Андрей Курпатов - 3 ошибки наших родителей. Конфликты и комплексы
Так или иначе, но мальчик отчаянно страдал, видя, как мать постоянно пытается угодить своему мужу, а тот никогда не демонстрировал никаких признаков ответной благодарности или хотя бы понимания. Сам Антон чувствовал холодность отца и, испытывая с его стороны насмешки (отец считал его недостаточно сообразительным и слабаком), думал, что тот его не любит. Отец Антона часто говорил матери, что она «плохо его воспитывает», что он «весь в нее», «не уважает отца» и т. д., и т. п.
При этом Антон понимал две вещи: что мать его любит и, боясь мужа, стыдится за сына. Сознавать это было больно, но самое мучительное было другое. Мама Антона часто говорила ему: «Ну как ты не понимаешь, что с отцом надо вести себя иначе! Он может делать все что угодно, он ведь твой отец! И потом, его шутки — это только шутки. Он и надо мной так подтрунивает, и что?! Это не повод ему хамить и не слушаться!» Во время таких «политинформаций» Антон смотрел на свою мать, невыносимо страдал и хотел прямо кричать ей: «Мама, дорогая, любимая, он же тебя не любит! Как ты этого не видишь!» Впрочем, зная, насколько отец дорог ей, он никогда не решался не то что прокричать, а просто сказать, хотя бы прошептать это.
Когда у Антона появилась младшая сестра, ситуация внутри семьи несколько разгрузилась. Дочь стала любимицей, и всякий раз, загораживая сына, мать выносила ее отцу, чтобы тот все то недолгое время, которое он проводил в семье, занимался с дочерью. Антон замкнулся, изо всех сил старался учиться, хотя это давалось ему нелегко, посещал кружок авиамоделирования и спортивные секции. Несмотря на все семейные сложности, отношения с матерью оставались для него самыми главными в жизни и были близкими. Хотя, надо признать, мальчик разочаровался в матери. Он чувствовал, что она винит его в том, что он является камнем преткновения в ее отношениях с мужем.
Когда Антону исполнилось четырнадцать, выяснилось, что у его отца уже долгое время есть другая семья — его краткосрочный роман со студенткой вылился в длительные отношения, и теперь она должна была родить. Короче говоря, все подозрения Антона оправдалась, и это, надо признать, очень его обрадовало. Тогда ему показалось, что теперь-то уж мать должна будет, наконец, понять, что он все это время был прав, а потому на него не за что злиться, что уход отца из семьи к лучшему.
Но мама Антона была настолько удручена случившимся, что ей и вовсе стало не до сына. Она превратилась в свою тень — сильно похудела, осунулась, поседела практически за год. Антон и сам уже стал винить себя, думал, что, может быть, неправильно себя вел, что нужно было терпеть постоянные издевательства отца. Разумеется, его мать, как и прежде, не была поставлена в курс дела относительно его переживаний. Впрочем, время, как известно, доктор хороший. Мать Антона встала, наконец, на ноги, занялась собой и стала устраивать свою жизнь. К этому времени Антон уже учился, у него были свои проблемы, и близкие отношения с матерью чем дальше, тем больше уходили в историю.
И теперь нам остается ответить на очень простой вопрос: имел ли Антон личные исторические обстоятельства сомневаться в женской любви? Ответ будет парадоксальным — и да и нет. Конечно, то, что он пережил в отношениях со своей матерью, никак не способствовало его доверию женской любви. Мать любила его, он был в этом уверен, но эта любовь была не полной и не беззаветной. У этой женщины была другая страсть; сын не чувствовал, что его любовь востребована, и теперь эта ситуация — точь-в-точь — повторилась в отношениях с женой. Ему и здесь стало казаться, что для нее его любовь — лишь игрушка, которой его супруга или забавляется, или пользуется, но уж точно — не ценит.
Впрочем, это только один ответ на поставленный вопрос. Второго он не заметил, и именно на него мне пришлось указать.
— А как тебе кажется, твоя мама любила отца? — спросил я Антона.
— Думаю, что даже чересчур, — буркнул он в ответ.
— То есть ты в этом даже не сомневаешься? — уточнил я.
— Даже не сомневаюсь! — передразнил он меня не то с едкостью, не то с раздражением.
— А почему ты рассматриваешь свои отношения с женой как кальку со своих отношений с матерью? Почему тебе не приходит в голову рассматривать их как подобие тех, что были у твоей матери с твоим отцом? — спросил я, сделав вид, что не заметил его скептической реплики.
Наступила долгая пауза, на лице Антона читалось смятение чувств. Ему ведь и в голову не приходило думать подобным образом. Прежде он ориентировался только на свои чувства, а его чувства были чувствами его детства и говорили о том, что женщина не любит его, а если и любит, то лишь любовью «второго плана». Теперь ошибочность его прежних выводов стала Антону очевидна, но для того чтобы признать это, ему требовалось проявить настоящее мужество.
— Вы думаете?.. — спросил он наконец.
— Я думаю, что ты слишком долго чувствовал себя нелюбимым, чтобы допустить, что можешь быть любим. В такой ситуации любовь женщины легко не заметить... — ответил я, стараясь быть как можно более мягким,
— Но... Я никогда так не думал, — прошептал он словно бы для самого себя.
— А если подумать? Это ведь куда логичней! Сейчас, в отношении с собственной супругой, ты муж, а не сын...
— Действительно — муж, а не сын! — этот вывод, лежащий, как кажется, на поверхности, прежде был ему не виден; когда же эта истина открылась, она произвела в его сознании эффект разорвавшейся бомбы.
Теперь, когда он вернулся домой, изменилась не только модель его поведения, о чем мы говорили с ним на первой нашей встрече, но и его чувства. Он перестал носить в себе обиду на мать и греть мысль о том, что жена лишь делает вид, что любит его. Это новое отношение к своей супруге позволило ей быть более открытой и более свободной в проявлении своих чувств. Когда же она это сделала — проявила свои чувства — он увидел, с какой любовью она к нему относится. Так этот порочный круг, берущий свое начало в детстве Антона, разорвался.
Казалось бы, все это так просто, так очевидно и так давно должно было быть сделано! Но, к сожалению, мы очень часто проносим свои детские комплексы через всю жизнь, не замечая, что нынешние наши проблемы — отнюдь не новые и не сегодняшние, а прежние и повторенные. Впрочем, освобождение, если оно освобождение, никогда не поздно.
Бежать от Тебя — значило бы бежать и от семьи, даже от матери. Правда, у нее всегда можно было найти защиту, но и на защите этой лежал Твой отпечаток. Слишком сильно она любила Тебя, слишком была предана Тебе, чтобы более или менее долго играть самостоятельную роль в борьбе ребенка.
Франц Кафка («Письмо отцу»)Любовь — не продается, но покупается
Начиная где-то с четырех лет и старше мы стали всерьез задумываться о том, любят ли нас наши родители. Тогда мы впервые спросили свою маму: «А ты меня любишь?» И сам факт появления этого вопроса свидетельствует о многом. Ведь он вряд ли придет в голову ребенку, не сомневающемуся в том, что его любят. Потому нетрудно предположить, что к этому возрасту у нас уже было полным-полно сомнений на этот счет.
Что для ребенка самое значимое в жизни? Важнее всего для него — материнская любовь. Ощущая ее, он сразу чувствует себя защищенным, не ощущая — испытывает тревогу. Любовь — это чувство защищенности, и все мы это хорошо знаем по собственному опыту. Когда женщина влюбляется в мужчину (только по-настоящему) и ощущает взаимность, у нее резко снижается уровень общей тревожности — она чувствует себя как за каменной стеной. Как только мужчина влюбляется в женщину и понимает, что не безответно, то он становится на порядок более смелым и решительным. Так что, в целом, хотя мы и реагируем на любовь по-разному, но эффект всегда один и тот же — мы перестаем тревожиться.
Вот почему ребенку так важно чувствовать себя любимым, ведь любовь родителей дает ему ощущение защищенности. И родители хорошо это знают, в противном случае они бы не пользовались «любовью» (точнее — «нелюбовью») как средством наказания и эмоционального шантажа. Но хорошо известно, что это излюбленная воспитательная тактика! «Если ты немедленно не перестанешь шуметь, я не буду тебя любить!» — сообщает мама, полагая, что так она «воспитает» хорошего человека. А потенциальный «хороший человек» пугается, переживает состояние тревоги и начинает врать.
Впрочем, говорить это, озвучивать свою нелюбовь родителям вовсе не обязательно. Задумайтесь, можете ли вы верить любви человека, который постоянно на вас раздражается, недоволен тем, что вы делаете, кричит на вас, распускает руки, а эпизодами превращается в ледяную статую — игнорирует вас и ваши чувства? Не думаю, что вы сможете долго сохранять святую и невинную уверенность в том, что он вас любит. Вероятно, вы придете к умозаключению, что любви здесь нет, что она — фикция, выдумка, обман.
Но вернемся еще раз к опыту наказания. Несправедливое наказание всегда мучительно, а если тебя наказывают нелюбовью, то вдвойне. Ребенок не понимает, почему его наказывают. Вины своей он не чувствует, любое наказание только ранит и оскорбляет его. Понять «высокий и великий смысл» наказания, к чему призывает его взрослый, он не способен, это за гранью его понимания. И как же он должен реагировать, какие выводы он может сделать, чувствуя, что несправедливо и жестоко наказан? Вполне естественно подумать: «Меня не любят!»