Марина Линдхолм - Анатомия глупости
Я имею этот нос, но я не хочу иметь этот нос.
Я хочу секса, но я не хочу, чтобы я хотела секса.
Или еще лучше – я хочу секса, но другие люди не хотят, чтобы я имела секс, и я тоже его не хочу.
В общем, все очень запутано… Стыд за себя или перед людьми – прямой сигнал, что у вас конфликт установок, одна установка борется с другой. Но побеждает дружба!
Наконец можно поговорить о любви к себе.
Встаньте перед зеркалом.
Посмотрите на себя. Нет-нет, не на зеркало, а на себя.
На свое тело.
Это – ваше тело. Оно действительно ваше.
Представьте себе, что у вас есть дом, и каждое утро вы просыпаетесь в этом доме и кривите нос оттого, что вам здесь не нравится. Грязно, некрасиво, тесно или наоборот слишком просторно, какой-то хлам валяется по углам. Ничего не работает, окна отвалились…
Вы уходите из дома с мыслью, что дом ужасный.
Потом вы возвращаетесь в дом с той же мыслью.
Вы ненавидите свой дом.
Вы бы хотели его изменить.
Но вы ничего не делаете, а только ворчите. И ворчите, и ворчите… И ничего не делаете.
Так и хочется сказать: или переезжай уже, или наведи порядок. Это же твой дом, действительно твой, и другого, судя по тому, что ты возвращаешься сюда, нет.
Так же точно и с телом. Это ваше тело.
Если вам не нравится ваше тело, у вас есть четыре выхода.
Первый – продолжать ворчать и быть несчастным, второй – привести тело в порядок, третий – переехать, и четвертый – подружиться с телом.
Переехать – отпадает, по крайней мере не в этой жизни, первый вариант малоперспективный, остаются второй и четвертый.
В любом случае продолжайте смотреть на себя в зеркало. Вам захочется отвернуться, подтянуть живот, поднять голову, встать в более красивую позу.
Это нормальное чувство неловкости, надо просто продолжать смотреть на себя.
Смотрите и ловите все мысли, которые вам приходят в голову, пока вы смотрите, даже если это мысли типа «Упс! Блин! Ну и…! Фу! Не могу… Таких коров (баранов, коз, лошадей…) надо убивать в детстве… Боже мой, какая же я уродка! Ненавижу это… эту… эти…»
Просто продолжайте смотреть.
Постепенно поток мыслей (если это вообще можно назвать мыслями) иссякнет, и вы опять же получите пустоту. Молчание в радиоэфире.
То есть вы должны смотреть на себя в зеркало и ни о чем не думать. Просто ни о чем. И ничего не чувствовать. Как если бы вы смотрели на гардероб или стену.
Это еще не любовь к себе, но уже гораздо лучше – скука вместо ненависти.
На первый раз достаточно. Но надо продолжать сеанс самогипноза, пока не появится хотя бы умеренный интерес к своему телу.
Это упражнение хорошо тем, что ваше общение с телом восстанавливается.
Физическая активность, массаж, сауна, прогулки – все это улучшает общение с телом. Надо просто это делать.
Следующее упражнение: выберите самую добрую из своих подруг, самую деликатную, попросите ее поговорить с вами о вашем теле.
Обсудите с подругой все свои тайные сомнения, задайте все вопросы, выскажите вслух все свои тайные мысли и страхи.
– Дорогая, как ты думаешь, у меня не очень толстоватая попа?
– Да как сказать… Ну, есть немного, толстоватая.
– А талия у меня нормальная?
– Если в профиль, то нормальная, а так…. А где у тебя талия, извини?
– Зато у меня длинные ноги…
– Да, если надеть туфли с 12 сантиметровым каблуком…
– Тогда нет ли у тебя случайно с собой мыла и веревки, пойти, что ли, и повеситься…
Конечно, это шутка, но где-то так, да…
То, что вы думаете о своем теле, будучи невысказанным, продолжает вас мучить, растет в вашей душе, как ржавчина, вы прячете это, а оно растет. Если вы называете эти вещи вслух, то они теряют силу над вами, они исчезают. Проверено, работает.
Следующее упражнение: вам надо оказаться в каком-нибудь людном месте и начать рассматривать людей.
Например, на автобусной остановке.
Рассматривайте людей, думая о том, что у них тоже есть тела, и они тоже стесняются своих тел. Вы это увидите. Найдите молодые и старые тела, красивые и безобразные, модные и не очень, девушек и парней, мужчин и женщин…
Вы должны почувствовать некоторое веселье, радость.
Следующее упражнение: рассмотрите тело обнаженного человека на репродукции, в энциклопедии.
Рассмотрите, наконец.
Никто у вас это теперь не отберет. Теперь можно.
А теперь один маленький секрет.
Нам не нравятся наши тела, потому что мы сомневаемся, понравится ли наше тело другому человеку.
Вот есть где-то другой человек, который однажды придет и скажет: «Слушай, ты, красавица, у тебя на самом деле не тело, а какой-то сарай, кошмар!»
Если этого человека не подпускать к нам близко, то окажется, что нам вполне удобно, уютно и приятно в наших телах.
А сколько всего приятного и полезного можно делать с телами! Можно водить их гулять, кормить, мыть, массировать, стричь волосы, целоваться, обниматься, дальше сами можете продолжить: одевать, раздевать, поить вином (без злоупотреблений!), можно курить, бросать их в воду, сбрасывать с парашютом, загорать и даже болеть.
Девушкам повезло – они еще красят глаза и губы, делают маникюр и ходят к косметологу.
Какому именно человеку вы боитесь не понравиться?
Кто и что говорил вам что-либо о вашем теле?
Кто и что говорил что-либо о телах других людей?
Чье тело не нравится вам?
Чье тело вам нравится?
Какое тело вы хотели бы иметь?
Похоже ли ваше тело на ваш идеал?
А теперь возвращайтесь к началу и пройдите по всем упражнениям и вопросам еще раз.
И без дураков, не ленитесь, а то так и будете бояться того человека, ну, который придет.
С телами более или менее понятно.
Теперь поговорим о нас самих.
Почему же мы себя не любим?
Ну, легче ответить на вопрос: почему не всегда у нас лето или почему не всегда светит солнце.
Себя любить вообще очень сложно, практически невозможно. Мы постоянно себя сравниваем с другими, и сравнение обычно не в нашу пользу.
Вспомните школу.
Первый класс, первые уроки, и уже учитель открывает рот и говорит: «А вот эти буквы кривые, а вот эта цифра неправильная». И ставит жирный красный кол.
Типа оценки знаний – один балл.
В моем школьном детстве была такая учительница по физике. Она была садисткой, сейчас я понимаю это.
Садистка – это не та, которая любит работать в саду и сажать цветочки. Это та, которая любит причинять боль другому человеку и наблюдать, как он страдает.
Это страдание возбуждает садистку. Ее глаза загораются, ноздри раздуваются, она дышит полной грудью, начинает притопывать и прихлопывать, голос звенит – у нее прилив энергии. Она счастлива.
Входя в класс, она устремлялась к доске и на ходу сообщала тему урока.
Не здоровалась. Не смотрела на нас.
Затем следовало быстрое объяснение новой темы спиной к классу, затем начиналась кульминация урока – фронтальный опрос.
Она задавала вопрос из предыдущего урока и поднимала учеников одного за другим.
Мои товарищи мычали и блеяли, потому что от страха теряли дар речи, а наша валькирия продолжала указывать пальцем на очередную жертву: ты, ты, ты…
Доходило до того, что столбами стоял весь класс.
Бедняги, те, до кого еще не дошла очередь, не догадывались даже заглянуть в учебник, чтобы ответить на ее вопрос. Все были парализованы.
Заканчивалась экзекуция тем, что из 30 человек хоть один, но выходил из ступора и отвечал на вопрос. Остальные получали оценку «два».
В классном журнале столбиком могли появиться 25–27 двоек. Она называла это «принципиальностью».
Позднее я видела такие же лица, как у нас, в фильмах про войну, когда фашисты выбирали из строя пленных группу к расстрелу. Ты, ты, ты и ты… очень похоже.
Замечу, что нам тогда было лет по 12–13, а повторялась экзекуция чуть ли не каждый день.
Вообще советская школа очень способствовала тому, чтобы маленький человек находился в состоянии постоянного обесценивания.
Обесценивание – вот тот дьявол, который пожирает наши бессмертные души. Вот тот дракон, который разрушает нашу любовь к жизни, к людям, к себе самим.
Вот тот вампир, который выпивает из нас радость, надежды, мечты…
Обесценивание – уничтожение того, что человек думает, видит, полагает.
В конечном итоге это уничтожение самого человека.
Нет, не физическое, но нравственное, эстетическое, общечеловеческое.
Обесценивание происходит на каждом шагу, ежесекундно.
Обесценивание стало привычным и обычным. К нему перестали относиться как к чему-то ужасному, словно оно – всего лишь плохие манеры.
Вот что я вам скажу – обесценивание – это очень, очень, очень плохие манеры.
