Рольф Добелли - Территория заблуждений
Предвзятость социального сравнения — одна из крупнейших ошибок молодых компаний. Гай Кавасаки, в течение многих лет исповедовавший концепцию «евангелизма» в компании Apple, в настоящее время управляет венчурной компанией и консультирует предпринимателей. На основе накопленного многолетнего опыта он пришел к выводу: «При подборе персонала игроки класса А (высококлассные люди) ориентируются на игроков класса А-плюс, поэтому у них сотрудники лучше, чем они сами. А игроки класса B, наоборот, выбирают игроков класса C. Игроки класса C — игроков класса D и так далее, пока с годами штат компании не составят сплошные представители класса Z». Совет: выбирайте тех людей, которые лучше вас, иначе вскоре у вас будет полная лавка неудачников. Такие люди подвержены влиянию так называемого эффекта Даннинга-Крюгера, когда некомпетентные люди не в состоянии оценить масштаб своей некомпетентности.
Когда 25-летний Исаак Ньютон показал своему профессору Исааку Барроу свои исследования, которыми он занимался в свободное время (в 1666–1667 годах школа была закрыта из-за чумы), Барроу оставил должность профессора, чтобы уступить ее своему ученику. Тут же. Без промедления. Когда в последний раз профессор освобождал кафедру, чтобы ее занял более достойный кандидат? Когда СЕО оставлял свое кресло, потому что понял, что один из 20 000 его сотрудников справится лучше, чем он? Не могу припомнить ни одного подобного случая.
Вывод: оказывайте поддержку коллегам более талантливым, чем вы сами. Лишь на короткое время вы подвергнете опасности свой статус, но в долгосрочной перспективе вы только выиграете, поскольку в конечном итоге преследователи все равно обойдут вас на повороте. А до тех пор относитесь к ним как можно лучше, учитесь у них. Вот почему я все-таки написал одобрительный отзыв.[44]
Почему первое впечатление обманчиво
Позиционный эффект и эффект недавности
Позвольте представить вам двух мужчин: Ален и Бен. Определитесь без долгих раздумий, кто из них вам больше нравится. Ален умен, прилежен, импульсивен, критичен, упрям, завистлив. Бен, напротив, завистлив, упрям, критичен, импульсивен, прилежен, умен. С кем из них вы бы предпочли застрять в лифте?
Если вы рассуждаете как большинство людей, то выберете Алена. Хотя описания их абсолютно одинаковые. Наш мозг воспринимает первое прилагательное сильнее, чем все следующие, и в результате вам кажется, что перед вами две разные характеристики. Ален — умен и прилежен. Бен, напротив, завистлив и упрям. Первая черта характера затмевает все последующие. Это так называемый позиционный эффект, или эффект первого впечатления.
Если бы не было позиционного эффекта, то головным офисам компаний не пришлось бы хвастаться помпезными, но непроизводительными холлами. И тогда не имело бы значения, в какой обуви пришел на встречу ваш адвокат: в незашнурованных кедах или начищенных до блеска дизайнерских оксфордах[45].
Позиционный эффект приводит к ошибочным действиям. Даниэль Канеман в своей новой книге пишет, как в начале своей преподавательской деятельности он оценивал экзаменационные работы. Подобно большинству учителей, все работы поочередно: сначала одного студента, потом другого и так далее. Это привело к тому, что те студенты, которые давали прекрасный ответ на первые вопросы, вызывали симпатию преподавателя, что отражалось на оценке последующих ответов. Тогда Канеман изменил порядок. Сначала он выставлял оценку за ответ на первый вопрос у всех студентов, затем на второй и так далее, исключив тем самым влияние позиционного эффекта.
К сожалению, такой подход применим не всегда. При приеме на работу нового сотрудника вы рискуете нанять того, кто произвел на вас лучшее первое впечатление. В идеале вам следовало бы выстроить всех претендентов в шеренгу, одновременно всем задавать один и тот же вопрос и тут же выслушивать одновременные ответы.
Предположим, вы член правления некой компании, и предмет, о котором вы еще не вынесли суждение, уже на столе. Тогда мнение первого выступающего, которое вы услышите, будет иметь решающее значение для вашей общей оценки. То же самое касается и других участников заседания. Этим ценным преимуществом стоит воспользоваться: если у вас есть свое мнение, не медлите, выступите первым. Вместе с тем вы произведете незаурядное впечатление на ваших коллег и перетянете их на свою сторону. Если же вы, напротив, председатель собрания, попросите участников высказывать мнения в случайном порядке, иначе человек, который возьмет слово первым, окажет немалое влияние на остальных. Правда, не всегда дело в позиционном эффекте, существует и обратный ему эффект недавности (англ. recency effect). Суть его в том, что полученная в последнюю очередь информация запоминается лучше. Объясняется это малым размером ячеек нашей кратковременной памяти: по мере поступления новых блоков информации старые забываются.
В каком случае доминирует позиционный эффект, а когда преобладает эффект недавности? Ответ: когда нужно сделать что-то сразу после череды впечатлений, позиционный эффект сильнее. Например, в случае с Аленом и Беном вы были вынуждены сразу же вынести суждение об обеих личностях. Если же впечатление осталось в прошлом, то на передний план выходит эффект недавности. Вспомните разговор, который вы слышали несколько недель назад, — в памяти, скорее всего, остались только обрывки его конца, точечные фрагменты воспоминаний.
Вывод: промежуточная часть производимого впечатления выглядит ниже среднего, будь то середина речи, разговора с покупателем или книги. Не судите о вещах по первому впечатлению. Так или иначе, но оно обязательно вас обманет. Попробуйте непредвзято оценить все стороны человека. Это непросто, однако в определенных ситуациях вполне возможно. На собеседовании я, например, каждые пять минут делаю для себя пометки, а затем рассчитываю среднее значение. Таким образом я убеждаюсь, что «середина» в равной степени относится и к первому, и к последнему впечатлению.[46]
Почему у нас нет чувства незнания
Эффект кровопускания
Человека приносят к врачу. Тот делает ему несколько надрезов на руке и пускает кровь — примерно пол-литра. Пациент падает в обморок. На следующий день он должен терпеливо вынести еще пять кровопусканий. После трех последних процедур кровь больше не вытекает, и тогда врач приставляет к порезу стеклянную колбу с горячим воздухом. Остывая, воздух создает вакуум, и кровь высасывается из вены. На кровати полумертвый человек с шестью порезами. Затем врач сажает пиявок на самые чувствительные места порезов. Они медленно высасывают всю кровь. Когда они надуваются до такой степени, что вот-вот лопнут, появляются новые голодные пиявки. Через три месяца пациента выпишут, если он останется в живых.
Такой способ применялся сплошь и рядом вплоть до конца XIX века. Идея кровопускания зиждилась на учении «о четырех соках»[47] человеческого тела. Согласно этой теории все болезни человека происходят от неравномерного распределения четырех соков: желтой желчи, черной желчи, слизи и крови. При угревой сыпи, астме, холере, диабете, эпилепсии, чуме, кровоизлиянии в мозг, туберкулезе и сотне других болезней в теле человека якобы вырабатывается слишком много крови. Только в 1830-е годы во Францию было импортировано свыше 40 миллионов пиявок. Учение «о четырех соках» главенствовало в медицине более 2000 лет. Никакая другая научная теория не смогла продержаться так долго, несмотря на то, что это было чистейшее шарлатанство. Бесспорно, многим пациентам становилось бы лучше без кровопускания, и врачам это было доподлинно известно.
На протяжении двух тысяч лет медицина цеплялась за ложную теорию вопреки очевидному. Почему? Как бы неправдоподобно это ни звучало, но учение «о четырех соках» тела — частный случай всех теорий, которые имеют дело с комплексными системами: человек, биржа, война, город, экосистема, предприятие. Мы отказываемся от ложной теории не когда ее ложность доказана, а только тогда, когда в поле зрения появляется более хорошая. Это явление иррационально, но это не исключение. Назовем его эффектом кровопускания.
В своей жизни мы часто оказываемся перед выбором между двумя местами работами, местами жительства или отношениями — и никогда между двумя мнениями. Отказываясь от чего-то одного, мы тотчас замещаем это чем-то новым. Мы — как неспособные к серьезным отношениям мужчины, которые не могут прожить ни одного дня без женщины. Взгляды кажутся «правильными» или «неправильными». Сознательному невежеству — признанию факта, что есть что-то (пока) неизвестное, — нет места в нашем мире чувств. Мы не знаем, как должно ощущаться незнание. Поэтому нам лучше изобретать теории, чем соглашаться с собственным невежеством. Первым это заметил историк науки Томас Кун: теории никогда не терпят крах под тяжестью своих ошибок. Они претерпевают коллапс только тогда, когда появляются другие, более хорошие теории.
