Максим Калашников - Хроники невозможного. Фактор «Х» для русского прорыва в будущее
Этого допускать отныне нельзя! Для того нам и нужны волхвы НТР, чтобы защитить гениев от ига признанных авторитетов и от чиновничьего произвола.
Но и это – не единственная задача волхвов научно-технической революции, спасителей от новых Темных веков.
О «несвоевременных» открытиях
У нас нет времени. Мы и так потеряли четверть века – страшно и бездарно. Нам позарез нужны новые знания – для создания небывалых технологий.
Но есть эффект «преждевременных открытий», которые затираются потому, что к этому «не готовы» научные старцы и «почтенная публика».
Дадим слово одному из светил молекулярной биологии, Гюнтеру Стенту (1924–2008). В своей статье «Об открытиях – преждевременных и неповторимых» (опубликована в книге «Краткий миг торжества» – СССР, «Наука», 1989 г.), Стент приводит в пример несколько открытий, которые оказались надолго забытыми. Например, речь идет об открытии О. Эвери 1944 года, который первым обнаружил ведущую роль ДНК в трансформации бактерий и тем самым положил начало современной, а не вавиловской, генетике. Однако наука смогла оценить открытие Эвери лишь много лет спустя. В принципе, и открытие законов наследственности Менделем (1865 г.) ждало своего звездного часа до начала ХХ века. Ибо методы Грегора Менделя оказались совершенно чуждыми тем методам биологии, что бытовали в 1860-х годах.
Но не в одной биологии есть примеры преждевременных открытий. Например, в 1914–1916 годах М. Полани опубликовал свою теорию адсорбции газов на твердых телах. Согласно ей, сила, которая притягивает молекулу газа к поверхности твердого тела, зависит только от положения молекулы, а не от присутствия иных молекул в силовом поле.
«…Несмотря на то, что Полани сумел привести веские экспериментальные доказательства, его теория была отвергнута. И не только отвергнута. Ведущие авторитеты сочли ее столь смехотворной, что, продолжай Полани защищать ее, настал бы конец его профессиональной карьере… Спасло ученого только то, что он опубликовал работы, содержащие более приемлемые для того времени идеи…»
Стент поясняет причину всеобщего недоверия к работам Полани. В момент его открытия была выявлена роль электрических сил в архитектуре вещества, никто не сомневался в том, что должно быть электрическое притяжение между молекулами газа и твердой поверхностью. Но это совершенно не вязалось с открытием Полани о взаимной независимости молекул при адсорбции. Только в 1930-х было открыто, что, помимо электрических сил, в межмолекулярном взаимодействии действует еще и квантовомеханический резонанс. Только тогда открытие Полани перестало быть «смехотворным». «Но к тому времени его теория была столь решительно отправлена в мусорный ящик бредовых идей, что ее «переоткрытие» состоялось только в 1950-х», – свидетельствует Стент.
Таким образом, преждевременные открытия существуют. К таковым Стент в 1980-е относил экстрасенсорику, сверхчувственное восприятие, экстрасенсорную перцепцию (ЭСП). Он вспомнил спор об ЭСП 1948 года между двумя американскими биологами, Лурией и Робертсом. Первый вообще отказывал ЭСП в существовании, ибо сие нарушает законы физики и вообще недостойно исследования. Робертс обвинял Лурию в том, что он ведет себя недостойно для ученого, предвзято. А если какое-то явление кажется несовместимым с тем, что мы знаем сегодня, то это еще не причина того, чтобы закрывать на него глаза.
«…Я понял, что Робертсу не следовало проводить свои эксперименты с ЭСП – и не только потому, что, как сказал Лурия, это не было бы наукой. Дело в том, что любые позитивные данные, которые удалось бы получить в пользу ЭСП, были бы тогда, да и сейчас, преждевременными. Другими словами, пока не окажется возможным увязать ЭСП с каноническими познаниями в области электромагнитной теории или нейрофизиологии, никакое доказательство этого явления не может получить признания», – читаем у Стента. И он же заключает:
«…Считается, что хороший ученый должен быть непредубежденным человеком, готовым принять любую идею, основанную на фактах. Однако история науки показывает, что ученые далеко не всегда действуют согласно с этим представлением».
Чаще всего они придерживаются господствующей модели и пренебрегают всем, что противоречит ей. Это бы – выжечь на лбах членов комиссии РАН по лженауке! Штампуя свои «приговоры», они в ряде случаев не шарлатанов и мошенников уничтожают, а авторов преждевременных открытий. Которые нам крайне нужны сегодня.
То, что показал Стент, хорошо стыкуется со свидетельствами других выдающихся исследователей. Например, с докладом химика из Калифорнийского технологического института Нила Бартлета на XII Менделеевском съезде в Баку в 1981 году. Именно Бартлет в 1961-м открыл то, что так называемые инертные газы (ксенон и радон) – отнюдь не инертны и могут создавать соединения с другими веществами. Если использовать для этого катализатор – гексафторид платины. До этого ему все говорили: «Это невозможно!»
Но потом выяснилось, что первой реакцию ксенона с фтором провела перед Великой Отечественной советский химик из Физико-химического института Берта Зискинд. Но она… сама в это не поверила. Когда это в 1981-м рассказали Бартлету, он заметил:
– Верю, и охотно. Все дело в предрассудках…
То есть открытие Зискинд было преждевременным, и она испугалась, что ее засмеют и затравят. Ибо оно в корне противоречило тогдашней вере в то, что инертные газы – инертны в принципе, и такого быть не может.
То есть друзья мои, если сегодня чью-то работу клеймят позором как «лженауку» (неважно кого – Уруцкоева, Бехтеревой, Петрика или Острецова), не нужно торопиться с окончательным выводом. Мы можем иметь дело с типичным открытием, опережающим свое время, налетевшим на тупость и предрассудки. Когда даже неопровержимые опытные доказательства отбрасываются, ибо нарушают сложившиеся предрассудки и старую картину мира. Все нужно проверять в нашем мире делом, а не мнениями «авторитетов» и «гуру», каковые сплошь да рядом пристрастны.
Читаю это – и думаю, что нам позарез нужны преждевременные открытия! Для русского реванша, для того, чтобы отыграться за десятилетия поражений и потерь, чтобы рвануть в мир сверхлюдей. И та же экстрасенсорика, скажем – это технологии грядущего Седьмого техноуклада. Теперь понятно, почему Виктора Петрика так пытались уничтожить: просто он ударил по предрассудкам, и зашоренные умы отказываются принимать даже фактические подтверждения его успехов. Он вырвался слишком далеко вперед – и его отвергают на иррациональном уровне. Его ненавидят буквально нутром, люто и зверино. Именно за то, что он – опережающий. И такая судьба досталась не только ему.
Помню, как Виктор Иванович смеялся над одним современным академиком, которого он буквально загнал в угол вопросом: а каким это образом (что всем известно!) водород просачивается даже сквозь металл? Как его молекулы, достаточно большие, проходят между тесно сидящими молекулами металла, отчего водородные топливные баки смертельно опасны? Академик, почесав в затылке, промямлил: мол, молекула водорода встает на ребро и протискивается через металл примерно так же, как человек проходит боком в едва приоткрытую дверь.
– Чушь! – заявил тогда в ответ «шарлатан и лжеученый». – Молекула водорода на поверхности металла атомизируется, распадается. Атомизированный водород проходит сквозь металл, а потом, пройдя его, снова соединяется в молекулу «аш-два»…
Академик, конечно, объявил это полной чушью. А Петрик, опираясь на свою догадку об атомизации водорода, смог использовать этот эффект для создания небольших баллонов для хранения больших объемов водорода. Чтобы он сочился из него как раз в атомарном виде, на выходе снова образуя молекулы.
Но речь сейчас не об этом! Мы больше не можем позволить себе «преждевременных открытий», которые затираются, осмеиваются и хоронятся на долгие годы! Нам нужны все открытия, которые позволят нам, русским националистам, получить столь нужный нашему народу инновационный прорыв. А для этого, как вы уже поняли, нам нужно свести на нет все предрассудки и предубеждения в науке. Нам нужно полностью отключить всех «кругляковых» и «александровых».
Именно для этого мы и создадим своих «НТР-волхвов». И Агентство передовых разработок. И операцию «Прометей» проведем. И создадим когорту «опережающих». И состязательность для РАН учиним. Главное – отобрать из массы «лженауки» действительно ценное, работающее на практике и обеспечивающее повторяемость результатов (технологичность).
Тогда и появится тот идеальный ученый-академик, о котором говорил выдающийся советский ученый, основоположник генной инженерии в СССР, член АН СССР Владимир Энгельгардт (1894–1984). Этот лауреат Сталинской премии говорил, что настоящему исследователю присущ инстинкт творческой деятельности. Он сравнивал удовлетворение ученого полученным ответом на загадку природы с утолением голода или жажды.
