Елена Новоселова - Альфа-самец? Да!
Так длилось больше двух лет. Отношения всех со всеми стремительно портились. Надо было что-то решать! Но когда молодая семья аккуратно и тактично сообщила о своем желании жить отдельно, мама слегла в больницу. Теперь за ней нужно было постоянно ухаживать. Глеб и его жена постепенно охладевали друг к другу, детей у них не было…
Их вместе уже ничего не держало. Вот так и закончился первый и единственный брак Глеба.
С тех пор прошло уже немало лет, мужчина по-прежнему жил с мамой. За годы сделал хорошую карьеру, обеспечил матери достойную старость. Но только все чаще и чаще стал задумываться о том, что в его жизни нет смысла: он двигался вперед ради мамы, чтобы она гордилась им, чтобы она была уверена в достойности сына. Казалось бы, Глеб уже все доказал и себе, и ей. Однако чувство вины перед мамой жило в нем, и его по-прежнему направляло ее настроение. Женщины, которые встречались Глебу, надоедали ему очень быстро. Месяц-другой, и он тихо завершал роман. Ведь долгие отношения и сильные привязанности могли нарушить распорядок жизни, привести к новым проблемам. Да и никто не понимал его лучше, чем мама.
Глеб и его мама часто вспоминали его бывшую жену Яну. Мать сокрушалась, что брак распался, и возводила Яну в ранг почти идеальной женщины, которая не выдержала простых жизненных трудностей. Она и сына убедила в том, что любовь всей его жизни промчалась мимо и что он больше никого достойного не встретит.
Так Глеб и жил бы, убеждая себя, что ему не надо никакой семьи, не нужны все эти переживания и что единственную женщину он потерял, а другой не будет, если бы однажды внезапно не влюбился в девушку моложе себя на пятнадцать лет.
Мы познакомились с Глебом немного раньше его влюбленности. Любовь совершенно преобразила Глеба, разбудила в нем мальчишество и сумасбродство. Девушка полюбила его в ответ – и очень быстро забеременела. Глеб был бы абсолютно счастлив, если бы не одно обстоятельство. Пришло время рассказать обо всем маме.
Вот тут-то и случился с ним настоящий кризис. Глеб молчал два месяца, а когда все же рассказал маме об изменениях в своей жизни, то услышал несколько слов, перевернувших его душу: «Я думала, что твое сердце принадлежит Яне. Но если ты уверен, что это твой ребенок и ты хорошо узнал эту девушку, то совет да любовь».
И началось! Глеб мучился страхом перемен, не спал ночами, сравнивал Настю с Яной, и даже пытался проверить по календарю, его ли ребенок… В общем, ад!
Родился мальчик. Глеб вписал его в паспорт, на этом все и закончилось. С Настей они жили порознь, Глеб помогал только деньгами. Но чувства не переставали мучить его ни на минуту. И однажды он привел ко мне свою маму.
Милейшая женщина, полная любви и заботы о сыне. Она очень переживала, что у сына не складываются отношения с женщинами, до сих пор нет хорошей семьи… Даже к гадалкам ходила, чтобы снять «венец безбрачия».
Наконец-то моей матери по-настоящему понравилась женщина, которую я привел в дом. Вот сейчас достану из коробочки, надую, и сядем втроем обедать…
Нам понадобился год тяжелой работы, с победами и откатами назад, с личными «маленькими трагедиями» осознания реальности отношений. Сейчас Глеб, Настя и их малыш живут вместе, собираются расписаться. А мама… Трудно поверить, но у нее появился друг, с которым она частенько ходит в театр.
Вы думаете, что это исключение из правил и что таких матерей немного? Отнюдь. Это не самый сложный и трагичный вариант. За мою практику таких случаев было немало, в разных вариантах, с разными последствиями. Но всегда драматичных и тяжелых.
Я рассказала о Глебе, поскольку он осознал, что с ним происходит, забил тревогу и сумел вырваться из материнских объятий. Но это удается не всем. Одна из серьезных преград в освобождении от «материнского комплекса» – общепринятое представление об идеальных отношениях матери и сына, впитываемое нами с самых первых шагов в этой жизни.
История вопроса
Возвеличенный и обожествленный образ матери имеет глубочайшие корни в нашем сознании и родился он из глубинного религиозного ощущения жизни, из христианской основы нашей культуры. Верит человек в Бога или нет, в данном случае не важно. Если человек сопричастен христианской культуре, то есть родился и вырос в стране, где исторически культурная жизнь и нравственный закон выстраивались на основах христианской философии, то он с младых ногтей впитал эти идеи, а значит, относится к образу матери как к чему-то великому и святому.
Мать в религиозном христианском сознании обожествляется. Образ Пресвятой Девы – это пример единственного праведного пути матери, он учит и любви, и жертвенности. Этот постулат давно перешагнул рамки религиозного восприятия мира, стал нашим коллективным бессознательным, архетипом, практически не осознаваемым, но ярко проявляющимся в повседневной жизни.
Я часто слышу от взрослых женщин, чьи двадцатипятилетние сыновья бездельничают, не учатся, не работают, одни и те же аргументы: хорошая мать должна бесконечно заботиться о своем ребенке, опекать его и всячески поддерживать. И если «дитятко» еще не созрело до ответственности, то нужно просто подождать. Созреет! Разве можно не купить новые джинсы, не оплатить Интернет, оставить без карманных денег? Кто так делает – та «не мать, а ехидна». Да, это тяжело, порой больно, это «пожизненный крест», который приносит некоторое удовлетворение и чувство выполненного долга. Для таких идеальных, я бы сказала, «профессиональных», матерей невероятно трудно в чем-то отказывать своим детям. Матери чувствуют себя виноватыми, тревожатся, боятся бурных негативных эмоций в ответ на простое «Нет». Им проще выполнить просьбу и снять с себя напряжение, просоответствовать образу идеальной матери-мученицы. Да еще и оградить сына от недовольства отца, защитить от «тирана».
Смотрите, какой пассаж – это цитата из одной радиопередачи, посвященной подготовке шестнадцатилетних девочек к семейной жизни. Проект, представленный в программе, назывался «Здоровый мир». Цитирую дословно: «Огромна, ни с чем не сравнима роль матери в нашей судьбе, ибо мать не только рожает, но и рождает. Рождает наше бытие, одухотворяет живой комочек жизни духом своего народа, родным словом, мыслью, любовью и независимостью, преданностью и непримиримостью. Возвышенная мечта об идеале, благородный порыв к выражению себя в творчестве, вера в собственную несгибаемость и неодолимость в самые трудные минуты жизни, становление личности, радость преодоления трудностей и сознание собственного мужества – все это от Матери».
Вот так! А где, спрашивается, отец? Он хоть какую-нибудь мало-мальскую роль играет в жизни ребенка? Если даже мужественность и личностное становление – это все мать! И к какому материнству, к какому роду отношений с будущим сыном и будущим мужем должна готовить себя девушка, если ей с ранних пор внушать именно такие «красивые и высокие» мысли? Как она встретится с реальностью?
Конечно же такого звенящего пафоса мы не слышим каждый день. Но то и дело многочисленные теле– и радиоведущие, посвящающие свои программы материнству, говорят о нем с каким-то особенным придыханием, особой аккуратностью и умилением.
Я ни в коем случае не хочу оскорбить ничьих религиозных чувств. Рискуя вызвать «праведный гнев» поборников идеи святости материнства, я как психолог хочу опустить проблему с небес на землю, сбить пафос стереть патоку и посмотреть правде в глаза. Именно с небес, потому что родилась эта идея на небесах, выросла из религиозного чувства к единственной непостижимой и недостижимой женщине, а распространилась на всех грешных и смертных.
Для меня тема отношений матери и ребенка не выглядит сладко и невинно. В отношениях матери и сына «зарыты собаки» целого спектра как личностных, так и семейных проблем.
Я не оратор, с высокой трибуны призывающий страну к демографическому взрыву, я психолог, каждый день работающий с матерями и выросшими детьми. Я беру на себя смелость утверждать, что отношения с матерью – одна из самых актуальных и сложных проблем в жизни современного мужчины. Именно мать не отпускает от себя сына, именно мать тормозит его взросление и самостоятельность, именно мать задерживает мальчика около себя из-за страхов и идеализированного представления о материнстве и чувстве долга.
Если взглянуть на проблему не глазами матери, а глазами повзрослевшего ребенка, мы увидим чувства, часто подавляемые, невысказанные, «стыдные» и «невозможные». Редко кто осмелится произнести в тридцать-сорок лет «я боюсь своей матери» или «я полностью от нее эмоционально завишу». Или уж совсем крамольное: «Я ненавижу свою мать. Она разрушила мою жизнь». Эти сильные чувства прорываются только в моменты отчаяния.
