Галина Иванченко - Забота о себе. История и современность
В чем проявляется нефункциональность дружбы? В том, что нельзя требовать от друга чего-то, что выходит за рамки дружбы. Взаимопомощь – это не обязанность дружбы, а дар и удовольствие и для того, кто получает помощь, и для того, кто ее оказывает. В самом конце XVII века Г. – В. Лейбниц определял любовь как «склонность находить удовольствие в благе, совершенстве, счастье другого человека, или (что то же самое) склонность соединять благо другого с нашим собственным благом». Такое понимание любви, считал философ, может объяснить бескорыстие любви, в лучших своих проявлениях не уступающей дружбе. Возвышенность и близость к идеалу нравственного совершенства дружбы во многом объясняется отношением друг к другу настоящих друзей: «Друзья относятся друг к другу лучше, чем к остальным людям, то есть приблизительно так, как должны были бы относиться друг к другу все люди»84.
Вряд ли стоит специально обосновывать, что идеальные отношения лежат несколько ближе к самоотверженности, нежели к самопоглощенности. Но самореализация, долг перед собой, забота о себе в духовном плане не снимаются с человека, как бы ни отдавал он свою жизнь другим. И через переживание собственного уникального бытия, и через ощущение своей неповторимости, субъект медленно, ощупью движется к более гармоничным, более совершенным отношениям. Поэтому стратегии выстраивания новых, глубоких, удовлетворяющих отношений с другими людьми предполагают и работу над собой, самоанализ, самопомощь, «самомониторинг», но и помощь другим, живое участие в их судьбе (это и второй, и также и тысяча второй шаг).
Пожалуй, о влиянии заботы о себе на развитие Я трудно сказать лучше, чем сказал Мишель Фуко: «Этот долгий труд над собой, эта поденщина, о которой все занятые на ней только и твердят, насколько она трудна и тяжела, не ведет к расколу субъекта, напротив, она привязывает его к самому себе – ни к чему другому и ни к кому другому, как только к себе самому – в форме утверждения безусловности и самодостаточности отношения к себе»85.
Глава 3
РЕСУРСЫ ДЕЙСТВЕННОЙ ЗАБОТЫ О СЕБЕ
Радости мои, над которыми надо бы плакать, спорят с печалями, которым надо бы радоваться, и я не знаю, на чьей стороне станет победа…
Августин АврелийВо введении и главе 1 мы говорили уже о том, что современное общество показалось бы философам античности по меньшей мере странно устроенным, а может статься, и глубоко больным. Одной из первых работ, в которой была выявлена связь личностных расстройств и социальных патологий, стала книга Абрахама Маслоу «Новые рубежи человеческой природы» (1971). Личностные патологии, утверждал Маслоу, есть следствие снижения человечности, проявления порождаемых обществом болезней, проявления социальных недугов. В те же годы Ш. Бюлер и М. Аллен анализировали психологические проблемы, которые возникли в западном обществе: проблемы кризиса ценностей и пессимизма, одиночества, неустойчивой идентичности, утраты доверия к авторитетам, утраты смысла, ведущей к многообразным социальным девиациям, от деструктивной агрессии до наркомании и самоубийств86. Э. Фромм говорил о современном ему обществе, используя понятие «отчуждение». Оно связывалось Фроммом с рутинизацией современной жизни и вытеснением осознания проблем человеческого существования87. Это состояние Фромм считал односторонней противоположностью шизофрении, столь же патологической. Такой человек способен лишь фотографически воспринимать внешний мир, утратив контакт с миром внутренним.
Рональд Лэйнг в своей знаменитой книге «Политика переживания»88 настаивал на том, что лечение психоза индивида зависит от радикального изменения общества, в котором этот индивид находится, и что общество должно стать более толерантным к девиантному поведению, дабы дать возможность большему числу людей избежать принуждения к нормальному «псевдосуществованию». Сальваторе Мадди говорит о подверженности творческого человека не только экзистенциальному, но и социополитическому риску, поскольку направление его усилий представляется способным изменить статус кво, что может составлять угрозу для некоторых людей и некоторых институтов89. Неудобные творцы и девианты в любой момент могут оказаться нужными обществу на новом, никогда до конца не предсказуемом витке его развития90.
Если даже в самых лучших условиях жизни не все достигают подлинной человечности и зрелости, есть ли выход? Возможны ли направленные усилия общества по формированию сообразных человеку условий воспитания, образования, жизни в целом (а не по «селекции» или трансформации индивидов в «нужном» направлении оруэлловских или замятинских антиутопий)? Косвенным индикатором необходимости таких усилий по гуманизации общества является огромная популярность книг по самосовершенствованию и немалый интерес к практической философии в самых разнообразных вариантах.
Можно говорить о мощной практико-философской составляющей гуманистического движения. «Всеобщая декларация прав человека» (1948), «Гуманистический манифест I» (1933), «Гуманистический манифест II» (1973), «Декларация светского гуманизма» (1980) и «Декларация взаимной зависимости» (1988), «Гуманистический манифест 2000» – все эти эпохальные документы не только отражают потребности и чаяния своего времени, но и идеал личности, свобода которой согласована с ответственностью перед обществом.
Пол Куртц, один из лидеров современного гуманистического движения, почти 20 лет назад высказал мысль о необходимости евпраксофии – науки, которая из мудрости (sofia) выводила бы нормативные следствия для нашей практической жизни91. Сводя воедино современное им и наиболее достоверное знание о природе и человеческом роде, евпраксофы также будут заниматься евпраксией, благим образом жизни – от eu (благо) и praxis (образ жизни). В будущем, полагает П. Куртц, евпраксофия должна стать отличительным качеством каждого образованного человека; каждый должен стать способным к рефлективным суждениям и скептическому исследованию, обладать достаточно верными представлениями о вселенной, способностью формулировать практические суждения92.
В проекте евпраксофии соединяются общественный идеал (общество, состоящее из свободных, рефлексивных, толерантных индивидов) и идеал личности, обладающей максимумом возможностей благодаря своей вооруженности sofia.
Наряду с евпраксофией, проекты разной степени детальности, масштабности, индивидо- и социоцентрированности были предложены в последние десятилетия гуманистической психологией, экзистенциальной психологией, позитивной психологией.
Гуманистическая психология, созданная более чем полвека назад работами А. Маслоу и К. Роджерса, чаще всего воспринимается в своем раннем «потенциалистском» варианте, который предполагает наличие врожденных человеческих свойств, в том числе стремления к самоактуализации. При благоприятных условиях эти качества разворачиваются «сами собой», переходя из потенциальной в актуальную форму (позже А. Маслоу и его последователи существенно трансформировали эту первоначальную модель93). Таким образом, казалось, что достаточно создать хорошие, благожелательные условия для развития ребенка – и бо́льшая часть социальных и психологических проблем будет разрешена.
Существенно иным оказался взгляд на перспективы человека в экзистенциальной психологии (Л. Бинсвангер, М. Босс, С. Мадди, Р. Мэй, В. Франкл). В этом подходе особое значение придается понятиям ответственности, выбора, аутентичности. Несмотря на внимание, уделяемое трагическим аспектам человеческого существования (а может быть, и благодаря ему), это направление предложило гораздо менее фаталистический взгляд на возможности человека. В любой момент своей жизни человек может продвинуться как вперед, к подлинности, интегрированности, так и отступить назад, сделать свободный выбор в пользу менее сложных и «взыскательных» способов существования.
Позитивная психология (М. Селигман, М. Чиксентмихайи, К. Петерсон) возникла совсем недавно. Она не концентрируется, как большинство психологических подходов, на отклонениях, болезнях и нарушениях функционирования. Она исследует закономерности счастливой, благополучной жизни, которые практически не изучены. Особое внимание в позитивной психологии уделяется «личностным добродетелям» и «силам характера» как ресурсам приспособления к миру и овладения им. Именно позитивные личностные образования помогают субъекту в его движении к подлинно человеческому существованию.
Это, согласно позитивной психологии, несколько групп «сил и добродетелей»: мудрость (любознательность и интерес к миру, креативность, оригинальность, критическое мышление); мужество (храбрость, устойчивость, аутентичность, энтузиазм, витальность); человечность (способность любить и быть любимым, социальный и эмоциональный интеллект); справедливость (гражданственность, способность к лидерству и к восприятию людей как равных) и др.
