Роберт Силверберг - Замок Лорда Валентина
Валентин смущенно заморгал, глаза его вдруг увлажнились. Он похлопал по арфе Карабеллы и сказал:
– Спой мне.
Она улыбнулась и взяла маленькую арфу.
– Мы пели это в Тил-омоне. Замковую Гору там считали выдуманным местом, романтической грезой…
Далеко на востоке есть страна,
Которую мы никогда не увидим,
Где чудеса растут на громадных пиках
Блистающие города.
На Замковой Горе живут Властители
И герои целыми днями развлекаются
Она замолчала, опустив арфу, и отвернулась.
– В чем дело, милая?
– Ничего. Я просто забыла слова.
– Карабелла!
– Ничего, я же сказала!
– Прошу тебя…
Она обернулась к нему. В глазах ее стояли слезы.
– Это все так удивительно, Валентин, – прошептала она, – и так странно, так страшно…
– Удивительно – да, но не страшно.
– Это прекрасно, я понимаю. Я и представить себе не могла таких городов, таких гор, что составляют только часть одной большой горы, и все прочие чудеса. Только…
– Что?
– Ты идешь домой, Валентин! К своим друзьям, родным, может, к любовницам… Как только мы выиграем войну, все они соберутся вокруг тебя, будут таскать по банкетам и празднествам, и… – Она сделала паузу. – Я не хотела говорить тебе этого.
– Говори.
– Милорд…
– Не надо официальности, Карабелла. – Он взял ее за руку и заметил, что Шанамир и Залзан Кавол отошли в другой конец фургона и сели к ним спиной.
– Милорд, – сказала она отрывисто, – что будет с девушкой-жонглером из Тил-омона, когда ты снова окажешься среди принцев и леди Замковой Горы?
– Разве я давал тебе понять, что я тебя брошу?
– Нет, Милорд, но…
– Называй меня Валентином. Что – но.
Она покраснела и выдернула свою руку.
– Этот твой герцог Хайтлог вчера увидел, что ты обнял меня… Ты не видел его улыбки! Словно я просто игрушка для тебя, которую в любое время можно выбросить.
– Я думаю, ты слишком многое прочла в его улыбке, – медленно сказал Валентин. Он и сам заметил эту улыбку и был ею смущен. Он понимал, что для Хайтлога и других людей того же ранга Карабелла – всего лишь случайная наложница самого низкого происхождения, не заслуживающая ничего, кроме презрения. В его прежней жизни на Замковой Горе подобные классовые развлечения были в порядке вещей, но он давно уже был выкинут с Горы и на многое теперь смотрел иначе. Опасения Карабеллы были реальны. Однако эту проблему следовало решать только в подходящий момент. Сейчас на первом месте было другое. И он сказал ласково:
– Хайтлог слишком налегает на выпивку, и душа его загрубела. Не обращай внимания. Ты будешь среди самых высоких особ Замка, и никто не посмеет отнестись к тебе пренебрежительно. Ну а теперь заканчивай песню.
– Ты любишь меня, Валентин?
– Да. Но когда у тебя красные и распухшие глаза, я люблю тебя меньше.
– Такое говорят ребенку! Ты что-же, считаешь меня ребенком?
– Я считаю тебя женщиной, умной и привлекательной. А какого ответа ты ждала?
– Что ты меня любишь. Без дополнений.
– Извини. Впредь буду осторожнее в выражениях. Так ты будешь петь?
Она снова взяла арфу.
Все утро они поднимались вверх, за Свободные Города. Валентин выбрал Пинеторское шоссе, идущее по пустой местности каменистых плато. Никто не мешал им подниматься.
– Они не станут пытаться остановить тебя, – сказал Хайтлог, – пока ты не подойдешь к Сторожевым Городам. Там они и хотят захватить тебя.
– Там будет достаточно места, – сказал Валентин.
В голой долине он остановил свою армию и стал совещаться с командирами. Разведчики принесли известия, свинцом легшие на Валентина: огромнейшая армия заполнила широкую, а сотни квадратных миль равнину ниже Внутреннего Города Бомбифейл. В основном, пехота, но есть и плавучие повозки, и верховые отряды, и корпус молиторов – по крайней мере в десять раз больше того количества боевых зверей, что ждали на берегах Глейга. Но Валентин не показал уныния.
– Значит их превосходство – двадцать к одному. Это неплохо. Жаль, что их не больше – такая армия неповоротлива, и нам было бы легче жить. – Он постучал по карте. – Они пошлют туда подкрепление. Как только они войдут в Проход, им будет трудно перегруппировываться и менять направление. А мы тут же повернем обратно, поднимемся прямо в середину их лагеря и пробьемся к самому Бомбифейлу. Выше него дорога на Верхний Морпин, которая и приведет нас к Замку. Вопросы есть?
– А что, если между Бомбифейлом и Верхним Морпином нас ждет вторая армия – спросил Ирманар.
– Спросишь об этом, когда пройдем Бомбифейл. Есть еще вопросы?
Все молчали.
– Прекрасно. Тогда вперед!
Еще день – и они въехали в большой зеленый пояс, окружавший Внутренние Города. Теперь они были в облачной зоне, прохладной и влажной, где солнце едва было заметно сквозь постоянный туман. В этом влажном регионе растения, что внизу были едва по колено человеку, вырастали до гигантских размеров, с листьями величиной в большое блюдо и черенками в древесный ствол, и все это сверкало блестящими капельками росы.
Ландшафт здесь был сильно изрезанным: из глубоких долин резко поднимались горы, и дорога опасно вилась вокруг конических пиков. Выбор дороги стал весьма ограниченным: на западе непроходимые горы, похожие на клыки, на востоке широкий и удобный склон Бомбифейльской Равнины, а впереди ряд гигантских естественных ступеней с каменными стенами по бокам – Проход Перитол, где если Валентин не ошибался, ждали отборные отряды узурпатора.
Валентин не спеша вел свою армию к Проходу. Четыре часа езды – два часа отдыха, еще пять часов езды, ночлег, а с утра все сначала. В бодрящем воздухе Замковой Горы можно было ехать много быстрее, но Валентин подозревал, что враг следит за ним с высоты, и хотел дать ему больше времени для наблюдения и принятия мер.
На следующий день они ехали шагом, потому что уже видны были глубокие ступени Прохода. Делиамбер с помощью колдовства послал свой дух вперед и затем сообщил, что основная армия действительно заняла Проход, а вспомогательные отряды вытянулись к западу от Бомбифейльской равнины, чтобы оказать поддержку.
Валентин усмехнулся.
– Теперь уже не долго. Они в наших руках.
За два часа до темноты он отдал приказ разбить лагерь на лугу. Фургоны были поставлены защитной стеной, фуражиры пошли собирать сучья для костров, квартирмейстеры начали создавать ужин. Когда совсем стемнело, по лагерю прошел неожиданный приказ ехать дальше, оставив горящие костры и часть фургонов на месте.
Валентин чувствовал, как в нем поднимается возбуждение. Он видел, как снова загорелись глаза Карабеллы, как выделился старый шрам на щеке Слита… Это были незабываемые часы напряжения перед событиями, которые вот-вот родятся.
– В прежние дни, – сказала Карабелла, – ты, видимо, глубоко изучал военное дело, раз придумал такой маневр?
Валентин засмеялся.
– Военное искусство было забыто меньше чем через сто лет после смерти Лорда Стиамота. Я ничего не знаю о войне, Карабелла.
– А как же…
– Догадка. Случайность. Гигантское жонглирование, которое я делаю на ходу. – Он подмигнул. – Только никому не говори об этом. Пусть думают, что их полководец – гений.
В облачном небе не было видно звезд, а свет луны был очень слабым. Армия Валентина двигалась к Бомбифейльской Равнине, освещая себе путь световыми шарами, Делиамбер сидел в глубоком трансе рядом с Валентином и Ирманаром, ища впереди барьеры и препятствия. Валентин молчал. Он чувствовал себя удивительно спокойным. Да, думал он, это ив самом деле гигантское жонглирование. И теперь он, как раньше, в труппе двинулся в то спокойное место в центре своего сознания, где он обрабатывал информацию о постоянно изменяющемся рисунке событий, по существу даже не зная ни об обработке, ни об информации, ни о событиях; все делалось в свое время, с одним только ясным знанием эффективной последовательности вещей.
За час до рассвета они дошли до того места, где дорога поворачивала вверх к входу на равнину. Валентин снова созвал своих командиров.
– Только три приказа: держаться плотной формацией, не отнимать жизнь без необходимости, пробиваться вперед. Сегодня завтракаем в Бомбифейле, а ужинаем завтра в Замке Лорда Валентина!
10
Настал момент, которого давно страшился Валентин: он должен вести граждан Маджипура против граждан Маджипура поставить на карту кровь своих товарищей по странствию против крови товарищей своей юности. Но теперь этот миг настал, и Валентин был твердым и спокойным.
В сером свете зари, вторгшаяся армия прокатилась по краю равнины, а в утреннем тумане Валентин впервые увидел легионы противника. Равнина, казалось, была заполнена черными палатками. Всюду были солдаты, повозки, животные, молиторы – хаотичная волна.
Силы Валентина выстроились клином: самые храбрые и преданные в передних фургонах фаланги, отряды герцога Хайтлога в середине, а тысячи ополченцев из Пендивейна, Макропрозоса и других Городов Глейга составляли арьергард, более значительный по массе, чем по храбрости. В армии освобождения присутствовали все расы Маджипура – скандары, вруоны, целая армия лименов, множество хьортов и гейрогов, даже небольшой элитарный корпус су-сухирисов. Сам Валентин ехал в одной из трех точек передней части клина, но не в центральной: там Ирманар готовился нанести главный удар контрнаступлению узурпатора. Повозка Валентина была в правом крыле, Эйзенхарта – в левом, а сразу за ними вели колонны Слит, Карабелла, Залзан Кавол и Лизамон.
