Олег Бахтияров - Деконцентрация
Процесс формирования рефлексивной инстанции технически прост, но весьма «энергоемок». Первый шаг — разделение фокуса взора и локуса внимания. Обычно локус внимания и фокус взора совпадают, но если зафиксировать взор на каком либо объекте в поле зрения, то можно произвольно сконцентрировать внимание на периферии поля зрения и начать перемещать внимание по полю зрения независимо от движения глаз.
Следующий шаг — наблюдение за динамикой внимания в условиях разрушения дКВ. При достаточно устоявшейся дКВ равномерное распределение внимания может быть разрушено появлением в поле зрения движущегося предмета или взглядом инструктора непосредственно в глаза обучаемого. Введение в обучение подобных воздействий, разрушающих дКВ, сопровождается инструкцией наблюдать за перемещением и «сгущениями» внимания.
После выработки навыков произвольного управления вниманием, его направленностью и степенью концентрации, обучаемому предлагается наблюдать за перемещением внимания при дКВ, переходах от КВ к дКВ и обратно по команде, а затем формировать в поле зрения зоны с различной степенью “сгущения” внимания. Через какое-то время навык вырабатывается и можно наблюдать, как меняется восприятие объекта при привлечении внимания к нему.
С этого момента начинается формирование рефлексивного пространства. Но это уже новая техника, выводящая оператора за пределы тематики дКВ.
2.11. Архетипика дКВ.
Состояние дКВ зачастую описываются как одновременно манящие и тревожные. Думается, проблема здесь в том, что состояние дКВ, не будучи легитимным культурно оформленным переживанием, грозит выходом в область интенсивных архетипических переживаний. Однако определенные проявления архетипа, стоящего за дКВ в культурной практике существуют. Так, в ряде физических концепций и метафизических доктринах мы встречаемся с конструкциями, чрезвычайно близкими по базовым образам к дКВ.
На соответствия психических феноменов и физических концепций обращали внимание многие исследователи. Так, разработчики гештальттеории постоянно ссылаются на соответствие феноменов, наблюдаемых в зрительном поле, физическим фактам и закономерностям, извлекаемым из физики поля.[16] Очевидный изоморфизм физических и оптико-феноменальных полей произвел на них большое впечатление и, поскольку они работали в то время, когда психология как наука переживала экстравертную фазу и ассимилировала физическую методологию, это привело к тому, что психические феномены стали рассматриваться как проекции физических. Однако, из факта изоморфизма в такой же мере выводимо и противоположное утверждение: физические феномены являются лишь проекциями психических. В определенной мере этот ход осуществлен в аналитической психологии К.Г.Юнга.
В более позднее время было обращено внимание на поразительные соответствия между современной физикой и даосскими и буддийскими философско-психологическими концепциями.[17]
Под многими ключевыми понятиями физики скрываются классические мифологемы и соответствующие им архетипы. Один и тот же архетип, проецируясь на поле физических знаний, даст нам такой экзотический объект, как «черные дыры» и процесс их формирования с драматическими фазами превращение в сингулярную точку, в которой «нечто» и «ничто» совпадают по своим характеристикам, а, проецируясь на психотехническое поле, породит аналог глубокой концентрации внимания и переход citta-ekāgratā в niruddha. Так же прозрачны соотношения «заряд и поле» ««я» и сознание» и т. д.
Рассуждения В.Налимова о физическом и семантическом вакууме,[18] достаточно точно описывают соотношения теории вакуума и перцептивного фона:
«…в современной физике материальный мир рассматривается как проявление потенциальности, заложенной в физическом вакууме. Точно так же в нашей модели семантический мир рассматривается как проявление потенциальности, заложенной в вакууме семантическом».
«Семантический вакуум отнюдь не статическая система. В нем происходят процессы, также не замечаемые нами непосредственно».
«При описании обоих Миров приходится обращаться к представлению о вакууме. Как физический вакуум, так и вакуум семантический — это отнюдь не пустые пространства, а скорее колыбели Миров, проявляющихся в одном случае в виде элементарных частиц, в другом — в виде семантических текстов».
Соответствие физического вакуума перцептивному фону достаточно очевидно. Так же, как в вакууме спонтанно рождаются частицы, из фона спонтанно формируются фигуры. Перцептивный фон — преддверие семантического вакуума. Перцептивный фон — это локальный семантический вакуум, содержащий в свернутом виде ограниченный набор готовых к проявлению фигур.
Язык архетипов наиболее адекватен не только для описания трансцендентных объектов в посюстороннем языке, но и для понимания глубинного значения граничных понятий, отделяющих рационально освоенную территорию от области смыслов еще не получивших законченного логического оформления и потому не входящую в систему рациональных операций.
Так, архетип Хаоса, разворачиваясь и в метафизическую категорию materia prima, и в понятие вакуума, и в образ семантического вакуума, и в технику деконцентрации, проясняет и их сопряженность, и глубинный смысл, стоящий за техникой дКВ. Именно эта сопричастность дКВ архетипу Хаоса придает всей области дКВ привкус некоей таинственности, присущий манифестациям архетипов. ДКВ в каком-то смысле возвращает сознание к исходному Хаосу с его многочисленными потенциями.
2.12. Деконцентрация в сакральных психотехниках.
Тема использования отдельных элементов сакральных психотехник в прагматических целях весьма щепетильна. Постмодернистский мир уравнивает высокие, низкие, реальные и иллюзорные феномены, переживания, знания. Обратной стороной постмодернистского дискурса является массовое распространение в рамках идеологемы “нью эйджа” так называемых развивающих психотехник, выдергивающих отдельные приемы из сакрального контекста. Эта компиляция в постмодернистском контексте порождает ряд иллюзий:
— иллюзию адекватности извлеченной из совершенно иного культурного мира и введенной в «нью-эйдж»-контекст психотехники ее прототипу;
— иллюзию соответствия формируемого психического состояния заданному в сакральной системе образцу;
— иллюзию тождественности достигнутого при помощи психотехнического приема состояния духовному результату.
Однако печальный опыт «развивающих психотехник» принес и положительный результат. Он наглядно показал, что психотехнические приемы и формируемые ими состояния являются по отношению к духовным задачам не более, чем языком, описывающим духовные реалии, но никак не самими реалиями. Акт познания, расчленяющий религиозное действие на психотехнику, ее сакральное значение и культурную интерпретацию уничтожает религиозный феномен как таковой.
Вместе с тем, проблема переноса психотехнических приемов в прагматический контекст из сакрального мира существует. Объем психотехник, обслуживающих сакральные задачи, огромен и ни один разработчик психотехнологий не может этот факт проигнорировать. Любому разработанному современным исследователем приему, в том числе и дКВ, можно найти аналог в индийских, китайских или тибетских сакральных практиках. Но перенос приема, психотехники или сложной психотехнологии из одного контекста в другой требует особой методологии.
Строго говоря, психотехники могут быть извлечены только из чужого сакрального контекста. Трудно себе представить психотехнику умного делания, приспособленную для операторских нужд православного сообщества. Чужой духовный опыт, пропущенный через фильтры собственной культуры, теряет свое сакральное содержание, оставляя лишь психотехнический «синтаксис» сакрального. Духовный опыт обретается только соответствующей жизнью, а из описывающих его текстов извлекаются формальные технические инструкции, допускающие перенос в другой контекст. Поэтому возможно лишь транскультурное заимствование приемов, обеспечивающих чужую сакральную практику. Кстати, легко заметить, насколько нелепым становится употребление технологизированного термина «сакральная практика» применительно к собственному вероисповеданию.
Когда методист обнаруживает в текстах другой культуры соответствия разработанным им приемам или психотехникам, следует понять, с аналогом (т. е., подобием по форме и выполняемой локальной функции) или гомологом (т. е., подобию по происхождению) разработанного приема он столкнулся. Для этого необходимо сопоставить психотехнологию, содержащую разработанный прием, с психотехнологией иного культурного происхождения, разделить синтаксическую и семантическую составляющую разработанного приема и произвести такую же процедуру в отношении его инокультурной параллели.
