Игорь Вишневецкий - «Евразийское уклонение» в музыке 1920-1930-х годов
II. Хор. Deciso е brioso [Решительно и с блеском]. Гавриил Державин[676]
Вижу, севера столица
Как цветок меж рек цветет, —
В свете всех градов царица
И ея прекрасней нет!
Бельт в безмолвии зерцало
Держит пред ея лицем,
Чтобы прелестью мерцало
И вдали народам всем,
Как румяный отблеск зарьный.
Вижу, лентии летучи
Разноцветны по судам;
Лес пришел из мачт дремучий
К камнетесанным брегам.
Вижу пристаней цепь, зданий,
Торжищ, стогнов чистоту,
Злачных рощ, путей, гуляний
Блеск, богатство, красоту!
III. Ария. Соло тенор. Calmato (Tempo giusto). [Спокойно (точный темп)]. Александр Пушкин[677]
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой стройный, строгий вид,
Невы державное теченье,
Береговой ея гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный,
Когда я в комнате своей
Сижу, читаю без лампады,
И ясны спящия громады
Пустынных улиц и светла
Адмиралтейская игла,
И, не пуская тьму ночную
На золотыя небеса,
Одна заря сменить другую
Спешит, дав ночи полчаса.
Люблю зимы твоей жестокой
Недвижный воздух и мороз,
Бег санок вдоль Невы широкой,
Девичьи лица ярче роз,
И блеск, и шум, и говор балов,
А в час пирушки холостой
Шипенье пенистых бокалов…
И пунша пламень голубой!
IV. Хор. Allegro росо [Довольно оживленно]. Иннокентий Анненский[678]
Желтый пар петербургской зимы,
Желтый пар, облипающий плиты.
Я не знаю, где вы и где мы,
Знаю только, что крепко мы слиты.
Сочинил ли нас царский указ,
Потопить ли нас шведы забыли,
Вместо сказки в прошедшем у нас
Только камни да страшные были.
Только камни нам дал чародей
Да Неву буро-желтого цвета
И[*] пустыни немых площадей,
Где казнили людей до рассвета.
V. Ария. Баритон. Andantino con moto [Андантино с движением]. Тютчев[680]
Глядел я, стоя над Невой,
Как Исаака-великана
Во мгле морозного тумана
Светился купол золотой.
Всходили робко облака
На небо зимнее, ночное,
Белела в мертвенном покое
Оледенелая река.
О Север, Север-чародей,
Иль я тобою очарован?
Иль в самом деле я прикован
К гранитной полосе твоей?
VI. Дуэт. Сопрано, тенор. Allegro [Оживленно]. М. Кузмин[681]
Как радостна весна в апреле,
Как нам пленительна она!
В начале будущей недели
Пойдем сниматься к Буасона.
Любви покорствуя обрядам,
Не размышляя ни о чем,
Мы поместимся нежно рядом.
Рука с рукой, плечо с плечом.
Сомнений слезы не во сне ли?
(Обманчивы бывают сны!)
И разве странны нам в апреле
Капризы милые весны?
Les parties VI et VII se jouent sans interruption [Части VI и VII исполняются без перерыва].
VII. Хор. Pesante е risolute [Тяжело и с решимостью]. Анна Ахматова[682]
Тот август как желтое пламя,
Пробившееся сквозь дым,
Тот август поднялся над нами,
Как огненный Серафим.
И в город печали и гнева
Из тихой Корельской [sic!] земли
Мы двое, воин и дева,
Студеным утром вошли.
Что сталось с нашей столицей,
Кто солнце на землю низвел?
Казался летящей птицей
На штандарте темный[*] орел.
На дикий лагерь похожим
Стал город пышных смотров,
Слепило глаза прохожим
Дыханье пик и штыков.
И серые пушки гремели
На Троицком гулком мосту,
А липы еще зеленели
В таинственном Летнем саду.
И брат мне сказал: «Настали
Для меня великие дни.
Теперь ты наши печали
И радости[*] одна храни…»
Как будто ключи оставил
Хозяйке судьбы[*] своей,
А ветер восточный славил
Ковыли приволжских степей…
VIII. Соло и хор. Allegro moderate [Умеренно живо]. [Александр Блок][686]
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века —
Все будет так… Исхода нет…
Умрешь!.. Начнешь опять сначала,
И повторится все как встарь:
Ночь… Ледяная рябь канала…
Аптека… Улица… Фонарь…
IX. Заключение («Мой май»). [Хор.] Presto [Скоро]. Владимир Маяковский[687]
Всем, на улицы вышедшим,
тело машиной измаяв, —
всем, молящим о празднике спинам, землею натруженным, —
Первое мая!
Первый из маев встретим, товарищи, голосом,
в пении сдруженным.
Веснами мир мой!
Солнцем снежное тай!
Я рабочий — этот май мой!
Я крестьянин — это мой май!
Всем, для удобств залегшим [sic!], злобу окопов иззмеив, —
всем, с броненосцев на братьев пушками вцеливших люки, —
Первое мая!
Первый из маев встретим, сплетая
войной разобщенные руки.
Молкни, винтовки вой!
Тихни, пулемета лай!
Я матрос — этот май мой!
Я солдат — это мой май!
Всем домам,
площадям,
улицам, сжатым льдяною зимою, —
всем, изглоданным голодом
степям,
лесам,
нивам —
Первое мая! Первый из маев славьте — людей, плодородий,
весен разливом!
Зелень полей, пой!
Вой гудков, вздымай!
Я железо — этот май мой!
Я земля — это мой май!
Игорь Вишневецкий
Описание рукописи музыкальной комедии Вернона Дюка (Владимира Дукельского)
«Хижина в небе (Cabin in the Sky)» (1939)
Приводимые ниже комментированный список музыкальных номеров комедии, а также их краткая характеристика составлены по сохранившейся беловой писарской копии со следами правки композитора DUKE, 1940.
Увертюра — около 10 минут музыки, клавир с наметками оркестровки. Вариант, сильно отличающийся от известного мне по неопубликованному клавиру, — в сущности, краткое попурри основных музыкальных тем, — был записан в 1940 [году] малым составом нью-йоркского оркестра Театра Мартина Бека. При попытках восстановить комедию на сцене в 1960-е Увертюра была снята.
Вступительное песнопение (без слов и аккомпанемента; позднейшая английская помета рукой Дукельского «пение с закрытым ртом Вступайте в воду») — редкий у Дюка пример воссоздания негритянской духовной музыки, т. н. «спиричуэле», которые поются как гимны в протестантских церквах американского Юга; в 1960-е, став первым номером партитуры, песнопение исполнялось, вопреки указанию, сначала со словами хором a cappella, затем ансамблем духовых. Интересно, что, по воспоминаниям Кэтрин Данэм, Баланчин и Вернон Дюк хотели начать представление черным хором, поющим русское погребальное песнопение. Я думаю, что это было бы удивительно. Этель же Уотерс взвилась до потолка. «Мой народ ничего такого петь не будет». И они убрали это, оставив только спиричуэле. Маленький Джо мертв. Она воскрешает его. Тодд Данкен — ангел, возвращающий того к жизни, о чем так молится Этель. Что ж, я думаю, Баланчин и Дукельский были оба разочарованы отсутствием в нем [т. е. в представлении. — И. В.] подобного авангардного привкуса (I REMEMBER BALANCHINE, 1991: 193).
