Дмитрий Соколов - Магическая медицина
Идешь один в волшебный лес? Хорошо. С тобой вместе (или внутри тебя) идет дух змеи, оленя, волка? Замечательно! У тебя есть два или три «союзника»? Чудесно! С такой компанией и безопаснее и веселее.
Но каждого из них надо принять, приручить, кормить.
Ставишь Конфуция на алтарь? — читай его труды и старайся им следовать.
Следуешь за Вороном? — не гнушайся падалью.
С тобою Лев, Волк, Ягуар? — не бойся крови, ни своей, ни чужой. Проливай ее спокойно. Им сам Бог велел так делать.
Как шаман, я кажусь себе иногда растением с мочковатой корневой системой. Понимаете? — ну, много корней в разных сторонах. В том числе, конечно, союзники.
У меня милых-то много,
По секрету доложу:
Ваня, Миша, Коля, Гриша.
Коренного не скажу!
Змеи, обезьяны, вороны, рыбки-клоуны. Может быть, у приходящих поколений вместо них будут роботы (хотя вряд ли).
На самом деле, самый страшный зверь — это Будущее. Вот кто жрет больше всех! А вы, как говорится, не встречали таких, у кого Будущее в тотемных зверях, кто туда молится, туда жертвует, и оттуда питается? Вот! Вот это Зверь!
Что я хочу сказать. Конечно, «эгрегором», подпитывающим (и высасывающим) человека может быть не только «зверь». Я на полжизни мог бы заморочиться своей принадлежностью к евреям или русским, например (я половинка). Есть и прочие сущности, от религий до стилей музыки.
Но в своей книге о «примитивных», «первобытных» сущностях я пишу о животных, следуя как своему опыту, так и простой языческой традиции. Животные как образы для самоопределения и духовные проводники хороши. Почему?
Они природны и очень древни. Им миллионы лет. Нашим связям с ними лет сотни тысяч (мы, скорее всего, моложе).
Они достаточно просты для понимания (в отличие от Шивы, еврейства и прочей «более развитой» символики). Когда занимаешься гипнозом, часто сталкиваешься с тем, что «подсознание» «не понимает» сложных слов. «Расслабить тело» понимает, а «почувствовать релаксацию» нет; «поднять руку» да, а «сконцентрировать мысленную энергию» нет. Там простые ребята сидят, в подсознании, подобные младенцам и Лао Цзы. Логика животного им понятна, а логика Св. Августина — гораздо менее. Развитый интеллект мало что меняет в этой картине: он, как правило, развивается как бы «сверху», но не «внутри».
Они земные. Они, как правило, ничего не хотят «в космосе» и «вообще». И, в часности, поэтому
Их энергия хорошо сконцентрирована и почти всегда готова к использованию.
Они не моральны (при том, что бывают добрыми, любящими, самоотверженными и т. п.); поэтому — не невротичны. Животным быть просто и легко (а попробуйте так быть евреем!)
Животные редко едят досыта и почти никогда не живут в роскоши. Поэтому они естественно скромны и готовы (по-честному) довольствоваться тем, что есть.
Пора заканчивать «проповедь о птичках». Короче. Двуногие! Будьте (иногда) как четвероногие! (а также летающие и плывущие)! Вас от них отделяет в основном гордыня. Аминь. Р-р-р-р! У-у-у-у-у! Мяу-мяу!
Род
Я принадлежу своему Роду.
Если вдуматься в эту фразу, хорошенько вдуматься, то откроется один из самых древних, сильных и вездесущих мифов человечества. Я — принадлежу — своему — Роду. Я — почка, листик, цветочек на огромном дереве, и все это дерево пронизано соком любви, принятия, близости.
Из Рода я выхожу, и в него я впадаю.
В Роде мое «я» занимает очень понятное место: я один из многих, очень многих, я — то же самое, из того же материала, что и бесчисленные поколения в обе стороны. Мое «я» этому принадлежит, то есть оно всегда слабее энергетически, и в случае конфликта скорее всего проиграет.
Род транслирует «снизу вверх» определенную (для многих людей очень сильную) энергию и определенную волю.
С «первобытной» и «шаманской» точки зрения, Род — это самая прямая связь с самыми благосклонными ко мне духами. Это — «самые мои» в нематериальном мире. Это — «те, кто у меня за спиной». Они будут помогать мне «нипочему», как ребенку, как бусинке, вплетенной в единую фенечку.
Таков закон: старшие помогают младшим, а младшие слушаются старших.
Кладенец
Когда мы съели грибы и разлеглись по комнате, то первое, что я увидел, была древняя Русь в прекрасных, былинных образах. Витязи скакали на конях, красны девицы заплетали косы, колосились бескрайние поля ржи, и все такое. Это было очень красиво, и я восторженно задышал, углубляясь в видение. Тетива луков, красные углы изб, заиндивевшие бороды, ярь, навь, Русь — полностью захватили мое внимание.
Нас было шестеро в комнате, три женщины, три мужчины. Гена был единственным, кого я пригласил сам, все остальные собирались по давно намеченному плану. Проблематика, с которой он пришел на последнюю группу, мне показалась слишком глубокой, чтобы справиться с ней обычной психотерапевтической работой. Вся эта история произошла не за один раз, который я опишу в этом рассказе: до него было полтора года общения, три группы, а после еще время проработки. Через пару недель после этого трипа Гена сам записал, что происходило с ним на последней группе и что произошло ночью — коротко, но вполне точно. Я вставляю сюда его тексты.
«Мой вопрос был таков:
Я собираю болезни своих предков. Моя мама умерла от оторвавшегося тромба в 40лет. В 24 года я чуть не умер от этой же бедыг, в той же больнице, этажом выгше. Меня спасла экстренная хирургия. У моего папыг около 26 лет случилось прободение язвыг желудка. У меня язву выгявили в 13, и она принесла мне массу неприятных впечатлений. Моя бабушка по папиной линии долгие годы страдала от болезни ног, какой-то страшныгй варикоз или че-то типа того. Там действительно все было плохо, она много лет никуда не выходила за пределы двора, всегда была в бинтах. После операции, во время которой меня спасали от тромба, мне удалили вену и теперь у меня такая же беда на одной ноге. Заболеванием этим с ногами страдали все бабушкиныг сестрыг, их дети, моему папе тоже уже страшно смотреть на ноги, а его двоюродному брату не так давно вообще удалили ногу. «Оттяпали», как говорит папа. Все эти люди, которыгхя перечислил, быгли самыгми любимыгми в моей жизни. Мама, бабушка…
Мой любимыгй дедушка, мамин папа скончался в возрасте 63 от инфаркта. От третьего. Что такое боль в сердце, мне известно лет с 20.
Вся эта канитель мне не очень нравится.»
Что интересно, мне тоже — не очень. Я всегда чувствовал в Гене какое-то несоответствие — в том числе между всеми этими жуткими болячками и явным здоровьем, которое же тоже хорошо видно со стороны. Первый раз он попал ко мне на группу месяца через полтора после того, как чуть не умер в больнице, и я всегда имел в виду, что этот веселый и яркий товарищ — вполне реальный кандидат на раннюю смерть. По не очень понятным мне причинам.
Поучаствовать в вытаскивании его в этот мир — казалось мне делом правильным и достойным.
Ага, вот, что, собственно, было на группе — которая кончилась за два дня до грибной нашей ночи.
«Это быгло воскресенье, предпоследний день семинара.
Все участники уже быгли в теме и работа шла довольно бодро. Когда я выглез со своим вопросом про родственников, уже не новыгм для ведущего семинара, народ довольно активно включился. Сделали вроде психодраму: я выгбрал из круга людей, которых назначил бабушкой, мамой, папой и дедушкой. Папу поставил между мамой и бабушкой, потому что по жизни он так и стоял между ними. Бабушка не любила маму, мама не любила бабушку, но обе они любили папу. Замес старыгй как мир. Дедушку поставил чуть сзади, ему на эти раскладыг похер всегда быгло. Также выгбрал человека на свою роль, Заместителя.
Уважаемыге предки! Зачем я беру себе ваши болезни? Это ваша воля или моя?
Обращаясь ко всем четверым по очереди, я получал ответы: разные, но с одинаковым смыслом: недуги я беру на себя сам, чтобы таким странным образом показать любовь и причастность к ним.
После психодрамыг все сели в круг и начали делиться впечатлениями. Из общего ряда выбился «папа», который говорил, что испытывал чувство гордости, что его сыгн так поступил. Папа-па-па-пам…»
Вот это и было все, что мы знали к началу грибной ночи. Я сказал Гене, чтобы он сконцентрировался на всей этой семейной проблематике и по возможности ничем больше ночью не занимался. Как и все мы, поначалу он тихо лежал у печного щитка (дело было в деревенском доме).
Грибы были сильные. Сильными были и наши намерения, которые мы долго готовили и наконец соединили этой ночью. В сущности, у каждого, как и у Гены, была своя тема, и каждый решал ее как мог.
Но Гена переплюнул всех — хотя бы только по внешним спецэффектам.
