Александр Цейтлин - Труд писателя
Обзор книги Александр Цейтлин - Труд писателя
Александр Цейтлин
ТРУД ПИСАТЕЛЯ
Вопросы психологии творчества, культуры и техники писательского труда
...постоянный труд, без коего нет истинно великого.
ПушкинОт издательства
Александр Григорьевич Цейтлин (1901–1962) сорок лет своей жизни отдал научно-педагогической работе, изучению русской классической литературы, писательского мастерства. Первая его книга — «Литературные цитаты В. И. Ленина» — вышла еще в 1934 году.
Интересы А. Г. Цейтлина, специалиста по русской литературе XIX века, — весьма широкого диапазона. Однако с первых лет участия в литературной жизни А. Г. Цейтлин особое внимание уделял проблемам литературного мастерства. Ведя большую педагогическую работу, профессор в своих лекциях говорил студентам не только об идейной направленности писателя, не только о значении его произведений для русской культуры, для общественного развития, для воспитания молодого поколения, но и старался, раскрыть художественную специфику того или иного художника, объяснить, в чем своеобразие литературы как искусства.
В монографиях А. Г. Цейтлина о Гончарове (1950), Рылееве (1955), в написанных им главах для второго и третьего томов «Истории русской литературы», вышедших в 1963–1964 годах (об А. Н. Островском и литературе 80–90-х годов), в посмертно опубликованной монографии о физиологическом очерке — «Становление реализма в русской литературе» (1965), а также в вузовском учебнике «Русская литература первой половины XIX века» (1940) всегда много говорится о художественном мастерстве писателя.
Перу А. Г. Цейтлина принадлежат также несколько специальных исследований о том, как работает художник над своими произведениями. В 1938 году появилась его книга «Мастерство Пушкина», двадцатью годами позже — «Мастерство Тургенева-романиста». Под тем же углом зрения написана развернутая статья «Белинский — мастер русской литературной критики» (опубликована в сборнике «Белинский — историк и теоретик литературы», 1949).
В книге «Труд писателя», вышедшей впервые в 1962 году, за несколько дней до смерти ее автора, собраны, систематизированы и прокомментированы высказывания как ученых (по психологии творчества, по общей культуре и специальным знаниям писателя, по теории литературы), так и русских и зарубежных классиков XIX века и советских писателей. На основе этих наблюдений, которые исследователь накапливал в течение нескольких десятилетий, он устанавливает общие закономерности писательской работы. Труд писателя — это еще мало исследованная область, и книга А. Г. Цейтлина занимает здесь видное место.
От автора
Эта книга выросла из курса лекций, которые я в течение ряда лет читал студентам московских вузов, в том числе слушателям Литературного института имени М. Горького. Я обращаюсь прежде всего к писательской молодежи и ставлю здесь перед собою три цели:
исследовать процесс творчества писателя;
рассказать о том, как протекала творческая работа отдельных писателей;
способствовать росту интереса к труду писателя, уважения к нему и желания использовать уже накопленный опыт.
Глава первая
ПУТИ ИЗУЧЕНИЯ ПИСАТЕЛЬСКОГО ТРУДА
Предмет изучения
Не многие области человеческой культуры обладают такой глубиной, силой и продолжительностью воздействия, как искусство. Статуи Фидия, картины Рафаэля, трагедии Шекспира, симфонии Бетховена, лирика Пушкина пережили и еще переживут века. Трудно измерить колоссальную силу влияния, которое эти шедевры мирового искусства оказали на человеческую культуру. Полемизируя с обывателями, пренебрежительно объявившими драматургические произведения «побасёнками», Гоголь восклицал в «Театральном разъезде»: «Побасёнки! А вон стонут балконы и перилы театров; все потряслось снизу доверху, превратись в одно чувство, в один миг, в одного человека, все люди встретились как братья, в одном душевном движеньи, и гремит дружным рукоплесканьем благодарный гимн тому, которого уже пятьсот лет как нет на свете... Побасёнки!.. Но мир задремал бы без таких побасёнок, обмелела бы жизнь, плесенью и тиной покрылись бы души».
Среди всех искусств, которыми в таком совершенстве овладел человек, одно из самых почетных мест принадлежит искусству поэтического слова. Правда, оно уступает живописи и музыке в общедоступности: слово представляет собою менее понятное средство международного общения, нежели доступные для всех краски и звуки. Действие литературы ограничено национальным языком, непонятным большинству читателей других стран и народов. Однако, уступая прочим искусствам в универсальности материала, литература в то же время обладает рядом существенных преимуществ перед ними. Язык ее конкретнее языка музыки и более материализован, нежели язык театра, ничем не закрепленный и потому недоступный для потомков. В отличие от изобразительных искусств — скульптуры, архитектуры и живописи, литература имеет возможность показать любое явление не только в его определенной фазе, но и в процессе его последовательного развития. Как верно отмечал Гончаров в одной из своих критических статей, «живопись ограничена временем — она воплощает один момент... у картины нет прошлого, нет и будущего...» Скульптура конкретна, но лишена красок, живопись пользуется красками, но, как и скульптура, статична. Музыка динамична, но абстрактна, театр конкретен и динамичен, но спектакли не материализованы.
В литературе с наибольшей многогранностью и полнотой раскрывается творческая мысль художника, его способность к воспроизведению неисчерпаемого богатства жизненных реалий. Никакое другое искусство не пользуется так широко и свободно средствами поэтического обобщения и художественной типизации. Нисколько не умаляя значения живописи и скульптуры, театра и музыки, можно, однако, согласиться с утверждением Бальзака, в предисловии к роману «Шагреневая кожа» заявившего: «Литературное искусство, ставящее своей целью воспроизвести природу при помощи мысли, — сложнейшее из искусств».
Поистине громадно общественно-политическое воздействие литературы, обусловленное ее особой способностью в передаче движения передовой мысли. Мерсье был прав, заявляя, что «грозная революция наших дней обязана своим существованием не силе рук или мушкетов, а произведениям писателей». Произведения Вольтера, Дидро, Руссо и других энциклопедистов подготовили собою революцию 1789–1794 годов, слово открыло дорогу «мушкетам». Так происходило и позднее. Французская монархия начала XIX века была, по выражению современников, «ограничена песнями» Беранже, больше других прогрессивных писателей содействовавшего падению династии Бурбонов.
«...Литератор, если он чувствует себя таковым, — должен оставаться литератором: у нас на Руси это самый ответственный и трудный пост», — писал Горький в 1912 году И. Д. Сургучеву. Тем более «ответственным» стал этот «пост» в Советской стране, где писателя по заслугам назвали «инженером человеческих душ», где он сделался воспитателем многих поколений строителей коммунизма.
Литература, как и всякий иной род искусства, представляет собою творческое преображение действительности. Последнюю нельзя механически копировать. То, что действительно произошло, само по себе еще не составляет искусства. «Факт, — справедливо напоминает Горький, — еще не вся правда, он — только сырье, из которого следует выплавить, извлечь настоящую правду искусства. Нельзя жарить курицу вместе с перьями, а преклонение перед фактом ведет именно к тому, что у нас смешивают случайное и несущественное с коренным и типическим. Нужно научиться выщипывать несущественное оперение факта, нужно извлекать из факта смысл».
Как подчеркивал Гончаров, «явление, перенесенное целиком из жизни в произведение искусства, потеряет истинность действительности и не станет художественною правдою... Художник пишет не прямо с природы и с жизни, а создает правдоподобие их. В этом и заключается процесс творчества!» Вот почему в художественном творчестве следует искать «не голой правды, а правдоподобия».
В основе искусства лежит условность, без нее оно «потеряет свою сущность. Уже в самой идее перенесения жизни на страницы книги лежит ирреальность... Неправдоподобие в искусстве неизбежно, и романист тем более художник, чем больше ему удается создать иллюзию правдоподобия» (Федин). Но эта «иллюзорность» нисколько не ограничивает значения искусства и литературы. По удачному выражению Павленко, мастерство писателя представляет собою «огромное умение все описываемое представить живою жизнью, таким безусловно происходящим, чтобы у читателя даже не возникло сомнений в том, что такого не могло быть или если оно и могло быть, то не так».
