Игорь Смирнов - Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней
283
Описывая детское поведение в возрасте от двух с половиной до четырех лет (именно этот возрастной интервал является, с нашей точки зрения, истерической фазой психогенеза), Ю. С. Кестенберг отмечает желание детей выяснить, где они были до рождения (Judith S. Kestenberg, Two-and-a-Half to Four Years: From Disequilibrium to Integration. — In: The Course of Life, Vol. III, 42–43).
284
Греч, «hysteria» = «матка». Античная интуиция выбрала для обозначения истерического заболевания название того органа, которое служит местом, где в теле возникает новое тело. Общая история понятия истерии, начиная с античности, была изучена тщательно и многократно — см., например: Ilza Veith, Hysteria: The History of a Disease, Chicago 1965, passim. Истерия бывает коллективной (массовая паника) именно потому, что в коллективном теле нам легче всего уступить собственную соматику Другому.
285
Здесь уместно указать на то, что эпоха символизма интересовалась кликушеством (см., например: Н. В. Краинский, Порча, кликуши и бесноватые. С.-Петербург 1900, passim (отдельный оттиск из журнала «Русский медицинский вестник»). Кликушество случалось у русских женщин после их вступления в брак или после родов, т. е. после потери телом его целостности. Этот вид истерии, обусловленный не столько характером ее носителей, сколько преходящими обстоятельствами, был результатом временной утраты телесной идентичности. Кликуши подражали в церквях голосам животных. Они имитировали животных, чтобы восполнить недостачу инстинктивности, становящуюся заметной тогда, когда субъект более не может идентифицировать себя со своим телом. Ремизов заново переписал один из кликушеских текстов XVII в., «Повесть о бесноватой жене Соломонии»: Алексей Ремизов, Бесноватые. Савва Грудцын и Соломония, Париж 1951. Об изображении истерии в самой «Бесноватой Соломонии» ср.: Waiter Koschmal, Die «befleckte Empfängnis» Solomonijas. Zur künstlerischen Gestaltung einer russischen Barockerzählung. — Psychopoetik…, 15 ff.
286
Андрей Белый, На перевале, II. Кризис мысли, Петербург 1918, 38–39. Ср. интерес символистской эпохи к экстатическим сектам: Д. Г. Коновалов, Психология сектантского экстаза, Сергиев Посад 1908, passim.
287
По воспоминаниям Бердяева (Н. Бердяев, Самопознание (Опыт философской автобиографии), Paris 1949, 215), сектанты-добролюбовцы обрекали себя на молчание, каковое хорошо известно как один из симптомов истерии. С судьбой А. Добролюбова сходна жизненная история Л. Семенова (см. подробно: Л. Д. Семенов-Тянь-Шанский и его «Записки». Публ. З. Г. Минц и Э. Шубина. Вступит, статья З. Г. Минц. — Ученые записки Тартуского Госуниверситета, вып 414. Труды по русской и славянской филологии, XXVIII. Литературоведение, Тарту 1977, 102–108).
288
Ср.: М. О. Гершензон и В. И. Иванов, Переписка из двух углов, Москва, Берлин 1922, 10 и след.
289
См. подробно: И. П. Смирнов, Диахронические трансформации литературных жанров и мотивов (= Wiener Slawistischer Almanach, Sonderband 4), Wien 1981, 221–223.
290
Л. Д. Блок, Были и небылицы, подготовка текста И. Паульманн, Bremen 1977, 85.
291
В. Брюсов, Реализм и условность на сцене. — Театр. Книга о новом театре. Сборник статей, С.-Петербург 1908, 247.
292
Ф. Сологуб, Театр одной воли. — Театр…, 195.
293
Вс. Мейерхольд, Театр (К истории и технике). — Театр…, 153.
294
Макс. Волошин, Лики творчества, Ленинград 1988, 355.
295
Статью Гиппиус «Влюбленность» из ее «Литературного дневника» (1908) цит. по: Русский Эрос, или Философия любви в России, 183.
296
См., например: Christina von Braun, Nicht ich…, passim. Как по преимуществу женский феномен истерия толкуется и в: Birgit Hoppe, Das andere Gesicht. Grenzen und Potentiate derHysterie, Pfaffenweiler 1986, passim.
297
Психоанализ текстов Розанова см.: Rainer Grübel, Die Axiologie symbolischer und allegorischer Psychopoetik und ihre Destruktion in der melancholischen Paraphrenie Vasilij Rozanovs. — Psychopoetik…, 147 ff.
298
Ср. материал, собранный в: Корней Чуковский, От двух до пяти, изд. 12-е, Москва 1957, passim.
299
Ф. Сологуб, Стихотворения, 176.
300
Федор Сологуб, Царица поцелуев, Петроград 1921, 20.
301
Анатолий Каменский, Мой гарем. Рассказы о любви, Берлин 1925, 101.
302
Ф. Сологуб, Стихотворения, 279.
303
Там же, 172.
304
Там же, 275.
305
Там же, 146.
306
Отсюда ясно происхождение истерической импотенции.
307
О семье А. Добролюбова см.: К. М. Азадовский, Путь Александра Добролюбова. — Творчество А. А. Блока и русская культура XX века. Блоковский сборник, III, Тарту 1979, 121 и след.
308
Подробно о травме, которую Блок пережил в девятилетнем возрасте, см.: Alexis Е. Emerson, Aleksandr Blok and the Mother-Figure, Ann Arbor, Michigan 1991, 1–85.
309
Ср. иное, чем у нас, понимание травм, создающих истерический психотип: Elizabeth R. Zetzel, op. cit., 260.
310
А. Бенуа, цит. соч., 500.
311
Ср. психоаналитический подход к творчеству Белого в: Magnus Ljunggren, The Dream of Rebirth. A Study of Andrej Belyj’s Peterburg, Stockholm 1982, passim.
312
Вяч. Иванов, Собр. соч., т. 2, 377.
313
Ср. рассмотрение прегенитальной фазы как перехода ребенка от неуравновешенности к интегрированности в семье: Judith S. Kestenberg, Two-and-a-Half to Four Years: From Disequilibrium to Integration. — In: The Course of Life, vol. III, 25 ff.
314
Ср. некоторые теории, разграничивающие собственно истерию и обсессию: David Shapiro, Neurotic Styles, New York 1965, 111–112; David W. AIIen, Basic Treatment Issues. — In: Hysterical Personality, ed. by M. J. Horowitz, New York 1977, 305 ff; Hystérie et obsession. Les structures cliniques de la névrose et la direction de la cure. Collectifs de la Fondation du champ freudien, Paris 1985, passim.
315
Вяч. Иванов, Собр. соч., т. 1, Брюссель 1971, 694.
316
Andrcj Belyj, Kotik Letaev. Nachdruck der Ausgabe Petrograd 1922, München 1964, 76–77. Cp. надперсональное понятие памяти у такого позднесимволистского мыслителя, каким был Флоренский: «Сверхвременный субъект познания, общаясь со сверхвременным же объектом, это свое общение развертывает во Времени: это и есть память» (Павел Флоренский, Столп и утверждение истины. Опыт православной теодицеи в двенадцати письмах, Москва 1914, 202). И Белый и Флоренский в своих высказываниях о памяти близки теории архетипов К.-Г. Юнга, которая была позднесимволистской, обсессивной реинтерпретацией раннесимволистского, фрейдовского толкования бессознательного. То, что являлось в начальном психоанализе результатом самозабвения, оказывается у К.-Г. Юнга «не моей», коллективной памятью. Интересно, что русская культура с ее «соборностью», компенсировавшей ее чрезмерную индивидуальность, обнаружила в приложении к учению К.-Г. Юнга гораздо большую снисходительность, нежели относительно классического фрейдизма (ср.: А. М. Пятигорский, Б. А. Успенский, Персонологическая классификация как семиотическая проблема. — Труды по знаковым системам, вып. 3, Тарту 1967, 7 и след.; С. Аверинцев, «Аналитическая психология» К.-Г. Юнга и закономерности творческой фантазии. — Вопросы литературы, 1970, № 3, 114 и след.; Е. М. Мелетинский, Поэтика мифа, Москва 1976, 59 и след; автор этой книги также приложил руку к популяризации юнгианства в России: А. М. Панченко, И. П. Смирнов, Метафорические архетипы в русской средневековой словесности и в поэзии начала XX в. — Труды Отдела древнерусской литературы, т. XXVI, Ленинград 1971, 33 и след.). К теме памяти в символизме ср.: A. A. Hansen-Löve, «Erinnem — Vergessen — Gedächtnis» als Paradigma des russischen Symbolismus. — Teil I: Diabolisches Modell. — Wiener Slawistischer Almanach, Bd. 16, Wien 1985, 111 ff. Стоит заметить, что первое поколение символистов относилось иронически к идее прапамяти, пропагандировавшейся младшими символистами, — ср. шутливый ответ Сологуба на предложение, сделанное ему Чуковским, написать мемуары: «Я спросил его, не думает ли он написать автобиографию. — Нет, или, пожалуй, да: я написал бы о своей жизни до рождения. — Это будет большая книга. — Да, томов 25» <подчеркнуто К. И. Чуковским. — И.С.> (К. Чуковский, Дневник. 1901–1929. Москва 1991, 350).
