Гейл Шихи - Возрастные кризисы
Переход из семьи в мир взрослых, в котором мы реально находимся, продолжается приблизительно от восемнадцати до двадцати двух лет. Мы становимся равными в сексе, в предстоящей работе, в мировоззрении. Обычно на этой ступени развития мы начинаем претендовать на самостоятельность, по крайней мере, в тех вопросах нашей жизни, которые не касаются родителей. Родители могут предложить нам занятия, клубы, семейные поездки в горы или на Карибское море, однако все это несколько «отравлено» тем, что это их правила и ценности.
Каждый раз, когда нам удается заменить родительский взгляд на мир своим собственным взглядом и увидеть дальнейшие перспективы, мы освобождаем от влияния «внутреннего сторожа» еще один дюйм территории. Но это происходит не просто как прием и передача. В основе решения подобных задач находится фундаментальный конфликт внутри нас: ищущее "я" ставит нас в экстремальную ситуацию выбора, заставляет сталкиваться с неизвестным и рисковать, а объединяющее "я" манит обратно к комфорту, безопасности и знакомым вещам — и уводит от решения этого преждевременного вопроса.
Первый одиночный полет
Перед отрывом от родительских корней кажется, что мир семьи иссяк. Появляется чувство, что реальная жизнь находится за пределами семьи и школы и «ждет встречи со мной». Многие молодые люди, охваченные желанием разрушить влияние семьи, в экстремальных случаях выбирают близкие себе по духу авторитарные группы сверстников, которые требуют преданности и окончательного разрыва с прошлыми ассоциациями. В этих группах подростков привлекает обещание абсолютной истины, отделение от родителей и замена домашнего чувства безопасности коллективным.
Дональд Бэбкок, молодой человек, которого мы встретили во второй главе и который собирался повторить путь своего отца, показывает нам пример того, как объединяющее "я" может победить прежде, чем ищущее "я" получит возможность включить свои рычаги.
Дональд окончил частную подготовительную школу в Хочкисс и поступил в колледж в Йель согласно семейной традиции. Если ваш отец Джозеф П. Кеннеди, то по семейной традиции вы должны стать президентом. Если ваша мать Джуди Гарланд, то вы должны стать кинозвездой. Во многих случаях семейная традиция определяет не отдельный род занятий, а скорее определенную ценность, к которой нужно стремиться: интеллектуальные достижения, творческая независимость, вклад в дело какой-нибудь расы или абсолютная уверенность в своих силах. На пороге двадцати лет молодой человек должен планировать жизненный свой путь с учетом родительских указаний и своих внутренних установок (или отказаться от них в этот период времени, если он хочет сохранить свою многообещающую оригинальность).
Закончив первый курс колледжа в Йеле, Дональд решил расстаться с родителями. Он решил уехать на родительском автомобиле. Дональд не искал авторитарных групп сверстников, близких ему по духу. Он просто хотел получить реальный опыт в поездке по стране и найти работу на лето в Калифорнии. Как и многие американцы в его возрасте, уходя из дома, он был полон уверенности в своей магической неуязвимости, которая остается у нас с детства. Многие из нас в этом возрасте верят, что у нас есть достаточно силы, как и у наших родителей. Мы тоже способны предусмотреть свое будущее и знаем точно, как себя защитить.
«Когда управляешь автомобилем, будь уверен в себе, тогда не заснешь за рулем», — советовал отец.
На скорости девяносто миль в час Дональд оказался в кювете. «Я не знаю, что случилось. Я заснул на какое-то время. Проснулся, почувствовал себя висящим на ремне безопасности и увидел, что лицо друга залито кровью. Я попытался сдвинуться с места, но не смог. О Боже, не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, не мог повернуть шею. Я лежал один в течение двух часов». Наконец Дональд услышал чьи-то крики. Он еще не знал, что его шея и спина были сломаны.
Совершая свою первую поездку без сопровождения старших, девятнадцатилетний юноша пребывает в иллюзии насчет своей безопасности и не думает о возможности и последствиях аварии.
После всего пережитого герой в крови, но с усмешкой на лице выбирается из-под обломков. А как можно преподнести эту историю красивой девушке!
«Этот несчастный случай имел весьма неприятные последствия. Я не смог получить работу в Калифорнии. В действительности я ничего не мог делать. Мне пришлось расстаться со спортом. Я потерял пятьдесят фунтов веса. Я опять попал в зависимость от семьи и нуждался в уходе. Отец отмечался в офисе и приходил домой, чтобы побрить меня. Мать была вынуждена несколько раз в течение дня приходить домой с работы. Бабушка постоянно ко мне заглядывала. Конечно, это было прекрасно. Мы стали еще ближе друг к другу. Но через несколько недель это начало меня тяготить. Я неподвижно лежал на растяжке».
Предположение Дональда, что он скоро сможет встать на ноги, не оправдалось. При попытке встать ноги подгибались и совсем не слушались его. Хотя он знал, что это временная стадия, его тяготило положение иждивенца. Когда начался следующий семестр, Дональд был еще не в состоянии учиться.
«Отец предложил мне работу охранника музейного ранчо. Как член комитета республиканской партии он имел право предлагать людям различную работу. Я был против, но это давало мне возможность практически всегда находиться дома. Сюда никто не приходил, кроме ковбоев. Странно, но этот несчастный случай имел и положительную сторону. Я встретился с Бонни».
Бонни любит рассказывать об их встрече в заколдованном лесу.
"Я любила ездить верхом на лошади по поместью и называла его страной чудес — кусты причудливой формы напоминали мне животных. Я отпускала лошадь пастись, а сама гуляла под гигантскими соснами вокруг прекрасного маленького водоема. Здесь я могла фантазировать.
Однажды я увидела юношу, который сидел, прислонившись к дереву, и играл на губной гармошке. Он выглядел таким грустным. На обратном пути его лицо просто стояло передо мной. И я стала приезжать сюда каждый день. Для меня это была любовь с первого взгляда".
Что может быть лучше сказки о возвращении к жизни деревенского парня?
Для Дональда, вынужденного проводить время в лесу, который населяли только быстроногие существа и несколько нервных птиц, появление Бонни казалось сказочным видением. Она была сама молодость, которую он недооценил. Как бесстрашно она скакала галопом к нему на неоседланной лошади.
«Она была красива. Мы встречались в лесу каждый день в течение трех недель. Затем меня прооперировали. И хотя я уже мог сам о себе позаботиться, еще два месяца мне нужно было носить корсет для позвоночника. Словом, я все еще был инвалидом. Я почувствовал себя обессиленным».
Бонни не знала о корсете до их первого свидания. Она привела его в парк развлечений. «Он пытался произвести на меня впечатление, участвуя во всех этих сумасшедших аттракционах, которые я так люблю. Внезапно я поняла, что этот человек испытывает боль. Я знала, что он не выносит материнской заботы — и даже сейчас я говорю ему, что он не будет спать на мягкой постели».
Дональду все это казалось странным, так как противоречило тем представлениям о самостоятельной жизни, которые сформировались у него до несчастного случая. Он был абсолютно уверен, что женится не раньше, чем через семь лет после окончания учебного заведения. Но внезапно он почувствовал, что снова стал мальчиком, которому требуется помощь. Он не хотел, чтобы за ним ухаживали родители. Разрешить это значило опять попасть в зависимость от них, как в детстве.
Передав заботу о себе девушке своего возраста, Дональд смог заменить родительскую заботу. Мы все в этом возрасте болезненно восприимчивы к заботе о нас. Дональд, которому в это время исполнилось двадцать два года, делает простое заключение: «Любовь — странная штука».
Кажется, что желание вернуть чувство безопасности заставило Дональда отказаться от своего представления о том, как достичь чего-то в этой жизни. До окончания колледжа в Йеле он углубился в океанографические исследования и решил внести свой оригинальный вклад в решение энергетической проблемы. Но вместо того, чтобы последовательно осуществить свой план и поступить в университет, он решил жениться на Бонни через неделю после окончания колледжа и пойти в бизнес — как его отец.
Несмотря на то, что отец приветствовал продолжение семейной традиции, мать Дональда была против. Она решила узнать его представления об ожидаемом браке.
Дональд сказал ей: «Может быть, это тебя удивит, но я действительно хочу, чтобы наш брак походил на ваш с отцом».
«Приятно было слышать это, — сказала мне его мать, — но Дональд не знал, что представляет собой наш брак. Он видел только то, что хотел увидеть. Откуда моему сыну было знать о том, как жить, когда ему не хватает общения?»
