Карен Хорни - Невроз и личностный рост. Борьба за самоосуществление
Подобие здоровых стремлений и невротических влечений существует, поскольку они имеют общие корни в возможностях, заложенных в любом человеке. Умственные способности позволяют человеку выйти за границы себя. В отличие от животных он может воображать и планировать. Различными путями он может постепенно расширять свои умения и, как показывает история, действительно их расширяет. То же самое верно и для жизни отдельного индивида. Не существует жестких границ тому, с чем он может справиться в своей жизни, тем качествам и умениям, которые он может в себе развить, и его творческим способностям. Учитывая эти факты, кажется неизбежным, что человек не ведает своих границ и, следовательно, легко ставит себе слишком малые или слишком высокие цели. Это неведение – та основа, без которой и не могла бы, видимо, начаться погоня за славой.
Базальное различие между здоровыми стремлениями и невротическим влечением к славе лежит в их побудительных мотивах. Здоровые стремления проистекают из присущей человеку склонности к развитию заложенных в нем способностей. Уверенность во внутренней потребности в росте всегда была основным принципом нашего теоретического и терапевтического подхода.* И эта уверенность только увеличивалась по мере накопления опыта. Единственное, что мне сейчас кажется необходимым уточнить, это формулировку. Теперь я сказала бы (повторяя сказанное на первых страницах книги), что к самоосуществлению каждого человека полталкивают живые силы его подлинного я.
* Под «нашим» я имею в виду подход Ассоциации Развития Психоанализа. Во вступлении к работе «Наши внутренние конфликты» я сказала: «Я уверена, что человек может и хочет развивать заложенные в нем способности». См. также работу д-ра Курта Гольдштейна «Природа человека» (Dr. Kurt Goldstein. «Human Nature». Harvard University Press, 1940). Гольдштейн, однако, не проводит различия – ключевого различия – между самоосуществлением, то есть осуществлением подлинного себя и воплощением в жизнь идеального я.
Напротив, погоня за славой возникает из потребности в воплощении идеального я. Это различие фундаментально, потому что все прочие проистекают уже из него. Поскольку самоидеализация – невротическое решение, и как таковое – компульсивна по своему характеру, все влечения, которые являются ее результатом, также неизбежно компульсивны. Поскольку невротик, пока он вынужден держаться за свои иллюзии о себе, не в состоянии признать своих ограничений, погоня за славой уходит в неограниченное. Поскольку его основная цель – это достижение славы, его перестает интересовать процесс обучения, дела или продвижения шаг за шагом; фактически он склонен презирать подобное. Он не хочет взбираться на гору, он хочет сразу оказаться на вершине. Следовательно, он теряет представление о том, что означает эволюция или рост, даже пускаясь в рассуждения о них. И наконец, поскольку сотворение идеального я возможно только за счет правды о себе, а его воплощение в действительность требует дальнейшего искажения этой правды, воображение с охотой приходит на помощь. Таким образом, в большей или меньшей степени, но он теряет на этом пути интерес к истине и умение отличать правду от неправды – и эта утрата, среди прочих, тоже ответственна за его трудности в различении между искренними чувствами, верованиями, стремлениями и их искусственными эквивалентами (бессознательными претензиями) в себе самом и в других. Ударение смещается с «быть» на «казаться».
Итак, различие между здоровыми стремлениями и невротическим влечением к славе – это различие между спонтанностью и компульсивностью; между признанием и отрицанием ограничений; между фокусировкой на достославном окончательном продукте и ощущением эволюции; между видимостью и сутью; фантазией и правдой. Различие, таким образом установленное, не идентично с различием между относительно здоровым и невротическим индивидом. Первый может и не быть искренне вовлечен в самоосуществление, как и второй может не быть полностью влеком к воплощению идеального я. Тенденция к самоосуществлению действует и в невротике; мы не могли бы оказать терапевтическую помощь развитию пациента, если бы в нем для начала не было такого стремления. Но тогда как различие между здоровой и невротической личностью в этом отношении – просто различие в степени, различие между истинным стремлением и компульсивными влечениями, несмотря на их поверхностное сходство, – качественное, а не количественное.*
* Когда в этой книге я говорю «невротик», я имею в виду человека, у которого невротические влечения взяли верх над здоровыми стремлениями.
Мне кажется, что наиболее уместный символ для невротического процесса, инициированного погоней за славой, – это идейное содержание истории о сделке с дьяволом. Дьявол, или другое персонифицированное зло, искушает человека, запутавшегося в духовном или материальном плане, предложением неограниченной власти. Но он может получить эту власть, продав свою душу или отправившись в ад. Такое искушение может возникнуть у каждого, богатого или бедного духовно, потому что взывает к двум могущественным страстям – стремлению к бесконечному и желанию найти легкий выход из положения. Согласно религиозной традиции, величайшие духовные вожди человечества, Будда и Христос, испытывали такое искушение. Но поскольку они были твердо укоренены в себе, они распознали это как искушение и смогли его отвергнуть. Более того, условия, оговоренные в сделке, вполне соответствуют цене, которую придется заплатить при невротическом развитии. Говоря символическим языком, легкий путь к бесконечной славе неизбежно оказывается путем во внутренний ад презрения к себе и самоистязания. Выбирая этот путь, человек фактически теряет свою душу – подлинного себя.
Глава 2. НЕВРОТИЧЕСКИЕ ТРЕБОВАНИЯ
В своей погоне за славой невротик устремляется в царство фантастического, бесконечного, неограниченного. Внешне он ведет «нормальную» жизнь – как член семьи и общества, который ходит на работу и развлекается по выходным. Но сам не понимая того, или по крайней мере не понимая, до какой это доходит степени, он живет в двух мирах – в мире своей тайной частной жизни и в мире жизни официальной. Эти две жизни не сходятся одна с другой, как сказал один пациент: «Жизнь ужасна – в ней столько реальности».
Неважно, насколько сильно отвращение невротика к сопоставлению с очевидным. Реальность неизбежно навязывает себя двояким образом. Пусть он даже высоко одаренный человек, но во всем существенном он похож на каждого из нас – с общими человеческими ограничениями и значительными индивидуальными затруднениями. Его наличное бытие расходится с его богоподобным образом себя. Реальность вне его тоже не обходится с ним, как с божеством. И для него час имеет только шестьдесят минут, ему приходится стоять в очереди, как всем прочим, таксист или начальник на работе обращаются с ним, как с простым смертным.
Унижения, которым (по его ощущению) подвергается невротик, очень удачно иллюстрирует небольшое происшествие из детства одной пациентки. Ей было три года, она размечталась о том, как станет сказочной королевой, и вдруг дядя подхватил ее с пола, шутливо говоря «А у кого это так измазана мордашка?» Она никогда не могла забыть свой яростный и бессильный гнев. Таким образом, личности данного склада почти постоянно сталкиваются с несоответствиями, ошарашивающими и обидными. Как тут быть? Как объяснить их, как на них реагировать или как попытаться от них отмахнуться? До тех пор пока самовозвеличивание слишком необходимо невротику и потому неприкосновенно, он не может не прийти к заключению, что что-то не в порядке с миром вокруг него. Мир обязан измениться. А значит, вместо того чтобы разбираться со своими иллюзиями, он предъявляет требования к внешнему миру. Другие люди и судьба обязаны обходиться с ним в соответствии с его раздутым представлением о собственной значимости. Все и каждый обязаны подстраиваться под его иллюзии. Иначе несправедливо. Он заслуживает лучшей доли.
Невротик считает, что имеет право на особое внимание, деликатность, почтение. Требования почета достаточно понятны и даже порой очевидны для окружающих. Но они только часть, верхушка более всеобъемлющих требований. Все его нужды, вытекающие из его запретов, страхов, конфликтов и решений, обязаны быть удовлетворены или должным образом уважены. Более того. Все, что он чувствует, думает или делает, обязано не иметь вредных последствий. Это фактически означает, что к нему неприменимы законы психологии. Следовательно, ему нет необходимости признавать (или в какой-то мере решать) свои проблемы. Не его это дело – заниматься своими проблемами; это дело других – следить за тем, чтобы его не беспокоили его проблемы.
