знакомый, радуясь новой выгодной должности, выдал свою радость назойливой мелодией: "Не рождены ли мы для славы?"
Один мой коллега, встретив во время обхода пациентов сиделку, о которой говорили, что она беременна, поймал себя на том, что непосредственно после этого насвистывает мелодию: "Жили-были царские дети; они сильно любили друг друга".
Полагаю, что я привел достаточное число примеров подобных мелодических автоматизмов; каждый может ежедневно делать подобные наблюдения. Они показывают, каким образом маскируются вытесненные мысли. Известно, что занятия, не требующие полной "оккупации внимания", часто сопровождаются напеванием и насвистыванием. Поэтому остаток внимания может быть достаточным для бессознательных мечтательных перемещений мыслей, относящихся к комплексу. Но работа сознания задерживает отчетливое проявление комплекса, он лишь неясно может давать знать о себе; иногда он находит свое выражение в автоматизмах мелодий, содержащих комплексную мысль в переносной (метафорической) форме. При этом сходство состоит в ситуации, в настроении ("Смотрите, он приходит" и т. д.; свадебный марш; "жили-были царские дети" и т.д.), или в словесном выражении ("Велела мне мать" и т.д.). Во всех приведенных случаях комплексная мысль не вполне ясно входит в сознание, а высказывается более или менее символически. До чего могут дойти подобные символические сцепления, лучше всего показывает замечательный пример Фрейда в его "Психопатологии обыденной жизни", когда ему удалось свести пропущенное его другом слово "aliquis" в поэтической строке "Exoriare aliquis nostris ex ossibus ultor" к не явившейся вовремя менструации возлюбленной (a-liquis liquid - чудо крови Св. Януария). В подтверждение механизмов Фрейда приведу подобный пример из моей собственной практики.
