Александра Залевская - Что там – за словом? Вопросы интерфейсной теории значения слова
Рассматриваемое А. А. Леонтьевым субъективное содержание знакового образа и характеристики последнего суммарно представлены мною на рис. 2.1.
Рис.2.1. Субъективное содержание знакового образа
А. А. Леонтьев уточняет, что «когнитивный инвариант» субъективного содержания знакового образа увязан с тем, что идёт от социальной деятельности, закреплённой в знаке, в то время как «коммуникативный инвариант» идёт от деятельности использования знака. А. А. Леонтьев говорит также о «зависимости языкового значения от практической деятельности и способов взаимосвязи языкового, словесного значения с другими формами его существования, более непосредственно вплетёнными в практическую или познавательную деятельность»134. В этой связи им выделены три формы существования значения (см. рис. 2.2.). Предметные значения трактуются как «кирпичики», из которых строится образ мира, как «компоненты этих образов, то, что их цементирует для человека, то, что делает возможным само существование этих образов»135. При этом:
«Предметное значение существует как некоторая объективная характеристика предмета, отражённая в его образе, – но она может выступать и в процессах идеальной ретроспекции (память) или идеальной проспекции (воображение)»136.
Рис.2.2. Формы существования значения
Языковое значение привязано к какому либо знаку (в том числе – «спроецировано на слово»); предметное – предполагает обязательное присутствие реального предмета (в действительной или воображаемой форме) и включённость его в реальную или воображаемую ситуацию; ролевое – увязывается с социальными нормами и ролями.
Этот перечень форм существования значения А. А. Леонтьев определяет как открытый. В частности, он допускает добавление к трём названным формам операциональных значений, описанных А. П. Стеценко137 в качестве используемых детьми нормативных способов (схем) действий. Можно предположить, что в таких случаях речь идёт о формировании того, что в психологии увязывают с практическим интеллектом, «довербальным знанием» и т.д. Следует также предусмотреть и возможность существования значения в некоторых «комбинированных» формах.
Так, Б. М. Величковский138 ссылается на работу Барбары Тверски (2000), где говорится о «когнитивном коллаже» как комбинации образных и вербальных форм знания. Это хорошо согласуется с нашими представлениями о том, что для индивида, пользующегося значением как знанием в процессах деятельности, разные формы существования значения неразличимы, они переживаются как единое целое, которое можно «препарировать» только искусственно, в целях научного исследования и описания. Об этом же свидетельствуют результаты экспериментов А. Г. Сонина139. А. А. Леонтьев указывает также на следующее проявление двойственной жизни значений: в качестве идеального содержания (объективного содержания знака) значение представляет собой внеиндивидуальное, абстрактное образование, лишённое чувственности, однако,
«… как только мы переходим к значению как субъективному содержанию знака, оказывается, что его бытие в деятельности и его презентированность в сознании индивида неразрывно связаны с его предметной (чувственнопредметной) отнесённостью»140.
А. А. Леонтьев указал на роль значения как познавательной единицы, которая выводит на разнообразные формы хранения знаний об окружающем человека мире. Уточню, что функционирование значения слова у человека в качестве средства выхода на разнообразные формы хранения знаний неразрывно связано с эмоционально-оценочным переживанием отношения к этому знанию и реализуется при взаимодействии различных уровней осознаваемости (при важной роли выводного знания, которое так или иначе учитывается и может выводиться на «табло сознания» в случаях необходимости. Идеи А. А. Леонтьева относительно двойной жизни значений суммированы мною с помощью рис. 2.3.
Рис. 2.3. Двойная жизнь значения
Развитие представлений о двойной жизни значений приводит к разграничению того, что описывается в лингвистике как имеющее место в системе языка, и того, что лежит за словом в индивидуальном сознании и подсознании, обеспечивая взаимопонимание при общении, и исследуется психолингвистикой при трактовке языка как средства познания и общения, а слова – как инструмента, посредством которого реализуется «выход» индивида на образ мира во всем богатстве его объектов, связей и отношений и на эмоционально-оценочное отношение к этому миру.
Следует особо подчеркнуть, что мировая наука неизбежно приходит к признанию невозможности более не замечать различий между значением, описываемым с позиций логико-рационального подхода, и значением, реально функционирующим у человека. Весьма показательно, что мимо этого не может пройти и семиотика.
Так, книга Умберто Эко141 фактически посвящена именно особенностям естественного семиозиса. В частности, Эко обсуждает и проблему двойственной жизни значений (хотя он это так не называет), см. схему на рис. 2.4, построенную мною с опорой на названную книгу.
Эко обращает внимание на неоднозначность термина «значение» и предлагает разграничить понятия «ядерного содержания» (Nuclear Content) и «когнитивного типа» (Cognitive Type), понимая под первым значение как социальный, а под вторым – значение как ментальный феномен142 и противополагая их как (а) общественное и личностное, (б) базирующееся на коммуникативном консенсусе («значение по соглашению, договору») и на перцептивном семиозисе и общении, (в) первое можно «увидеть» и «потрогать», а о втором можно судить только посредством узнавания, идентификации, успешной референции и т.д.
Рис. 2.4. Двойная жизнь значения
Эко на наглядных примерах прослеживает особенности формирования значения слова у индивида на основе перцептивного семиозиса и/или через вербальное описание, показывает необходимость взаимодействии обоих путей (ср. с разграничением «знания по знакомству» и «знания по описанию» у Б. Рассела143). Проблема перцептивного семиозиса представляется мне чрезвычайно важной, а более детальное её изучение, несомненно, весьма перспективно и заслуживает разностороннего – теоретического и экспериментального – подхода. Особую значимость перцептивный семиозис имеет в отношении выделяемых индивидом и закрепляемых в лингвокультуре признаков объектов, действий и т.д., выступающих в качестве своеобразных «аттракторов» в навигации по мультимодальному гипертексту многократно пересекающихся связей между продуктами переработки человеком его вербального и невербального опыта познания окружающего мира.
В более поздней публикации в жанре художественного произведения Эко144 далее развивает эти идеи, показывая различия между тем, что он называет «paper memory» (почерпнутым из разных источников знанием о чём-то), и опытом познания, действительно пережитым индивидом как личностью; подчеркивается необходимость постоянного взаимодействия между знанием и его личностным переживанием.
Обратим внимание на то, что Эко фокусируется на специфике продукта, получаемого в каждой из «жизней» значений: ср. «ядерное содержание» и «когнитивный тип».
2.3. Множественность двойственных функций значения слова
Двойственная жизнь значений слов проявляется и в функциях слова в процессах познания и общения.
Прежде всего речь идет об идентифицирующей функции слова, двойственность которой проявляется как в качественном, так и в количественном отношениях. В процессах восприятия речи (устной или письменной) необходимо опознать: (1) словоформу как таковую и (2) слово как значимую единицу языка. Последнее реализуется через соотнесение значения слова с индивидуальным образом мира, т.е. то, что регистрируется в словарях и других источниках как значение слова, выступает в качестве средства выхода на психологическую структуру значения, при этом срабатывает механизм глубинной предикации, посредством которого индивид констатирует (для самого себя), что значимая единица языка понятна, понята правильно и т.д. В таком случае двойственность относится к составляющим процесса оперирования общепринятым значением и в отличие от традиционных представлений учитывает дополнительные «шаги», поскольку «предметная отнесенность», как и «категориальное значение» (о категориальном значении как выполняющем абстрагирующую, обобщающую и анализирующую функцию слова см.: [Лурия 1979: 42]), может реализоваться только на этом – более «глубоком» – уровне.
