Сергей Бабурин - Мир империй. Территория государства и мировой порядок
В 1972 г. в разговоре с писателем Ф. Чуевым В. М. Молотов, подчеркивая решающую роль И. В. Сталина в формировании карты нынешних независимых государств, говорил: «Одно создание среднеазиатских республик – это целиком его, сталинское дело! И границы, и само открытие целых народов, которыми никто не интересовался в центре и не знал их по-настоящему… Ведь острая борьба шла. Казахи, например, их верхушка, дрались за Ташкент, хотели, чтоб он был их столицей. Сталин собрал их, обсудил это дело, посмотрел границы и сказал: "Ташкент – узбекам, а Верный, Алма-Ата – казахам". И стоял на этом нерушимо»[169].
Таким образом геополитической реальностью стали и границы «Северного Казахстана», произвольно провозглашенные в основной своей части в 1922 г. Сибревкомом. И нет никаких актов СССР или РСФСР. По оценкам современных исследователей, в основе решений об этих границах – региональные соглашения местных чиновников о границах, когда «ВЦИК не диктовал свою волю, а в лучшем случае утверждал то, о чем договорились стороны на местах»[170]. Произвол в государственно-территориальном устройстве СССР продолжался и позже, когда многократно перекраивались границы российских северокавказских республик и краев, менялась принадлежность отдельных участков территории в других регионах.
В качестве яркого примера произвола можно привести и государственное решение по Республике Немцев Поволжья. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 сентября 1941 г. было «признано необходимым»:
«1. Включить в состав Саратовской области нижеследующие районы бывшей Республики немцев Поволжья: Бальцерский, Золотовский, Каменский, Терновский, Куккуский, Зельманский, Красноярский, Марксштадтский, Унтервальденский, Федоровский, Гнаденфлюрский, Краснокутский, Лизандергейский, Мариентальский, Экгеймский.
2. Включить в состав Сталинградской области нижеследующие районы бывшей Республики немцев Поволжья: Франкский, Эрленбахский, Добринский, Палласовский, Гмелинский, Старо-Полтавский, Иловатский»[171].
Но если этот случай касался вопросов внутреннего устройства РСФСР, то в 1954 г. Крымская область РСФСР была передана в состав УССР, в 1956 г. Карело-Финская ССР была преобразована в Карельскую АССР и включена в состав РСФСР. Не будь последнего акта, в 1991 г. на обломках СССР механически возникло бы еще одно суверенное государство.
Эти и подобные им территориальные переделы часто происходили без соблюдения надлежащих правовых процедур. Если рассматривать СССР как единое государство, то такие способы изменения территорий могут быть отнесены к существенным, но стандартным изменениям внутренних административных границ. С учетом же федеративного характера СССР приходится признавать полное игнорирование конституционных гарантий неотчуждаемости государственной территории и нарушение ряда других правовых принципов.
Исключения из общего правила неотчуждаемости частей государства. Исходя из принципа, что «территория как в целом, так и в ее части составляет общую нераздельную собственность народа и потому находится в его свободном распоряжении», Г. Гроций допускал отчуждение власти над необитаемой или безлюдной территорией, но только народом или царем с последующим согласием народа[172].
В России всегда господствовал принцип обеспечения территориальной целостности государства всеми возможными средствами. «Чужой земли не хотим. Но и своей земли, ни одного вершка своей земли не отдадим никому», – говорил в XX в. И. В. Сталин[173].
Из общего правила о неотчуждаемости частей государства юристы издавна делали два исключения: отчуждение по соображениям государственной пользы и в силу крайней необходимости. Гроций сделал справедливое уточнение, полагая необходимым в первом случае согласие всего народа и его частей[174].
Когда часть территории государства или какая-либо иная территория, за международные отношения которой государство несет ответственность, становятся частью территории другого государства:
а) договоры государства-предшественника утрачивают силу в отношении территории, являющейся объектом правопреемства государств, с момента правопреемства;
б) договоры государства-преемника приобретают силу в отношении территории, являющейся объектом.
Уступка территории, отказ в праве прохода через территорию (по договору), например советским войскам через территорию Польши накануне Второй мировой войны, безусловно, требуют соответствующего правового оформления.
2.4. Союзное государство и проблема консолидированного суверенитета. Совмещенный суверенитет (кондоминиум)
В начале XXI в. на фоне укрепления Европейского Союза, проблем российско-белорусского Союзного государства и других интеграционных процессов на постсоветском пространстве особое внимание заслуживает доктрина союзного государства.
Н. М. Коркунов, рассматривая соединения государств между собой, выделял две их основные формы: унию и федерацию, личные и реальные унии как объединения под властью одного монарха нескольких не соединяющихся государств относил к наследию старины, федерации же подразделял на союзы государств и союзные государства[175]. С позиции современного научного знания и исторического опыта следует разграничивать понятия союзного государства от государства федеративного. Союзное государство — это государственное образование, в состав которого по своему добровольному выбору входят в качестве субъектов не менее двух государств. Союзное государство – только договорное объединение. Союзная форма имеет, по словам Б. Н. Чичерина, ту выгоду, что открывает возможность дать известное удовлетворение различным народностям, сохраняя при этом единство целого[176]. Б. Н. Чичерин, подразделяя, в отличие от Н. М. Коркунова, не федерации, а союзы на две главные категории – союз государств и союзное государство, – первый определял как постоянное соединение самостоятельных государств для известных общих целей, а второе – как слияние нескольких государств в одно, но такое, которое сохраняет за своими членами часть их самостоятельности[177].
Федерация как форма государственного устройства может быть как договорной, так и конституционной, состоит в обоих случаях из автономных государственных образований, а то и просто из субъектов государственно-территориального типа. Союзные государства можно определить как особый вид федерации (ввиду структурно-организационного совпадения с этим типом государственного устройства), хотя тем самым теория государства необоснованно упрощается.
При договорном характере возникновения союзного государства следует особо подчеркнуть, что оно не может быть основано каким-либо договором как международно-правовым актом. Если оно создается по инициативе государств, не связанных ранее государственно-правовыми отношениями, то заключаемые ими договоры предшествуют его конституированию. Государства, подписывая предварительные договоры, предварительно санкционируют акт создания союзного государства и само создание союзного государства. Правовой основой союзного государства может быть только национальный акт, в осуществлении которого участвуют государства в качестве историко-социальных сил. Этот механизм отчетливо виден уже на примере организации первого союзного государства – Северо-Американских Соединенных Штатов: не совместная борьба за независимость и даже не соединивший тринадцать государств (штатов) союз дружбы, скрепленный статьями конфедерации в 1778 г., стали началом союзного государства, а только общая конституция 17 сентября 1787 г.
Для Швейцарской Конфедерации переходом от союза государств к союзному государству также стала принятая на основе Союзного договора 1815 г. Союзная конституция 12 сентября 1848 г., для Германии – Германская имперская конституция 1871 г.
Государственная власть в союзном государстве исходит от его отдельных членов, связанных в одно государственное единство. Г. Еллинек связывал возможность существования союзных государств только с отрицанием суверенитета как признака государства и различением суверенных и несуверенных государств[178]. Иной подход, по его мнению, требовал относить соответствующее государственное образование или к союзу государств, или к единому государству. М. Зайдель, напротив, отвергая теорию делимости суверенитета, рожденную после появления США и основывающуюся на предположении двоякого разграничения суверенных властей – территориальное и по предметам ведения, – совершенно отрицает понятие союзного государства. Н. М. Коркунов и П. Казанский, например, в этом споре солидаризировались с Г. Еллинеком[179].
С точки зрения международного права, союзное государство должно было удовлетворять, по мнению Ф. Ф. Мартенса, двум основным условиям: обладать верховной союзной властью и быть единой международной личностью; будучи единым субъектом международного права, оно должно было лишать этого качества государства, подчиненные общей союзной власти[180]. Это механизм трансформации союзного государства в федерацию.
