Александр Моховиков - Суицидология: Прошлое и настоящее: Проблема самоубийства в трудах философов, социологов, психотерапевтов и в художественных текстах
В консультативной беседе распознавание проекций происходит на основании ухода клиента от выражения своих чувств и прояснения собственных желаний путем приписывания их другим людям («Меня недооценивают»), обществу («Нет смысла жить в этом отвратительном мире») или каким-либо травматическим обстоятельствам из собственной жизни («После того, что случилось, я полностью утратил надежду»). Механизм проекции в высказываниях выдает себя местоимением «оно» в тех случаях, когда на самом деле речь идет о «Я». В беседе эти клиенты бывают склонны к наставлениям и поучениям. Их личность характеризуется такими чертами, как недоверие, подозрительность, а нередко и жестокость. Они проявляют склонность к возмущению, агрессии или выбору наиболее брутальных способов саморазрушения в суицидальной ситуации.
Терапевтическая помощь в осознании проекций прежде всего направлена на установление и всемерное поддержание отношений доверия, одной из задач которых является обратить внимание на реальное существование шанса выхода за пределы порой грандиозной системы проекций и на то, что действие, несомненно, будет принято и одобрено значимым окружением. На этом фоне клиенту шаг за шагом возвращаются отчужденные части его мыслей, чувств или желаний. Тем самым восстанавливается причастность к жизни и появляется энергия изменений.
В терапевтической практике работы с суицидентами нередко приходится сталкиваться с сочетанием двух описанных векторов, учитывая тесную взаимосвязь и взаимодополняемость механизмов интроекции и проекции, которые осуществляются вместе, усиливают внутреннюю несвободу и внешнюю скованность клиента и ведут к утрате идентичности в саморазрушающем поведении.
Ретрофлексивный вектор суицидаПри ретрофлексии человек останавливает свою активность на уровне конкретного действия. Его чувства или желания не выходят наружу и остаются внутри: он сам начинает себя любить, ненавидеть или вести нескончаемый внутренний диалог. Доминирующий стиль поведения характеризуется тем, что он желал бы, чтобы ему сделали другие. Чаще всего этот человек не позволяет себе проявить агрессию в отношении истинных объектов, к которым имеются подобные намерения и, испытывая стыд, обращает ее против самого себя. В плане развития ретрофлексии крайней точкой становится самоубийство: человек убивает самого себя вместо того, чтобы уничтожить того, кто заставил его страдать. Таким образом, в ретрофлексивном векторе суицида соединяются по крайней мере два признака знаменитой триады Карла Меннингера: одновременное желание убить и стремление быть убитым. В «Зубчатых колесах» Рюноскэ Аку-тагава формулирует это так: «Жить в таком душевном состоянии — невыразимая мука! Неужели не найдется никого, кто бы потихоньку задушил меня, пока я сплю?»106 А может быть, как писал знаменитый психотерапевт Карл Витакер, «рядом с тем, кто хочет своей смерти, есть значимый другой, который желает его смерти»107. Ретрофлексивный вектор в наибольшей степени характерен для эгоистического самоубийства по терминологии Э. Дюркгейма и эготического суицида в классификации Э. Шнейдмана108. В последнем случае самоубийство является результатом неразделенного интрапсихического конфликта в душе человека между ее частями, который ведет к аутодеструкции, аннигиляции Self. Уходя от совершения действий в окружающей среде и чувствуя себя отчужденным от общества, семьи или друзей, человек, сжимая всю Вселенную до самого себя и ничего не ожидая от других, свою личность превращает в арену, на которой разыгрывается трагическое действие суицидального сценария. Ретрофлексивным самоубийствам характерна продуманность деталей, выбор способа и наличие плана саморазрушения. Именно при подготовке к нему в воздухе надолго повисает гамлетовский вопрос «Быть или не быть?», завершающийся суицидальным переживанием беспомощности, безнадежности.
В консультативной беседе ретрофлексия распознается на основании зажатого в верхнем регистре маломодулированного голоса, возвратных движений, употребления возвратной частицы «ся» и местоимения «себя» («Я себя обвиняю», «Я жертвую собой», «Я сам себе главный враг», «Я себе омерзителен») и стремления к избыточному контролю («Я обязан себя контролировать»). В беседе клиент часто делит себя на наблюдаемого и наблюдателя, охотно ведя диалог с самим собой. Но в общении с терапевтом стремится отгородиться от актуальной ситуации. К ретрофлексивным самоубийствам можно отнести знаменитый аналитический случай Эллен Вест, описанный Л. Бинсвангером, К. Роджерсом и Р. Мэем109. Из дневника Эллен Вест: «Ужасно — не понимать себя. Я стою перед собой как перед чужим человеком: я боюсь за саму себя и боюсь тех чувств, во власть которым я отдана, против которых я беззащитна... Я чувствую себя совершенно пассивной, вроде сцены, на которой две враждующие силы кромсают друг друга»110, — пишет она, предложив одному из крестьян 50 тысяч франков зато, чтобы он немедленно застрелил ее. Ретрофлексивным суицидом можно считать также смерть американской писательницы Вирджинии Вульф.
Вот перед нами ее предсмертная записка: «Я определенно чувствую, что снова лишилась рассудка... И на этот раз нам этого не выдержать. Я точно не выздоровлю... Так что то, что я совершаю, кажется мне лучшим из того, что можно предпринять... Я не в состоянии больше бороться. Я знаю, что наношу вред твоей жизни, что без меня ты мог бы работать... Я не могу читать... Ты был таким терпеливым и невыразимо добрым со мной... Всему причиной былая, но определенность давала твоя доброта. Я не могу и дальше портить твою жизнь. Я не думаю, что два человека могли бы быть счастливее нас с тобой»111.
Терапевтическая помощь при рефлексии включает принятие и тщательное соблюдение баланса фрустрации (побуждения к действию) и поддержки (преодоления настороженности) клиента. Важным аспектом является привлечение внимания к его позе, жестам или движениям, в которых по преимуществу проявляются агрессивные побуждения. Обычно на их содержание ретрофлекторы тратят неимоверное количество энергии. Любое, даже самое элементарное движение, если оно становится для клиента осознанным, превращается в первый шаг, направленный на восстановление контакта с окружающей средой, следствием чего является выбор продолжения жизни.
Конфлюэнтный вектор суицидаСлияние, или конфлюэнция, традиционно в гештальт-терапии считается состоянием, в котором человек препятствует возникновению фигуры и связанного с ней возбуждения. Таким образом, его психическая реальность представлена фоном. В жизни это состояние наиболее характерно для младенца, находящегося в слиянии с матерью. Позднее вполне возможна конфлюэнция с определенной социальной группой, значимым человеком или каким-либо незавершенным переживанием (например, горем, предстающим «безграничным»).
Опыт работы с конфлюэнтными суицидентами вместе с тем показывает, что их конфлюэнция является очень энергетически заряженным состоянием. Энергия Self, активность индивида, в данном случае является необычайно высокой, что и обуславливает немалый риск, а также заразительность самоуничтожения. На кривой контакта это состояние скорее следует разместить вслед за эготизмом. Человек не просто полностью закрывает границу по отношению к действию и самому себе и перестает что-либо чувствовать, он спасается от переживания действия как принадлежащего ему самому ценой растворения своей личности, полной утраты идентичности в некоем «мы». Описанный вариант постэготической конфлюэнции встречается не только среди суицидальных клиентов, он является типичным состоянием для жертв тоталитарных сект.
Распознавание конфлюэнции в консультативной беседе происходит на основе употребления клиентом безличных форм («Как-то грустно»), местоимения «мы» («Нам это не под силу») или утверждений в третьем лице («Люди часто попадают в невыносимые ситуации»), в результате чего возникает неясность, что именно чувствует человек в действительности, каковы его реальные потребности и желания. «Конфлюэнтный» клиент излишне быстро вступает в диалог, не особенно разбираясь в сущности происходящего и не стремясь к прояснению ситуации, и желает по возможности скорее «слиться» с собеседником в некое единство.
Конфлюэнтный вектор приобретает значимость, например, при суицидальном поведении в молодом возрасте, при возникновении у юношей высокой степени слияния с группой, например, принадлежащей деструктивному культу (самоубийство сектантов «Народного храма» в Гайане, «Ветви Давидовой» или «Объединенной церкви» Муна) или со значимым человеком, решившимся на аутоагрессивное действие (от Ромео и Джульетты до современных кластерных самоубийств после суицида лидера группы «Нирвана» Курта Кобейна). Конфлюэнтные самоубийства как бы «поглощают» человека и характеризуются заразительностью, поскольку один суицид облегчает или приводит к возникновению последующего, то есть возникает «суицидальная волна». В состоянии слияния человек не осознает своих чувств и потребностей, поэтому является весьма восприимчивым к аутоагрессивным действиям.
