Дж.Д. КапрараСервон - Психология личности
Диалоги между людьми подчиняются нормативными правилам. Люди пытаются вести разговор, придерживаясь негласных правил общения и социальных отношений. В некоторых разговорах люди внимательно отслеживают свои действия, с тем чтобы приблизиться к поставленным целям, и одновременно соблюдают разговорные нормы. То есть разговор — это социальное действие, ограниченное социальными нормами. В дискурсивной психологии Харре (Harre, 1998) межличностный разговор — метафора для понимания внутренних психических процессов: «Каждый психический процесс или феномен — это искусное действо... ограниченное нормами» (р. 45). Чтобы понять межличностные разговоры, недостаточно проанализировать индивида как такового, необходимо рассмотреть отношения между людьми, условия, в которых они находятся, и общие для них системы значений. Развивая эту мысль, можно сказать, что дискурсивный анализ психических процессов заставляет перейти от изучения изолированных психических сущностей к изучению социальных условий, в которых производится и оценивается то или иное действие.
Внутренний разговор обеспечивает целостное чувство Я. Один из аспектов Я — это представления о собственных атрибутах и собственной жизни. Харре (Harre, 1998) подчеркивает, что эти представления формируются и проявляются через создаваемые человеком истории о себе. Поэтому развитие стабильного ощущения идентичности основано на человеческой способности участвовать в диалоге и создавать согласованные нарративы. Диалог, как и любой разговор, развивается в социально-культурном контексте. Поэтому Я — это помещенный в историческую среду социально-культурный конструкт. Брунер (Bruner, 1990) также подчеркивает, что «значение Я... проистекает... из исторических обстоятельств, оформивших культуру, выражением которой они являются» (р. 138).
Нарративный поворот: развитие или препятствие для психологического анализа знаний и значений?
В последние годы психологи, как мы только что убедились, уделяют все больше внимания нарративным процессам. Этот феномен не уникален. Он является частью глобальной тенденции в гуманитарных и социальных науках. Полкингхорн (Polkinghorne, 1988) тщательно анализирует эту тенденцию. Исследователи в такой дисциплине, как история, к примеру, подошли к вопросу о применимости в истории причинно-следственных моделей. Задача истории состоит не в поиске научных законов, а в обеспечении согласованного нарративного понимания событий. Историк стремится создать осмысленную историю о прошлых жизнях — «жизнях, которые уже были прожиты как истории» (Polkinghorne, 1988, р. 69) историческими персонажами.
Полкингхорн (Polkinghorne, 1988) предлагает основываться на нарративном анализе при изучении любых человеческих дел. Люди проживают свою жизнь в «пространстве значений» (Polkinghorne, 1988, р. 4), в котором они осуществляют и интерпретируют действия, а также используют нарративное мышление для придания смысла своему опыту. Эта точка зрения привела Полкингхорна к отказу от психологических подходов, при которых игнорируется мир нарратива и лишь измеряются отдельные личностные атрибуты. По его мнению, «традиционные исследовательские средства, разработанные формальной наукой для выявления и измерения объектов», заставляют рассматривать индивида как «статичную вещь» (Polkinghorne, 1988, р. 150) и поэтому недооценивают конструктивные, динамические, существующие на протяжении всей жизни процессы создания нарративов, посредством которых человек сохраняет чувство Я.
Таким образом, последствия нарративного поворота в гуманитарных и социальных науках для изучения личности могут трактоваться двояко. С одной точки зрения, это расширение традиционной сферы интересов. Не сосредоточиваясь исключительно на представлениях людей об отдельных личных качествах, нарративный анализ заставляет обратить внимание на активные меджличностные и внутри-личностные процессы, посредством которых человек осмысливает историю своей жизни. Это расширение предмета изучения безусловно идет на пользу психологии личности. Если бы на Земле оказался инопланетянин, способный читать мысли, то наиболее яркой особенностью психической жизни людей ему показалась бы тенденция вести внутренний диалог. В связи с этим следует отметить, что психологи слишком мало внимания уделяют изучению сущности и функциям внутреннего диалога.
Вторая трактовка — это не просто расширение, а критический пересмотр традиционных для психологии способов рассуждения. Как было отмечено, Полкингхорн (Polkinghorne, 1988) сильно усомнился в пригодности концептуализации личности как совокупности переменных, которые можно измерить и выявить с помощью процедур, заимствованных у физики. Герген (Gergen, 1993) уже давно высказывает в адрес психологии аналогичные критические замечания. Брунер (Bruner, 1990) ратует за социокультурную психологию, в которой значительно больше внимания, чем в традиционной теории переработки информации, уделяется контекстуализи-рованным процессам осмысления. Эти авторы обвиняют психологию в излишнем эссенциализме. Они критикуют тенденцию логически выводить, а затем пытаться измерить статические элементы личности, ответственные за определенный паттерн поведения. При таком подходе, утверждают они, игнорируются динамические, кон-текстуализированные процессы психической жизни. Харре (Harre, 1998) весьма убедительно выражает эту позицию: «Попытка объяснить ощущение Я путем заимствования гипотетико-дедуктивных методов у физических наук и постулирование ненаблюдаемых сущностей, будь то эго или черты, приводит к появлению в психологии обилия мифических существ» (р. 178). Он иллюстрирует свой довод, рассматривая понятие самоуважения. Обычно, чтобы оценить самоуважение, исследователи просят людей ответить на ряд вопросов, призванных выявить степень самоуважения. То есть самоуважение — это сущность, выводимая логическим путем и объясняющая тенденцию отвечать на вопросы в положительном или отрицательном направлении. Харре (Harre, 1998) предлагает альтернативную интерпретацию этого процесса, при котором конструкт самоуважения не выводится логическим путем. При предъявлении вопросов о самоуважении люди создают нарратив о своих тенденциях и атрибутах. Этот нарратив соответствует разнообразным социальным условностям в отношении демонстрирования различных аспектов личности. Поскольку хороший нарратив внутренне согласован, ответы на вопросы о самоуважении с психометрической точки зрения внутренне надежны. Поэтому оценивание проходит успешно. Однако при нарративном подходе встает вопрос: «Откуда мы знаем, что данное свойство [самоуважение] существует независимо от "разговорной ситуации", сложившейся в "эксперименте"?» (Harre, 1998, р. 131).
Этот вопрос не остается без ответа. В идеальном случае Персонолог не делает выводов о каком-либо психическом атрибуте, основываясь исключительно на результатах использования опросников. Исследуются также действия, переживания и физиологические реакции, которые теоретически должны быть связаны с соответствующим конструктом. Мы более оптимистичны в отношении использования опросников, чем такие критики, как Харре. Мы также более оптимистичны в отношении способности когнитивных теорий предоставить каузальное объяснение роли устойчивых личностных качеств, в том числе «сильных и слабых сторон, навыков и способностей» (Harre, 1998, р. 54) в формировании устойчивых психических диспозиций. Вместе с тем нельзя не учитывать те недостатки, которые теория нарратива выявила в стандартных психологических процедурах. Она напоминает нам о концептуальных проблемах, связанных с объективизацией абстрактных психологических показателей в гипотетически конкретных психических сущностях. Изучение личных нарративов с любой точки зрения убедительно свидетельствует о невозможности объяснения согласованности личного опыта через рассмотрение личности как совокупности статичных сущностных качеств.
Резюме
Философы и социологи уже давно признали ядром человеческой индивидуальности процессы формирования значений. Как мы выяснили в этой главе, в современной психологии достаточно подробно рассматриваются процессы, посредством которых человек приписывает значение событиям, а также индивидуальные различия в социальных знаниях и знаниях о собственном Я, которые лежат в основе различного переживания объективно сходных ситуаций. В психологии личности анализируются взаимосвязанные системы знаний о собственном Я, отличающие людей друг от друга. Кроме того, уделяется внимание процессам составления автобиографических историй, обеспечивающих согласованное ощущение идентичности.
Работы, представленные в этой главе, — необходимое, но, безусловно, недостаточное условие для целостного понимания личностного функционирования. Мы должны выяснить не только то, как люди приписывают значение событиям, но и то, какие функции выполняют эти когнитивные процессы. Устойчивые когнитивные структуры лежат в основе стабильных эмоциональных переживаний, мотивационных состояний и ощущения Я. Четкие знания формируют сознательный опыт, однако влияют также на личностные процессы, протекающие за пределами сознания. Социальные знания и знания о собственном Я позволяют планировать свои действия и управлять своим поведением. Поскольку мы анализируем эти феномены в дальнейшем, то часто будем исходить из принципов, обсуждавшихся в этой главе.
