Евгений Попов - Социализм и судьба России
Сохранялась вера в силу энергии митингового протеста декабря:
«Тактика власти: работать на «своих», обеспечивая нейтралитет «болота» и вовсе игнорируя протест. Подход арифметический: важен численный перевес, но не качество и температура настроений.
В этом была логика. То, что эффективно для «своих» и «болота», может как угодно злить противника – на результат не влияет. Это определяло язык власти, тип речи, стандарт высказываний. Власть работала на сознание непритязательное и недалекое, не стесняясь грубых и дешевых форм популизма, демагогии, диффамации и обмана…
Все изменила революция. Зона протеста не просто обрела дар речи и пришла в движение – она раскалилась до кипения; в «болото» и в зону согласных полетели брызги, пошли волны конвекции. Сети взорвало такое словоизвержение, какого не было в отношении ни одного из тиранов и даже извергов прошлого… Температура протеста стала решающим индикатором. На перелом ситуации это сработало сильнее, чем объем протеста; мера сердитости оказалась важнее числа рассерженных… Температура и интенсивность движения в зоне протеста зашкаливают, и это начинает мутить «болото», греть зону согласных. Реакция пока не цепная, но уже идет» [118].
Оптимизм в вышеприведённой цитате зашкаливает: «болотные» митинги названы революцией.
А. Колесников верит, что Путина в случае его победы на выборах ждёт печальное будущее, поскольку он не сможет решить стоящей перед ним задачи, которая заключается «в строительстве отношений с современными, образованными, разочарованными людьми, которые категорически не хотят видеть у власти Путина. Возможно, еще несколько лет назад «национальный лидер» нашел бы способы вербовки этой малозначимой для него части народа. Но сегодня создается впечатление, что он даже не чувствует опасности.
Да, самое логичное для него – возглавить, как это сделал когда-то Горбачев, процесс демократизации. Но активная часть общества уже не готова принимать демократические дары из рук теряющего тефлон лидера. Да он и сам не понимает, зачем ему это делать, полагая, что и так все рассосется само.
К тому же Горбачев начинал демократизацию, когда его популярность шла вверх. Для Путина начинать демократизацию, когда его популярность идет вниз, равносильно добровольной сдаче власти. Поэтому демократизация будет идти помимо его воли.
Идея круглого стола могла бы стать спасительной. Но Путин, который не готов всерьез воспринимать площадь без лидера, постепенно перестает быть стороной, субъектом переговоров. А тянуть время и потом вдруг допустить переговоры – это значит выбрать польский сценарий 1989 г., т. е. договариваться уже об условиях ухода.
Победа Путина в президентских выборах будет означать тупик. Для него самого. Слабое правительство, беспомощная администрация, невнятный парламент. Его власть постепенно становится потешной – кончаются патроны. Ион сам – последний ее патрон» [119].
Путин, конечно, помнит, что возглавленный Горбачёвым процесс демократизации привёл последнего к утере власти. Но Горбачёв пошёл на это сознательно, чтобы уничтожить социализм. В какой-то степени пожертвовал собой. А вот Путин терять власть не хочет. С некоторыми оценками трудно согласиться. Почему правительство слабое, а администрация беспомощная? Просто Колесников так считает. Ну, а парламент требуется именно «невнятным».
В начале февраля после митинга 4-ого ещё обсуждаются варианты смены режима.
«Есть два варианта. Первый: если каким-то волшебным образом (благодаря осмотрительно сориентированному Чурову) власть вдруг будет передана новой команде, то ей придется расхлебывать все, что заварил Путин, включая обеспечение «победы», себя, друзей и учитывая всю модель Великого Всероссийского Паразитария. Или Путин «победит», а потом подготовит отход и уйдет сам, красиво, театрально, а главное – вовремя. И тогда у него будут все основания говорить: вот, при мне все было, должно было стать еще лучше, но… У новой власти опять будет репутация разрушителей, взявшихся спасать страну без знаний и опыта, без исторической ответственности и государственного мышления.
Второй: Путин «побеждает» (как угодно), начинает сам все расхлебывать, рано или поздно, но неотвратимо нарывается на проблемы, сталкивающие страну в каскад бифуркаций, и уходит уже не подобру, а то и не поздорову. А на его место приходит оппозиционер в обстановке более сложной социально-экономически, но зато более комфортной политически – хотя бы не перед низшей точкой падения, даже не в его начале» [120].
Ближе к выборам растущий рейтинг Путина вынуждает либералов признать возможность его победы в первом туре.
«Но вероятность второго тура крайне мала. Вчера обнародованы результаты первого исследования в рамках проекта «Открытое мнение» (самофинансируемый исследовательский проект на основе инициативы и кооперации специалистов-социологов): за Путина в первом туре собираются проголосовать 48 % россиян. Этот результат ниже, чем у ВЦИОМ, – эта служба по результатам опросов середины февраля дает Путину электоральный рейтинг 55 %. Фонд «Общественное мнение» дает 50 %. Показатель «Открытого мнения» обнадежил часть противников Путина – ведь это меньше половины, т. е. перспектива второго тура. Но для второго тура нужен недобор половины от проголосовавших… Если оценивать количество сторонников Путина от числа тех, кто собирается прийти на выборы и определился с кандидатом, то он побеждает в первом туре по всем опросам.
Рейтинг Путина драматически падал в декабре, после выборов в Думу и первых протестных митингов (даже ВЦИОМ тогда давал 42 %). Это породило, с одной стороны, надежды протестующих на второй тур, с другой – мобилизацию сторонников на успех в первом туре» [121].
Н. Злобин анализирует причины роста популярности Путина:
«Различные опросы все увереннее отдают победу Владимиру Путину в первом туре. Его нарастающая популярность не может не удивлять, а ее причины достойны изучения. Конечно, доминирование на телевидении – что является нарушением закона о выборах – играет немалую роль. Публикация статей ведущими газетами страны на невнятных с точки зрения правил предвыборной кампании условиях внесла свою лепту во взлет цитируемости одного кандидата. Многочисленные поездки и встречи, совершаемые вроде бы в ранге премьера, но откровенно направленные на мобилизацию избирателей, достигают цели. Однако есть еще несколько отличий Путина от четверки кандидатов….
…Путин сегодня позиционирует себя не только как беспартийный, но и как неидеологизированный кандидат. Он резко дистанцировался от «Единой России», выдвинувшей его в президенты, но не стал публиковать своей личной избирательной программы. Это дало ему возможность рекрутировать свой электорат из совершенно различных социальных слоев и групп, привлечь людей с разными, часто противоположными взглядами. У него нет общей идеологии и системы идей. Для страны, социальная структура которой только складывается, а большинство граждан занимают в ней промежуточное положение, такое позиционирование оказалось наиболее эффективным с точки зрения набора популярности. В немалой степени путинский электорат – это скорее не сторонники Путина, а его поклонники. Даже в недостатках и провалах своего идола они видят успехи и тайные смыслы» [122].
А. Рубцов анализирует причины установки на победу в первом туре:
«Установка на победу премьера в первом туре очевидна. Делается это, не считая ресурсов и не выбирая средств, – даже зная, что каждый накинутый или выдавленный процент отнимает пять процентов легитимности результата. Дело уже давно не в банальном «не так вбросили – и плохо посчитали». Налицо незаконное и совершенно бесцеремонное использование мегамашины власти, системы управления и бюджетной сферы с ее финансовыми и подневольными людскими ресурсами в качестве инструмента продвижения одного кандидата и подавления других. И это после предварительной зачистки политического поля, оставившей кандидатов заведомо непроходных и не способных врезать лидеру. Хватит того, что нескончаемые анонсы «аналитических» фильмов про новейшую историю открыто работают предвыборными роликами ВВП, который якобы пришел и якобы прекратил смуту. Все, можно снимать.
На этом трепетном фоне по сети ходит своя аналитика: Путину лучше победить во втором туре. В первом он далеко за 50 % не оторвется, а эти несколько процентов будут списаны на фальсификат и административный ресурс (который в нашем исполнении не шалость, а фатальное нарушение) – и тогда легитимность нового срока окажется слишком сомнительной в глазах вменяемых сограждан и «мирового цивилизованного сообщества». Зато во втором туре Путин побеждает любого с сокрушительным отрывом, и поле протеста резко сужается. Оппозиция берет паузу для мучительного обдумывания, куда бить в это хорошо защищенное тело, которое в новой ситуации вызовет протест какой угодно, но не морально-правовой, а это сейчас главное.
