Роберт Стернберг - Интеллект успеха
У идиотов поразительно низкие способности различать внешние факторы; они едва отличают тепло от холода, а чувство боли у них настолько приглушено, что многие из них, кажется, с трудом представляют, что это такое. В их беспросветной жизни боль вполне может быть воспринята как приятный сюрприз[6].
В течение семи лет – с 1884 по 1890 год – Гальтон возглавлял отдел в Южно-Кенсингтонском музее Лондона, где желающие за небольшую плату могли протестировать свой интеллект. Единственная проблема заключалась в том, что применявшиеся там тесты представляли собой, мягко говоря, занятную смесь, которая позволяла оценивать все что угодно, но только не интеллект в его подлинном смысле. Например, Гальтон изобрел свисток, с помощью которого определялась максимальная воспринимаемая человеком высота звука. Отличный тест на чувствительность слуха, но причем здесь интеллект? С таких позиций кот или другая подобная тварь может быть признана куда более умной, чем любой из нас!
В другом тесте использовалось несколько коробок с револьверными патронами, набитыми дробью, шерстью или ватой. Вид у коробок был идентичен, и отличались они только весом. Суть теста заключалось в том, чтобы отличить более легкие коробки от более тяжелых. Тест на чувствительность к весу? Может быть. Тест на интеллект? Едва ли. Подобное утверждение относится и к тесту на чувствительность к запаху роз. Какие выводы делать в этом случае по отношению к испытуемым с насморком или аллергией на розы?
Должно быть, вы решили, что Лондон потешался над идеями Гальтона. Совсем наоборот. Будь он всеобщим посмешищем, разве стал бы сэром Френсисом? Люди воспринимали его очень серьезно, и, насколько нам известно, служба тестирования принесла ему немалые прибыли. Причем речь идет не только о посетителях музея, которые хотели получить научно обоснованную оценку своих способностей. На знаменитого психолога Джеймса Маккина Кэттела идеи Гальтона произвели столь сильное впечатление, что он начал распространять их в Соединенных Штатах.
Кэттел изобрел свой собственный тест (1890), в основе которого лежали те же принципы, что и у Гальтона. Так, например, в тесте с динамометром необходимо было сжимать его изо всех сил, а показания прибора использовались затем при вынесении заключения об интеллекте. В другом тесте определялось, при каком давлении человек начинает испытывать боль. Пожалуй, единственный раз в жизни восприимчивость к боли оказалась преимуществом – она позволяла получить более высокую оценку интеллекта!
Как вы можете предположить, со всеми этими измерениями была одна проблема. Они ни о чем не говорили. Первым забил тревогу студент Кэттела по фамилии Уисслер. Он обнаружил, что результаты тестов его учителя никак не связаны ни друг с другом, ни с оценками испытуемых студентов, которые они получали в своем Колумбийском университете. Проведенный Уисслером анализ нельзя признать образцом научного исследования, но он позволил убедить современников, что тесты Кэттела являются своего рода миной.
К сожалению, эта мина оказалась миной замедленного действия. Как говорил еще Сантаяна, кто не учится на чужих ошибках, обречен повторять их сам. Сегодня легионы неогальтонианцев возродили работы Гальтона и Кэттела, по существу воскресив полчища мертвецов. Снова используются такие показатели, как время реакции (с какой скоростью вы нажимаете кнопку, увидев световой сигнал) и время идентификации линии (с какой скоростью вам удается определить, какая из двух линий длиннее). Там, где речь идет об интеллекте, развенчание вздорной идеи еще не значит, что эта идея похоронена навсегда. Она может вернуться и принести немало бед.
Порожденные эволюционной теорией Дарвина, идеи Гальтона с точки зрения этой теории были не лишены определенного смысла. Дикие животные с недоразвитыми чувствами, как правило, не выживали. С другой стороны, преимущества получали те животные, которых отличала необычная острота чувств. Возможно, много лет назад наши предки, обладая более развитыми чувствами, имели бы с точки зрения эволюционного отбора главные козыри. Но часто то, что дает определенное преимущество, в другое время не имеет особого значения. Например, моль со светлой и моль с темной окраской оказываются в условиях города как в выгодном, так и в невыгодном положении в зависимости от уровня загрязнения воздуха. Темная моль с дымчатой окраской менее заметна при сильных загрязнениях, тогда как светлая моль при таких обстоятельствах более уязвима. При меньших выбросах в атмосферу относительные плюсы и минусы меняются местами. В наше время обостренные чувства уже не являются тем важным фактором, который обеспечивает преимущества с точки зрения продолжения рода или выживания вообще. Некоторые теории являются пророческими: они появились раньше своего времени. Теория Гальтона, напротив, опоздала на многие тысячелетия.
Альфред Бине: выявление способностей к обучению
В 1904 году министр народного образования в Париже создал комиссию для выработки методов отличия действительно умственно «дефективных» детей от тех, кто не успевал в школе по другим причинам. Какая задача ставилась перед комиссией? Гарантировать то, что дети будут переводиться в классы для умственно отсталых только в тех случаях, когда они «практически не способны чему-либо научиться в обычных школах»[7]. Для решения этой задачи Альфред Бине и его коллега Теодор Симон разработали соответствующую систему тестов.
Отметим, что в основе деятельности Бине лежало желание помочь детям и защитить их, а вовсе не ущемлять их интересы. Если в школе учились несколько человек, которые являлись для учителей сплошной головной болью, то у последних был очень удобный выход из ситуации: перевести таких учеников в классы для умственно отсталых. Никто не утверждал, что учителя были отъявленными мерзавцами, которые стремились просто облегчить себе жизнь, хотя, без сомнения, подобные мысли иногда их искушали. Проблема состояла в том, что нельзя было провести четкого различия между детьми с проблемами в поведении и умственно отсталыми детьми. В результате и к тем, и к другим относились одинаково.
Предложенные Бине и Симоном концепция интеллекта и методы его измерения несколько отличались от подходов Гальтона и Кэттела. Характеризуя тесты других авторов как «потерянное время», Бине и Симон определяли суть интеллекта как рассудительность, называемую также здравым смыслом. «Практическая сметка, инициатива, способность адаптироваться к различным обстоятельствам, умение оценивать, понимать суть и рассуждать – вот ключевые аспекты интеллекта»[8].
Согласитесь, в определениях Бине гораздо больше смысла, чем в подходах Гальтона. Бине приводил пример Хелен Келлер. Результаты ее тестов на визуальную и слуховую чувствительность были просто плачевными, хотя нельзя было усомниться в высоком уровне интеллекта женщины – многие признавали ее умственные способности выдающимися. Бине разработал тесты, которые могли успешно проходить и люди с физическими недостатками. Для Бине интеллект определялся способностью рассуждать, а не остротой чувств.
Многие знают Бине только по его тестам, но он является и автором теории интеллекта, причем хорошей теории. Бине полагал, что разумную мысль отличают три характерных элемента, которые он назвал «направление», «адаптация» и «критицизм». Под направлением понимается знание того, что и как делать. Адаптация касается выработки конкретной стратегии выполнения задачи, следования этой стратегии и адаптации ее в процессе реализации. Критицизм заключается в способности критиковать свои мысли и действия. Скажем, вы хотите купить новый автомобиль. Направление позволяет понять, что нужно узнать об автомобилях и как использовать эту информацию при осуществлении своего выбора. Адаптация вступает в игру, когда предпринимаются конкретные действия, принимаются решения и корректируется по ходу действий стратегия (например, вы решаете, что вполне можно отказаться от телевизора для пассажиров на заднем сидении, которые могут смотреть его, пока вы ведете машину). Критицизм будет использоваться при оценке процесса принятия решения и используемых стратегий выбора марки автомобиля или места его покупки.
Подобно тестам Гальтона, идеи Бине были импортированы в Соединенные Штаты, но на этот раз сразу в Калифорнию, а не в Нью-Йорк. Основываясь на теории и тестах Бине, профессор психологии Стэнфордского университета Льюис Терман разработал американизированный вариант тестов. Достоинства этих разработок оценивало уже время. Система Стэнфорд-Бине до сих пор сохраняет свою конкурентоспособность в бизнесе тестирования интеллекта.
Идеи Бине имели смысл в том контексте, для которого они собственно и предлагались: прогнозирование успехов обучения. К сожалению, как и в многочисленных случаях с другими удачными идеями, они начали использоваться далеко за пределами областей своего оптимального приложения. Тесты для выявления академических способностей стали применяться и в неакадемических сферах. Более того, эти тесты имели и все еще имеют ограничения, которые заставляют усомниться в результатах их использования даже в сугубо образовательном контексте.
