Дональд Винникотт - "Пигля": Отчет о психоаналитическом лечении маленькой девочки
Габриела: Это все не на той ноге [это была шутка].
Она поменяла носки и отправилась к корзинке с игрушками. Я сказал: "Габриела все поедает и ест она слишком много" (но в это время корзинка не была переполнена). Габриела ответила: "Ее не тошнит".
Одна туфля у нее была снята, и она забавлялась тем, что хотела остаться без носка. С носками и туфлями возникла какая-то сложная ситуация, и она очень искусно продолжала свою затею, хотя и безуспешно.
Я: Разве не трудно, а?
Габриела: Да, трудно.
Я: Габриела не может совсем обойтись без мамы и сама не совсем еще может быть мамой.
Затем она подошла к большому поезду и сказала: "Надеюсь, что мы не слишком рано приехали". Потом она говорила о причинах, по которым они с отцом приехали рано. Фактически они ходили по магазинам, чтобы не прийти слишком рано.
Я почувствовал, что теперь нужна моя помощь с непослушным шнурком, это мне разрешили, потом с другим.
Габриела: Я слышу громкий стук [действительный].
Я: Кто-нибудь сердится?
Габриела: Нет, это Детка-Сузи стучит.
Потом она прошептала, что пойдет к папе и тихонько открыла дверь, потом снова ее закрыла. Через минуту вернулась, такая же, как всегда, и папа ей уже не был нужен. Она стала убирать игрушки.
Габриела: Все игрушки в беспорядке. Что скажешь?
Я: Кто?
Габриела: Доктор Винникотт.
Она убрала больших плюшевых зверюшек (собачек). Уборка была очень тщательной, с сортировкой игрушек.
Габриела: Ай! Крышка слетела; ну ничего, мама ведь дома.
Затем Габриела все аккуратно прибрала и сказала: "У тебя хорошее место для игрушек, правда?" (На самом деле куча моих игрушек лежит на полу под книжным шкафом). Она нашла пару игрушек в стороне и убрала их: "Свои я держу снаружи в мусорной корзинке".
Потом она вышла за дверь, никаких игрушек больше нигде не валялось. Какое-то время она пробыла с отцом в приемной, рассказывая ему о том, что сделала, и он тоже говорил об этом. Затем попыталась затащить его в комнату. Сказала ему: "Я хочу, чтобы ты туда вошел", но он упирался. Он сказал: "Ты иди туда к доктору Винникотту".
Мы занимались уже 45 минут, и я был готов закончить сеанс. Отец сказал: "Нет, нет. Ты иди к доктору Винникотту".
Габриела: Нет, нет, нет!
Я: Давай, давай, ведь уже скоро пора ехать. Заходи.
Она вошла в очень дружественном настроении. Спросила, будет ли у меня отпуск и что я буду делать. Я сказал, что поеду в деревню отдыхать. На этом прием закончился и, уходя, она сказала: "Когда мне опять приехать?" Я ответил: "В октябре".
Важной частью этого сеанса был момент установления идентичности, игра в Короля замка*, вслед за экспериментами с отделением после объединения.
Комментарий
1. Я осознал, что к ней нужно обращаться как к Габриеле.
2. Последовательное развитие темы идентичности.
3. Вариант заявления "Короля замка".
4. Игра в частичные объекты, приводящие к идее о грудях (игры с надеванием-сниманием).
5. Превращение жадности в аппетит.
6. Превращение беспорядка в порядок. Наметки будущей темы беспорядка.
Письмо от матери
"Она снова хорошо спит ночью. Ее единственным замечанием после сеанса было: "Я хотела сказать доктору Винникотту, что меня зовут Габриелой, но он это уже знает". Это было сказано с удовлетворением"*.
Письмо от обоих родителей, написанное матерью**
"Не знаю, почему мне оказалось трудно написать Вам; возможно, я так запуталась с Габриелой, что не могла распутаться, но надеюсь, что это разрешится само собой.
Кажется, Габриела в гораздо лучшем состоянии, я имею в виду то, что она способна к своему собственному восприятию внешнего мира и к использованию имеющихся у нее возможностей, и это ей нравится.
Она уже не такая застенчивая, но ей очень трудно вступать в контакт с другими детьми, хотя она очень этого хочет и страдает от неудач. Габриела очень страдает от крушения своих иллюзий, потому что возлагает на такие контакты массу надежд.
Она прекрасно ладит со своей сестрой, несмотря на внезапные акты агрессии — иногда вдруг сбивает ее с ног посреди улицы или объявляет, что ей надоела маленькая сестра. За исключением таких случаев, она обращается с ней по-человечески, с сочувственным пониманием, что больше всего радует.
Все еще есть довольно много кажущегося несколько надуманной фантазией: не знаю, насколько она сама в это верит и насколько это представляется законной и действенной защитой против достаточно пытливых родителей*.
Только последние несколько дней она опять не может уснуть, к ней опять приходила черная мама, и она все больше говорит о поездке к доктору Винникотту. Кажется, ее очень беспокоит то, что она отравлена; Габриела съела ягоду, которая, как она утверждает, была отравленной; и говорит нам, как тяжело она заболеет. Она также утверждает, что ее "б-р-р-р" застряло у нее внутри, хотя не видно никаких признаков страдания от физического запора. Но в течение остального лета все это не проявлялось. Для Габриелы очень много значит то, что у нее есть Ваш номер телефона.
Вы, видимо, очень многое для нее изменили, и в тот момент, когда ее дела, казалось, попали в губительнейший заколдованный круг, Вы сумели вывести их из этого круга. Кажется даже, что Габриела сейчас больше похожа на ту крепкую маленькую девочку, которой была до рождения Сусанны, и таким образом, судя по всему, непрерывность как-то восстановилась".
Мое письмо родителям
"Я получил почтовую открытку от Габриелы. Думаю, что вы хотели бы, чтобы я ее опять принял, и я выделю для нее время. Однако, может быть, вы считаете, что было бы хорошо на несколько недель оставить все как есть, и в этом случае,вы, я надеюсь, мне об этом сообщите.
Исходя из того, какой я нашел Габриелу, когда видел ее, а также из вашего письма, я убежден, что мы не должны подходить к ней просто с точки зрения болезни. В ней много здорового. Возможно, вы сообщите мне, что вы хотите, чтобы я сделал".
(При этом я должен напомнить о моей занятости и невозможности заниматься лечением нового больного; в то же время я понимал, что у этих родителей были достаточные основания для того, чтобы не полагаться на процесс развития, который в этом ребенке мог привести и к выздоровлению независимо от проводимого лечения).
Письмо от родителей
"Спасибо Вам за письмо и предложение назначить прием, которое мы с радостью принимаем.
Мы также полагаем, что Габриелу нельзя больше считать очень больной девочкой; многие ее стороны вновь ожили. И все же есть очень заметные проявления подавленности и тревожности, которые порой приводят к ее как бы полному бесчувствию и делают ее жизнь, хотя и ярко выраженной, но в то же время плоской.
Когда мы писали Вам последний раз, у Габриелы опять начинались трудности со сном, и это после того, как в течение большей части лета с засыпанием у нее было все в порядке; а теперь она постоянно по три-четыре часа не может заснуть.
Сейчас у нее "милая черная мама", которая стрижет ей ногти (возможно, Вы помните, как она в подавленном состоянии царапала себе лицо ночью и опять так делает последнее время). Однако черная мама приходила отрезать большой палец у нее на руке кухонным ножом. Но она сказала, что сообщит доктору Винникотту, что черная мама ушла.
В настоящее время Габриела очень обеспокоена идеей смерти родителей, но говорит об этом совершенно бесчувственно и отрешенно. Своей маме она говорит: "Я хотела бы, чтобы ты умерла"; "Да, тебе тоже будет жалко"; "Да, я буду хранить твою фотографию в моем чемодане".
Она воображает отвратительнейшие вещи, якобы происходящие между ее родителями, и была глубоко потрясена и расстроена, когда увидела свою мать раздетой более, чем обычно, когда она собиралась принять ванну. Хотя эти озабоченности представляются довольно обычными, ее подавленность и последующее отключение чувств и беспокойство по ночам говорят, видимо, о том, что некоторая помощь все же еще нужна.
Мы отдали ее в детскую группу для игр, где, как мы Вам уже рассказывали, она с трудом вступает в контакт, хотя ей этого явно хочется: "Мама, возьми книжку. Мне будет скучно, и тогда я не буду знать, что делать, и тогда я ни с кем не познакомлюсь, и тогда я не захочу, чтобы на меня смотрели".
Седьмая консультация
10 октября 1964 года
Габриела (ей теперь три года и один месяц) пришла со своим отцом и тут же направилась к игрушкам, задев головой мой локоть, потому что я сидел на полу. Она взяла большую мягкую игрушку.
Габриела: Начать с домиков, которые стоят в ряд? Ты слышал мой звонок? Я позвонила три раза. Мистер Винникотт*, что это такое?
