Робин Норвуд - Женщины, которые любят слишком сильно
Она начала рассказывать о своих отношениях с Гэри, продолжавшихся шесть лет. Гэри почти сразу же переехал к ней, и в течение первой недели их совместной жизни четко сформулировал свой принцип: если ему когда-либо придется выбирать между наркотиками и квартплатой, наркотики всегда будут стоять на первом месте. Однако Лиза была уверена, что он изменится, что он научится ценить их чувство друг к другу и захочет сохранить его. Она была уверена, что сможет заставить его любить себя так, как она любила его.
Гэри редко работал. Когда такое случалось (она верила его честному слову), его доходы уходили на наиболее дорогостоящие сорта марихуаны и гашиша. Сперва Лиза стала употреблять наркотики вместе с ним, но быстро обнаружила, что это подрывает ее способность зарабатывать себе на жизнь, и отказалась от новых опытов. В конце концов, она несла ответственность за обоих, а к ответственности она относилась серьезно. Когда у нее возникали мысли о разрыве с Гэри — или после того, как он в очередной раз брал деньги из ее сумочки, или когда она приходила домой с работы, валясь с ног от усталости, и заставала дома шумную вечеринку, или когда его не было всю ночь, — он каждый раз покупал пакет пирожных, готовил ей обед или говорил, что достал немного кокаина специально для них обоих, и ее решимость таяла. Она говорила себе, что он все-таки любит ее.
Его истории о своем детстве заставляли ее плакать от жалости. Она была уверена, что если ее любовь будет достаточно сильна, то его страдания окупятся сторицей. Ей казалось, что она не должна винить его или считать ответственным за его теперешнее поведение, поскольку ему пришлось столько вытерпеть в детстве. При этом она совершенно забывала о собственном мучительном прошлом.
Однажды во время спора, когда она отказалась отдать ему чек, присланный ее отцом в подарок ко дню ее рождения, он проткнул ножом каждый ее холст, находившийся в квартире.
Тогда мне уже было так плохо, что я думала: «Это моя вина. Мне не следовало так сердить его». Я по-прежнему винила во всем себя, пытаясь поправить непоправимое.
На следующий день была суббота. Гэри на время ушел, а я убирала разгромленную квартиру, рыдая и выбрасывая плоды своей трехлетней работы. Чтобы отвлечься, я включила телевизор; показывали женщину, избитую своим мужем. Оператор снимал так, что ее лица не было видно. Она рассказывала, какой была ее жизнь. После описания нескольких омерзительных сцен она сказала: «Я не думала, что все было так плохо, потому что еще могла как-то вытерпеть это».
Лиза покачала головой:
— То же самое делала и я: оставалась в этой чудовищной ситуации, потому что могла еще как-то терпеть это. Слушая ту женщину, я вдруг сказала вслух: «Но ты заслуживаешь большего, чем худшее из того, что ты можешь вытерпеть!» А потом я расплакалась по-настоящему, потому что поняла, насколько это справедливо и для меня. Я заслуживала большего, чем страдания, расходы, разочарования и хаос. Выбрасывая очередную испорченную картину, я говорила себе: «Я больше не буду так жить!»
Когда Гэри вернулся домой, его вещи были уложены и стояли за входной дверью. Лиза позвонила своей лучшей подруге, которая привела с собой мужа. Эта супружеская пара помогла ей набраться храбрости и сказать Гэри, чтобы он уходил.
Он не стал устраивать сцен, потому что там были мои друзья. Ему пришлось уйти несолоно хлебавши. Потом он звонил и угрожал мне, но я никак не реагировала, и через некоторое время он перестал. Однако я хочу, чтобы вы знали: я добилась этого не только своими силами — я имею в виду свое молчание в ответ на его звонки. Тем же вечером, как только осела пыль, я позвонила матери и рассказала ей всю историю. Она посоветовала мне сходить на собрание «Ал-Анона» (Организация, оказывающая помощь родным и близким алкоголиков и наркоманов) для взрослых детей алкоголиков. Я послушалась лишь потому, что мне было невыносимо плохо. «Ал-Анон», как и «Алатин», является сообществом родственников и друзей алкоголиков, помогающих друг другу и самим себе избавиться от одержимой увлеченности алкоголиками в своей жизни. Такие встречи устраиваются для взрослых сыновей и дочерей алкоголиков, желающих избавиться от последствий алкоголизма родителей. Эти последствия включают в себя большинство характеристик слишком сильной любви.
Тогда я впервые начала понимать себя. Гэри был для меня тем же, чем и алкоголь для моей матери: наркотиком, без которого я не могла обойтись. До того дня, когда я заставила его уйти, я постоянно боялась, что од уйдет сам, поэтому делала все возможное, чтобы доставить ему удовольствие. Я делала то же самое, что и в детстве: упорно трудилась, была нежной и внимательной, не просила ни о чем для себя и брала на себя ответственность за других. Поскольку в основе моего поведения всегда лежало самопожертвование, то я бы не смогла достичь самопознания без посторонней помощи и определенных страданий.
Глубокая привязанность Лизы к своей матери и принесение в жертву собственных желаний и потребностей, которого требовала эта привязанность, подготовили ее к таким любовным отношениям, где на первом месте было страдание, а не любая форма личного удовлетворения. В детстве она твердо решила справиться со всеми проблемами в жизни матери с помощью своей любви и самоотречения. Потом эта решимость стала подсознательной, однако продолжала руководить ее поступками. Совершенно не умевшая обеспечивать собственное благополучие, но научившаяся поддерживать благополучие других людей, Лиза вступала во взаимоотношения, обещавшие ей новые возможности исправить чью-то жизнь силой своей любви.
Гэри с его болезненным пристрастием, эмоциональной зависимостью и жестокостью совмещал в себе все худшие черты родителей Лизы. Как ни печально, но именно это обусловило ее влечение к нему. Если наши взаимоотношения с родителями были преимущественно теплыми, с выражением соответствующего интереса, понимания и одобрения, то в зрелом возрасте мы чувствуем себя комфортно в обществе людей, унаследовавших похожие чувства тепла и безопасности, оценивающих себя положительно. Более того, мы стремимся избегать людей, подрывающих нашу уверенность в себе посредством критики или соответствующего поведения. Они вызывают у нас неприязнь.
Однако если родители обращались с нами враждебно, критично, жестоко, если они пытались манипулировать нами, подавляли нас, чрезмерно зависели от нас или вели себя недостойно, то нам будет казаться «правильной» связь с человеком, выражающим (пусть даже скрыто) те же самые обертоны мышления и поведения. Мы чувствуем себя «как дома» с людьми, в чьем обществе возрождаются наши старые ненормальные схемы общения, и напротив — чувствуем себя неуютно и скованно в обществе более дружелюбных, добрых и нормальных людей. Скука часто выражает неприязнь к острому чувству дискомфорта, возникающему у женщины, выпадающей из привычной роли помощницы и утешительницы. Большинство детей алкоголиков, да и детей из других неблагополучных семей, увлекаются людьми, которые превращают неприятности и болезненные пристрастия в источник постоянного возбуждения, особенно если это возбуждение имеет негативный характер. Если в нашей жизни всегда присутствовали хаос и драма; если, как это часто случается, нас с детских лет учили не доверять своим чувствам, то у нас развивается потребность в драматизме, позволяющая нам сохранить хоть какие-то чувства. Нам нужно испытывать возбуждение от неопределенности, страданий, разочарования — нам нужно бороться хотя бы ради того, чтобы чувствовать себя живыми.
Лиза закончила свою историю:
— Мир и спокойствие, воцарившиеся в моей жизни после ухода Гэри, бесили меня. Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не позвонить ему и не начать все сначала. Но мало-помалу я начала привыкать к нормальной жизни. Сейчас я ни с кем не встречаюсь. Я знаю, что все еще слишком больна и не готова к здоровым взаимоотношениям с мужчиной. Если я попробую сейчас, то найду себе другого Гэри. Поэтому я впервые составляю собственные планы, а не пытаюсь изменить чью-то жизнь.
Лиза в своем отношении к Гэри, как и ее мать в своем отношении к алкоголю, страдала от болезненного процесса, от разрушительного стремления, с которым она не могла совладать.
Как и у ее матери, попавшей в наркотическую зависимость от алкоголя и не способной избавиться от нее собственными силами, у Лизы развилось наркотическое пристрастие к отношениям с Гэри. Я не провожу прямой аналогии и не собираюсь вольно пользоваться понятием «наркотическая зависимость», сравнивая жизненные ситуации двух женщин. Мать Лизы попала в зависимость от алкоголя ради того, чтобы защититься от душевных мук и отчаяния, порождаемых ее жизненной ситуацией. Чем больше она употребляла алкоголь, тем сильнее наркотик воздействовал на ее нервную систему, порождая те самые чувства, которых она пыталась избежать. В конечном итоге боль скорее усилилась, чем уменьшилась. Разумеется, мать Лизы стала пить еще больше, сползая в трясину алкоголизма. Лиза тоже пыталась избежать мук и отчаяния. Она страдала от глубокой депрессии, корни которой находились в ее мучительном детстве. Эта депрессия, иногда неосознанная, является обычной для детей, выросших в неблагополучных семьях. Они борются с депрессией, а чаще заглушают ее, разными способами, различающимися в зависимости от их пола, характера и роли в семье. Достигая подросткового возраста, многие молодые женщины, подобные Лизе, обуздывают депрессию, делая слишком сильную любовь стилем своей жизни.
