Роберт Дилтс - Стратегии гениев. Том 2. Альберт Эйнштейн
Вместо прославления достижений своего разума или окутывания их сложными математическими формулами Эйнштейн утверждал: “Вся наука ничто иное, как обработка повседневного мышления”3.
Как и Эйнштейн, НЛП соотносит базовые процессы повседневного мышления с сенсорным опытом:
“Наш психологический опыт состоит из яркой последовательности сенсорных опытов, картин-воспоминаний, образов и ощущений. В отличие от психологии, физика обращается непосредственно к сенсорным опытам”.4
Эйнштейн различает: 1) “сенсорные опыты” как информацию об окружающей среде; 2) “картины воспоминаний” или впечатления, оставшиеся от полученных сенсорных опытов; 3) “образы” (предположительно внутреннего происхождения в отличие от “сенсорных опытов”, приходящих из “внешнего мира”) и 4) “чувства” (наши субъективные реакции на сенсорные опыты, воспоминания и образы). По Эйнштейну, эти четыре категории формируют совокупность опытов, из которых мы отбираем и комбинируем, выстраиваем собственные ментальные модели мира.
С точки зрения НЛП, интересно заметить, что его определение очень визуально – “яркая последовательность”, “картины воспоминаний”, “образы”. Он упоминает ощущения, но совсем не соотносит их ни с аудиальной ни с вербальной репрезентативной системой.
И действительно, Эйнштейн утверждал, что для наиболее значительных его открытий язык (вербальный или математический) не играл практически никакой роли. В интервью Максу Вермейеру о развитии теории относительности, Эйнштейн заявил:
“Мысли эти не приходят в каком-либо вербальном воплощении. Я вообще очень редко думаю словами. Мысль приходит, и только после этого я могу попытаться выразить ее в словах”. Когда я (Вермейер) заметил, что многие мыслят всегда словами, он только рассмеялся”.
Вместо слов или математических формулировок Эйнштейн, по его утверждению, мыслит преимущественно визуальными образами и ощущениями. В письме к когнитивному психологу Якову Хадамарду Эйнштейн объяснял:
“Язык или слова, написанные или произнесенные, похоже, не играют никакой роли в механизме моего мышления. Физические сущности, кажется, служащие элементами мышления, – это определенные знаки и более или менее ясные образы, которые можно “добровольно” воспроизводить и комбинировать.
…Существует, конечно, определенная связь между этими элементами и соответствующими логическими концепциями. И также ясно, что стремление выйти наконец на логически связные концепции – своего рода эмоциональный базис в достаточно смутной игре с вышеупомянутыми элементами. Но, взятая с психологической точки зрения, подобная комбинаторная игра представляется сущностной чертой продуктивной мысли – до того момента, как появится какое-либо соединение с логической конструкцией – в словах, в других ли знаках, доступных для восприятия.
…Вышеупомянутые элементы в моем случае – визуального и иногда мускульного типа. Условные знаки или слова для описания мыслительного процесса появляются только на вторичном этапе, когда отмеченная ассоциативная игра полностью установлена и может воспроизводиться по желанию… Типичный для меня стиль мышления – визуальный и моторный. Когда на сцену наконец вторгаются слова, они для меня носят чисто аудиативный характер, и появляются только на вторичном этапе”.
Итак, Эйнштейн заявляет, что вербальные или математические репрезентации его мыслей приходят только после того, как важное творческое мышление свершилось. Его творческое мышление проходит через внутренние визуальные образы (Ви – в НЛП – визуальное внутреннее) и “ моторные” или “мускульные” кинестетические ощущения (К – в НЛП – для кинестетики).
Только после того, как визуальный образ достаточно хорошо сформирован, он переводится на вербальный или математический пласт – Aд (Аудиально-дигитальное). Интересно, что Эйнштейн даже использует термин “вмешательство”, “вторжение” для описания того, как слова подстраиваются к его стратегии.
В стратегии Эйнштейна организация и исследование информации проходят в форме “комбинаторной игры” визуальных образов и телесных ощущений. Аудиально-дигитальная (или вербальная) система используется преимущественно для оценки результатов этой “игры” в соответствии с “логическими” правилами соединения элементов, а позднее – для описания полученных через визуально-кинестетическую петлю конструкций.
Рожденные внутри чувства или эмоции (внутренние кинестетические ощущения) служат мотивационной и ведущей системой в стратегии мышления Эйнштейна.
Эти чувства предоставляют информацию об относительной “соединенности” (и, предположительно, о недостаточности таковой) между визуальной и кинестетической “игрой” и логически более стройными вербальными и математическими моделями:
Эйнштейн более полно объяснил роль этих внутренних чувств:
“На протяжении всех этих лет у меня было ощущение направления, прохождения прямо вперед к чему-то конкретному. Это, конечно, очень трудно выразить словами, но это была та самая решающая причина, и она явно отличалась от рассматриваемого прежде логического решения. Конечно, за таким притяжением всегда стоит нечто логическое, но передо мной будто открывался какой-то вид, это было каким-то образом визуальное представление”.
Итак, эти “ведущие чувства” функционировали, ориентируясь на некую “большую картину” или “обозримый вид”. И этот процесс – “от обозримого вида” к чувству, ощущению направления -происходит не только между “комбинаторной игрой” и “логическими концепциями”, но и каким-то образом над “комбинаторной игрой”, влияя на нее с более высокого уровня, подобно кукольнику, манипулирующему марионеткой. На более низком уровне действуют визуальные и “мускульные”, или “моторные” кинестетические элементы, управляемые ключевым эмоциональным ощущением направления с более высокой и широкой обозримой позиции. Вермеймер подытожил эту мысль:
“Вовлечены два направления: с одной стороны, обозрима вся картина, с другой – структура всех составляющих ее частей”.
Эйнштейн дает прекрасное описание того, как его “комбинаторная игра” с образами ведет к “большой картине”:
“Что такое, собственно говоря, мышление? С точки зрения чувственных впечатлений – это возникновение образных воспоминаний, но это еще не “мышление”. И когда выстраивается серия таких изображений, это все равно еще не “мышление”. Но когда одна определенная картинка оборачивается в ряду многих таких “сериалов”, тогда – именно из-за этих повторений – она и превращается в организующий элемент в серии, соединяет их, прежде разобщенные. Подобный элемент становится инструментом, концепцией”9.
Вслед за Аристотелем Эйнштейн говорит, что ни влияния органов чувств, ни внутреннего воспроизведения их в форме “картин-воспоминаний”, ни даже ассоциативного соединения сенсорных опытов не достаточно для структурирования мыслительного процесса. Для Эйнштейна определяющим элементом “мышления” является “концепция” – “организующий элемент”, обнаруживаемый повторением во множестве опытов; Аристотель называл этот процесс “интуицией”. В НЛП мы называем такой соединяющий серию опытов элемент “паттерном”.
У нас есть общее представление о том, как Эйнштейн использовал в повседневном мышлении базовые психологические процессы, определяемые им как фундаментальные, – “сенсорные опыты”, “картины воспоминаний”, “образы”, “ощущения” и “язык”.
1) Чувственные опыты вводятся (“входят”) в стратегию (Визуальное внешнее, Аудиальное внешнее, Кинестетическое внешнее).
2) Эти чувственные опыты оставляют картины-воспоминания (Вв), которые вступают в “комбинированную игру” с визуально конструируемыми образами Вк через процесс ассоциации, стимулируемый мускульной и моторной активностью (К внешняя).
3) Возникающая в этой игре бесчисленная последовательность образов соотносится с большим “видимым обзором”, внутри появляются “концепции”, обнаруженные индуктивно отслеживанием повторяющихся картин и, наконец, формируется “упорядочивающий элемент”, или “паттерн”, соединяющий ряд прежде разобщенных образов.
4) Ощущение (Ки), показывающее степень “завершенности” или “соединения” элементов, обеспечивает обратную связь, возобновляет и формирует дальнейшую комбинаторную игру.
5) Визуальные концепции, результат взаимодействия – комбинаторная игра – концепция – ощущение – соотносятся затем с логическими (математическими или вербальными) концепциями, оценивающимися логически соединенными языковыми моделями. (А дигитальное).
4. ВОЗЗРЕНИЯ ЭЙНШТЕЙНА О ЯЗЫКЕ
Несмотря на то, что Эйнштейн ясно отделял свой процесс творческого мышления от языка, он признавал его значимость и влияние на процесс мышления и общения.
