Юрий Игрицкий - Россия и современный мир № 1 / 2010
Правоведы не раз обращали внимание на эту явную недоработку. Так, в частности Ю.Д. Сергеев (член-корреспондент РАМН, заслуженный юрист России, профессор, заведующий кафедрой медицинского права Московской медицинской академии им. И.М. Сеченова) считает, что «для исключения указанного противоречия необходимо внести соответствующие изменения в ст. 35 Основ (законодательства РФ об охране здоровья граждан), которые бы закрепляли также и право мужчины на доступ к методам вспомогательной репродукции» (11).
Доктор юридических наук, почетный адвокат России Л.К. Айвар придерживается аналогичной точки зрения. «Программа суррогатного материнства не должна ограничиваться семейными парами. Ситуации, когда единственный родитель может вырастить ребенка, обеспечить его материально, дать ему образование, встречаются сплошь и рядом. Бабушки, няни, учителя, помощники по хозяйству, репетиторы и т.д. дают возможность одинокому родителю, имеющему возможность содержать таких работников, “родить” и самостоятельно воспитывать ребенка» (1).
Остаются ограничения в области планирования семьи (запрет на произвольный выбор пола будущего ребенка); ограничения по здоровью (к услугам суррогатных матерей можно прибегнуть только по медицинским показаниям, существующие социальные показания совершенно не учитываются; клиники репродукции не берутся работать с пациентами, инфицированными ВИЧ или гепатитом С). Разумеется, понять позицию не желающих рисковать клиник, которым хватает и других пациентов, можно. Но, только по официальным данным, в России насчитывается 516 тыс. носителей вируса иммунодефицита человека20. Как сообщил директор Информационного центра ООН в Москве Александр Горелик (на сайте REGIONS.RU), «число реально заболевших в России достигает 1 млн. человек», и оно постоянно растет. Вместе с тем выяснено, что при использовании ВРТ риск рождения больного ребенка у инфицированных родителей минимален, а при использовании программы суррогатного материнства сводится практически к нулю. Проблема очевидна, и ее нужно решать. Это единственный шанс обрести собственного ребенка для людей, попавших в подобные обстоятельства.
Совершенно не регламентированы ситуации, которые могут возникнуть в случае развода родителей – заказчиков репродуктивной программы, посмертные репродуктивные программы вообще находятся вне правового поля. Совершенно не защищены интересы родителей – заказчиков «суррогатной» программы и самого ребенка, рождающегося в результате реализации этой программы (суррогатная мать вправе прервать беременность, а захочет – может оставить ребенка себе). Данное обстоятельство является главным фактором, сдерживающим развитие замещающего материнства в нашей стране. Нужно закрепить в законе обязанность суррогатной матери передать выношенного ею ребенка его родителям, равно как и невозможность для нее прервать суррогатную беременность по своему усмотрению, без наличия установленных медицинских показаний, лишив родителей порой единственного шанса обрести собственного, родного им по крови ребенка.
Различные варианты законопроектов о репродуктивных правах и репродуктивном здоровье, обсуждаемые в последнее время21, не дают ответа на все эти вопросы. Вместо закрепления общего и равного права на продолжение рода, в соответствии с которым каждый человек, желающий стать родителем, должен получить возможность реализовать это свое право на практике, в этих текстах повторяются унылые мантры биоэтики, фигуры умолчания о том, что касается «одиноких» родителей. Исходя из мифических представлений о том, в чем состоят интересы воображаемых детей, реальным людям, желающим стать родителями, не вступая в брак, отказывают в праве на создание семьи через рождение ребенка, в праве на продолжение рода, обрекая их на одиночество. Тем самым обрубаются семейные корни, уничтожается преемственность поколений, ставится шлагбаум перед зарождением еще одной ячейки общества и жизнью всех последующих поколений, которые могли бы произойти от родившегося в этой ячейке ребенка.
Особенность ситуации заключается в том, что в обсуждении глубоко интимного вопроса о продолжении рода отдельного индивидуума охотно принимают участие все, кому не лень, от небескорыстных эскулапов, вплоть до малаховых от юриспруденции, и вопрос этот плавно перемещается совершенно в другую плоскость – кому можно иметь детей, а кому нельзя. Послушать иных «биоэтиков», так недалеко и до арийских месткомов с осмотром срамных мест перед вступлением в брак с обязательным штампом на пухлой анкете – дозволяется или нет. Пора бы уяснить раз и навсегда – вопрос деторождения каждый человек может и должен решать самостоятельно. Общественности и в особенности ретивым общественникам – здесь не место.
Современные репродуктивные технологии – не более, чем инструмент, изобретенный на благо всех людей. Лекарство от бесплодия. Таблетка от бездетности. Не более и не менее.
Пьер Трюдо в бытность свою министром юстиции Канады как-то сказал, что государству не место в постели своих граждан. Перефразируя знаменитое изречение, можно сказать, что государству не место и в лаборатории ЭКО, когда речь идет о реализации права на продолжения рода отдельного человека. Нет и не может быть никаких ограничений в реализации этого священного права – во имя будущих родителей, будущих детей, будущих семей.
Именно из-за несовершенства законодательства миллионы людей в настоящее время лишены возможности реализовать установку на продолжение рода вне рамок традиционной семейной парадигмы, когда желание иметь собственных детей вступает в конфликт с социальными установками, определяющими «способ» производства потомства. Снятие искусственных ограничений в области ВРТ позволит в кратчайшие сроки без каких бы то ни было затрат со стороны государства получить десятки тысяч дополнительных рождений в год.
Роль материальных стимуловВ настоящее время люди предпочитают рожать детей тогда, когда для этого существуют определенные условия. Общеизвестно, что улучшение условий жизни, экономическая и политическая стабильность непременно приводят к повышению рождаемости. Столь же очевидно и то, что ухудшение жизненного уровня и неуверенность в будущем с е неизбежностью влекут за собой ее снижение22.
Характерен пример Китая в области ограничения деторождения. Семьи с одним ребенком получали разнообразные социальные льготы: денежные премии, субсидии на медицинское обслуживание, повышенные пенсии, им в первую очередь выделялись квартиры и земельные участки. Вместе с тем многодетные семьи лишались права получения продовольственных талонов, их доходы облагались специальным 10 %-ным налогом. Минимальный брачный возраст был повышен до 22 лет у мужчин и 20 лет у женщин (4, с. 346). Суррогатное материнство в Китае было запрещено. Компании, занимающиеся посредничеством в данной области, были уничтожены. Мировая пресса приводит ужасающие примеры «демографической» политики китайских властей. Вот только один из них – в апреле 2009 г. трем суррогатным матерям в китайской провинции Гуанчжоу были сделаны насильственные аборты (21). Эти меры не замедлили сказаться – рождаемость действительно понижается. Остается вопрос здоровья потенциальных родителей, семей вообще и «качества» потомства, но это, по-видимому, китайские власти не интересует.
Именно поэтому так важна материальная поддержка деторождения со стороны государства, как прямая, так и опосредованная, через предоставление льготных ссуд и снижение налогообложения, предоставление бесплатных путевок и прочих социальных льгот. Убедительным примером является улучшение демографической ситуации в СССР после принятия Постановления ЦК и Совмина «О мерах по усилению государственной помощи семьям, имеющим детей» в период с 1980 по 1987 г., когда рождаемость увеличилась на 12,4 % (суммарный коэффициент рождаемости вырос с 2,25 до 2,53 соответственно) (3, с. 226). Вместе с тем существовавший в СССР 6 %-ный налог «на бездетность» нельзя не признать аморальным по самой своей сути, так как выплачивали его в большинстве своем люди, бесплодные по медицинским показаниям (минимум 15 % от всей популяции) или же не имеющие материальных условий для того, чтобы стать родителями.
Нельзя не отметить и положительное влияние введения программ «материнского капитала» (18) на некоторое повышение рождаемости в нашей стране. В России общее количество новорожденных по итогам 2008 г. возросло на 23 % и составило около 1,6 млн. человек23. Кроме того, по данным Фонда социального страхования, по сравнению с 2007 г. в семьях на 7 % увеличилось количество вторых детей, на 12 – третьих детей, на 14 % – четвертых и более детей. Улучшением здоровья можно объяснить и возросшую материнскую фертильность. В 2008 г. в шести российских семьях родились четверни, тройни появились у 188 женщин (в 2007 г. их было 147), двойни же родились у 11,8 тыс. женщин (в 2007 г. – 10 тыс.)24.
