Паоло Мантегацца - Физиогномика и выражение чувств
Кропотливые ухищрения физиогномистов относительно значения различных типов лба еще обильнее. Вот образчик результатов этого рода изысканий:
Люди, обладающие большим лбом, трусливы и боязливы подобно быкам, у которых лоб также бывает широкий.
Люди с малым лбом крайне невежественны, наподобие свиней. Но под малым лбом я подразумеваю лоб узкий, потому что свиньи, на которых намекает Аристотель в своей «Физиономии», имеют очень узкий лоб.
Лоб, развитый в длину, указывает на здравый смысл и на легкость усвоения наук.
Квадратный лоб, но умеренных размеров относительно лица, означает великодушного человека, вследствие сходства его чела с львиным. Имеющие лоб круглый – злы и преисполнены надменности. Люди, у которых лоб круглый и возвышенный, отличаются тупостью, так как имеют сходство с ослом.
Лоб неплоский указывает на проницательность человека, по сходству его с собакой.
«Гладкий лоб означает человека задорного, – говорит Рази. – Я думаю, что это зависит от аналогии с собакой, которая отличается тем же качеством и при этом не имеет морщин на лбу».
И подобные сравнения занимают целые страницы. Автор рассматривает лбы: прямые, тощие, ни гладкие, ни шероховатые, спокойные, сумрачные, средней величины, спокойные и печальные, высокие, унылые, строгие, грустные, веселые и т. д., и почти при каждом определении он сопоставляет изображение человека с изображением животного, чтобы доказать верность своих параллелей и суждений[28].
По Никецию, лоб есть дверь души и обитель стыда (animi janua, pudoris sedes), при чем со своей обычной ученостью он цитирует и Цицерона «О домогательстве консульства» (De petitione consulates), и Марциала:
…. perfricuit frontem posuitqiie pudorem. (Намазала чело и отбросила стыдливость.)
и Исайю:
Scivi enim quia, durus es, et nervus tuus ferreus et frons tua aerea. (Уж я узнал, насколько ты крепок: и сила твоя железная, и лоб твой медный.)
и «Экклезиаст»:
Animce irreverenti et infrunitae ne tradas me. (He предай меня духу непочтительности и бесстыдства).
и Теренция:
Mitte jam isthaec, exporrige frontem. (Оставь уж это и разгладь чело.)
и Плавта:
Ego te porrectiore fronte colo mecum loqui. (Я желаю, чтобы ты говорил со мною с более радостным челом.)
и, наконец, Плиния:
Чело – это указатель скорби, веселости, снисходительности и строгости: нигде так ясно не отражается совесть, стыд, как в глазах и на челе.
Ссылки ученого иезуита доказывают нам еще раз, что ораторы, поэты и пророки считали передние доли главным центром мысли гораздо прежде, чем это было доказано физиологией головного мозга.
Преподобный Джованни Инженьери, епископ острова Истрии, доходит в своих определениях относительно лба до смешных тонкостей; так, например, лоб ни гладкий, ни морщинистый, означает у него человека справедливого[29].
Болонский Гирарделли посвящает вторую декаду своего труда[30] изучению лба, «который представляет собою самую сокровенную и самую благородную часть физиономии». Он еще более чреват цитатами и каббалистическими ухищрениями, чем иезуит Никеций[31]. Чтобы дать понятие о напыщенном и сентиментальном слоге XVII столетия, каким рассуждает Гирарделли по поводу лба, привожу для образчика один пример:
Из всех частей нашего тела, лоб оказывается наиболее способным к выражению внутренних душевных состояний. У подножия лба пылают непрестанно благородные огни глаз; чем легче этот оракул сердца воспламеняется любопытством и жаждой познания внешнего мира, тем лучше читаются на нем веления судеб, предначертанные в природе…
Лафатер имел полное основание говорить, что все его предшественники по изучению человеческого лба то и дело, что повторяли друг друга, впадая в неопределенные и противоречивые разглагольствования, и приходили к резким, лишенным смысла заключениям. Он уверяет, что изучал человеческий лоб более чем остальные части лица, потому что считал его самой главной и характерной чертой. Но и Лафатер в свою очередь насиловал природу, принуждая её отвечать под угрозой пытки, а потому его законы ни что иное, как гадания, отвергаемые точной наукой.
Посудите сами, насколько справедлива моя оценка:
1. Чем более вытянут лоб, тем более ум лишен силы и гибкости.
2. Чем лоб уже, короче и плотнее, тем характер сосредоточеннее, тверже и основательнее.
3. Лоб с округленными очертаниями и без углов указывает на мягкость и податливость характера. И наоборот, чем прямолинейнее будут очертания лба, чем тверже и суровее характер.
4. Если лоб совершенно перпендикулярен, начиная от волос и до бровей, то это служит признаком полнейшего отсутствия ума.
5. Перпендикулярная форма лба, незаметно уклоняющаяся кверху, указывает на рассудительность ума, а также на глубину мысли и на ее самоуверенность[32].
Но здесь мы остановимся. При взгляде на лоб, прежние ученые умели сообщать нам различного рода диковины. Мы перед ними невежды, и первые же строки, написанные нами об этой части лица, исчерпывают почти всю сумму положительных сведений, какими мы располагаем. Вероятно, в массе суждений, высказанных старыми физиономистами и особенно таким хорошим наблюдателем, как Лафатер, кроется некоторая доля правды. Потомство, быть может, сумеет ее отыскать посредством аналитических исследований, к которым мы теперь не способны. Но было бы неблагодарным трудом рыться в прошлом, в то время как перед нашими очарованными глазами открываются богатые копи сокровищ положительной психологии.
Глаза
Глаз представляет настолько важную часть лица, что полное описание этого органа вместило бы в себе половину психологии и мимики. Но в этой части своего труда нам приходится говорить только об анатомической истории глаз, не касаясь их выражения.
Самые характерные признаки глаз – выражение, форма, положение, цвет, а также особенное расположение бровей и век. На основании целой совокупности таких признаков мы и составляем свои суждения о глазах, называя их красивыми, безобразными, красноречивыми, глупыми, выразительными и т. п.
Величина глаза, поскольку она определяется нами эмпирически, с первого взгляда и без измерения, зависит не только от объема глазного яблока, но также и от различной величины щели, образуемой веками и дозволяющей видеть большую или меньшую часть глаза.
Глаз довольно большой, но не слишком выпуклый, представляет для нас идеальное совершенство; маленький глаз кажется нам некрасивым. Это суждение вполне основательно: так как глаз принадлежит к числу самых выразительных органов, то и размер не остается без влияния на силу его выражения.
Вообще у арийцев, семитов и у многих негров глаза большие; у монголов и у многих малайцев – маленькие.
Форма глаза зависит отчасти от большей или меньшей выпуклости роговицы, а еще больше – от формы глазной впадины, формы век и от величины глазной щели. Следовательно, нам необходимо рассмотреть глаза круглые, выпуклые, миндалевидные, горизонтальные и косвенно направленные к носу или к вискам.
Арийские и семитические племена, а также белые полинезийцы имеют глаза миндалевидные с заостренным наружным углом. По нашим понятиям, в этом заключается одна из главных особенностей красоты семитических женщин, а также испанок Андалузии, в жилах которых есть некоторая примесь семитической крови. Эта форма глаз высоко ценится и на востоке, где посредством сернистой сурьмы даже искусственно подражают удлиненному поперечному разрезу век.
Глаза, опускающиеся наискось снаружи внутрь, представляют одну из характерных черт монголов и некоторых американских племен. Это косвенное расположение глаз донельзя резко выражено у эскимосов, бурятов и т. п.
У нас иногда встречается как раз обратное – наружный угол глаза стоит ниже внутреннего. Эта особенность, в соединении с другими эстетическими условиями, может создать редкую и необыкновенную красоту, как это было у императрицы Евгении.
Глаза могут быть некрасивы, если они чересчур сближены или слишком удалены друг от друга. Особенно, в первом случае, взгляд принимает зверское, крайне отталкивающее выражение.
Глаза бывают также безобразны, если они на выкате, как у некоторых негров, или когда они слишком выпуклы, как у некоторых близоруких. Чрезмерно глубокое положение глаз в орбитах может зависеть или от резко выдающегося вперед свода глазных впадин, или от сильной худобы. В том и другом случае взгляд может иметь свирепое или грустное выражение.
Цвет глаз весьма различен, как у различных племен, так и у отдельных индивидов одной и той же расы. Обыкновенно мы определяем окраску глаз вообще одним словом, хотя в действительности она всегда слагается из нескольких различных оттенков радужной оболочки с большим или меньшим участием цвета зрачка, который всегда бывает черным. Радужная оболочка имеет два концентрических пояса различного цвета и почти всегда представляет еще полоски третьего цвета. Вот почему трудно подвести все цвета глаз к небольшому числу типов. Мы называем черными в сущности темно-карие глаза, хотя в целом свете не найдется ни одной черной радужной оболочки.
