Коллектив авторов - Новые идеи в философии. Сборник номер 9
Аналогичные физиологические объяснения Леб дает и другим «инстинктам».
Итак, мы теперь имеем чисто физиологические объяснения этих реакций, чуждые каких бы то ни было психологических понятий.
Леб нам нарисовал картину тех физиологических процессов, которые имеют здесь место. Многие (в том числе и сам Леб) пришли к заключению, что эти исследования доказывают, что животные прибегают на свет не потому, что они любят свет, а потому, что в них имеют место описанные Лебом физиологические процессы. Однако, с этим согласиться нельзя. Если описана физиологическая сторона реакции, если между ней и внешними раздражениями наблюдается законосообразная связь, то это не значит еще, что отсутствует психическая сторона.
Опыты Леба нисколько не доказали того факта, что психические явления в этих реакциях не имеют места.
Твердое сознание того, что физиолог должен исследовать только объективную (физическую) сторону так называемых психических реакций, что психическая сторона явлений исключается из естественно-научного исследования, мы встречаем затем у других ученых, из которых первыми наиболее полно выразили эту точку зрения Ziegler, Bethe и Uexküll. Опираясь на эту точку зрения Bethe, Beer и v. Uexküll даже предложили в 1899 году31 особую номенклатуру для так называемых психических реакций, которая была бы пригодна для исследователей, избегающих субъективных психологических истолкований.
Необходимость для физиолога придерживаться только объективных истолкований особенно ярко выразил v. Uexküll. Он же ясно высказал, что при такого рода исследованиях психическая сторона не отрицается, а только исключается.
В своей полемической статье32, направленной против Wassmann'a, он, разбирая пример так называемой психической реакции животного, так выражается:
«Движение, произведенное животным, было вызвано сокращением мышц. Сокращения мышц были вызваны возникновением в нервных окончаниях колебаний электрических волн.
Электрическая волна возникла в двигательных нервах не самостоятельно, а была вызвана в нем подобными же физическими явлениями движения (physikalische Bewegungsphänomene) в определенных центрах центральной нервной системы. Последние же, в свою очередь, прямо получили те двигательные импульсы, которые исходили из определенных центростремительных нервов. Волны электрических колебаний, которые пробегали по центростремительным нервам, возникли из органа чувств этих нервов, после того, как он подвергся раздражению процессом движения (Bewegungsvorgang) внешнего мира.
«Итак, мы сделали то, что желает Wassmann. Мы все время умозаключали от действия к причине и этим путем опять оставили животное без того, чтобы столкнуться с элементом психики.
«Можно сказать, что последнее прямо невозможно, так как причиной движения может быть только движение же.
«Почему же Wassmann стал думать, что, делая обратное заключение о причинах движения животного, он натолкнется на психику?
«Представим себе такой случай, что кто-нибудь из нас имеет возможность молекулярные процессы в своей нервной системе сделать доступными для собственных органов чувств при помощи гальванометра и т. п. Тогда мы бы увидели, что совершенно так же, как у животного, сперва от раздражения какого-нибудь органа чувств центростремительный нерв передает волну колебания в мозг. Эта колебательная волна вызывает в различных центрах движение молекул, которое передается определенным центробежным нервам, отчего и произойдет сокращение мышц.
«Это наблюдение нашей собственной нервной системы нашими органами чувств может обнаружить совершенно так же, как у животного, только цепь явлений движения (Bewegungserscheinungen).
«Наряду с этим внешним самонаблюдением, существует еще внутреннее самонаблюдение, при котором мы пользуемся нашими ощущениями. Внешнее самонаблюдение принадлежит целиком физиологии, внутреннее самонаблюдение – целиком психологии».
Итак, у Uexküll’я мы уже видим вполне ясное и сознательное разграничение задач психологии и физиологии. Вместе с тем, у него ясно высказана возможность сделать специальным предметом исследования те физиологические процессы, которые имеют место при так называемых психических реакциях, оставляя психические явления в стороне. Эту физиологическую сторону психических реакций он описывает, как рефлексы. Пусть читатель сравнит приведенную здесь цитату Uexküll’я с определением рефлекса, данным в начале статьи.
Этому объективному методу Uexküll следовал в своих экспериментальных работах, касавшихся, к сожалению, только низших животных.
Самое обширное применение объективного метода при изучении психических реакций мы находим впоследствии в работах проф. И. Павлова и его школы. Этим работам мы уделим особое внимание. Однако, до этого мы должны сделать еще экскурсию в область истории вопроса.
До сих пор была изложена история развития объективного метода. Применение этого метода возникло среди физиологов, что и понятно, так как, только оставаясь на почве объективизма, физиологи оставались физиологами. Но наряду с этим в среде других биологов возникло стремление создать сравнительную психологию. Так называемые психические реакции животных эти биологи пытались использовать в качестве показателей не нервных процессов, а психических. Проще говоря, наблюдая за внешним поведением животных, делали догадки о тех психических процессах, которые, по их мнению, обусловили ту или иную реакцию.
Таким образом создалось среди исследователей психических реакций два лагеря: одни, обращаясь к психике животных, пытаются создать сравнительную психологию, другие изучают только физиологическую сторону психических реакций, причем отрицают возможность создания сравнительной психологии и допускают только сравнительную физиологию.
Мы сейчас не беремся решать, кто в этом споре прав, тем более, что задача нашей статьи представить фактическое положение и историю вопроса.
Обращаясь к работам представителей сравнительной психологии (будем их называть субъективистами) мы должны констатировать, что психические явления (понимая под этим словом явления сознания) животных остались по-прежнему для нас темными. Да иначе и не может быть, так как субъективисты до сих пор даже не сумели найти объективных признаков сознания у животных. Субъективисты, конечно, собрали много интересного материала, но этот материал исключительно фактический, физиологический. В этих исследованиях ценна та сторона, которая состоит в установлении закономерности между внешними раздражителями и внешними на них реакциями организма. Что касается до истолкования этих реакций, то психологические их истолкования носят характер произвольных догадок. Однако, все чаще и чаще встречаются истолкования физиологические.
Особенно ярко это встречается у одного из виднейших представителей сравнительной психологии, Жоржа Бона, которому мы обязаны ценными работами. Его попытки объяснить некоторые реакции животных на внешнюю среду законами физической химии чрезвычайно интересны.
Повторяю, мы здесь не будем дебатировать вопрос о возможности сравнительной психологии. Мы только отметим то обстоятельство, что, пока что, попытки создать сравнительную психологию приводят их авторов к физиологии.
Кроме того, многие авторы относят свои опыты над животными к области психологии, хотя эти опыты касаются вовсе не психических явлений, а только внешних реакций животных.
Чтобы не быть голословным, мне пришлось бы делать подробный анализ некоторых работ по так называемой сравнительной психологии, но этого мне не позволяют размеры статьи.
Впрочем, в доказательство справедливости моих слов достаточно привести заглавие одной главы из книги видного представителя сравнительной психологии Ж. Бона33.
Оно гласит так: «Application de la chimie physique à la psychologie».
Всякий психолог, прочитавши эту главу, увидит, что дело идет о применении физической химии не к психическим явлениям, а к физиологическим, при том главным образом к тем, которые являются коррелятом явлений психических.
Применение термина «психический» к тем физиологическим явлениям, которые только корреляты явлений психических, встречается у представителей так называемой сравнительной психологии постоянно. Оно часто основано только на недостаточном знакомстве с психологией и ее задачами. Иногда же оно состоит в просто неправильном применении термина «психический»34.
IIМы до сих пор характеризовали в общих чертах, в каком направлении шла научная мысль при изучении так называемых психических реакций. Теперь займемся анализом конкретных данных, при том касающихся высших животных.
Изучение психических реакций у высших животных стало на твердую почву с того времени, как возникло и развилось учение об ассоциативных явлениях. Первое ясное представление об ассоциативных явлениях мы находим как раз у того ученого, который первый обратил внимание на физиологическую сторону психических реакций, именно, у Леба.
