Антон Горский - Москва и Орда
Пожалование великокняжеской половины Волока в вотчину невозможно: не исключена лишь передача ее в кормление. Новгородская половина Волока оставалась за Новгородом до середины XV в.35 Но как раз в 1332–1333 гг. Иван Калита "възверже ГНеВЪ" на новгородцев и занял ряд новгородских волостей; захват в этой ситуации его волоцким наместником новгородской части Волока вполне вероятен. Сообщение о пожаловании села на р. Всходне выглядит вероятным, так как известно, что сын Родиона, Иван, и его потомки имели там вотчину. Местнический конфликт Родиона и Акинфа вряд ли мог иметь место, так как для XIV в. местничество еще не характерно. Кроме того, несколько более ранний источник свидетельствует, что Акинф был боярином великого князя Андрея Александровича и отъехал к Михаилу Тверскому вместе с другими великокняжескими боярами после смерти Андрея в 1304 г. По-видимому, указания на местническую подоплеку столкновения Акинфа с Родионом и на измену Акинфа Ивану Калите были включены в родословную легенду для обоснования большей знатности Квашниных перед потомками Акинфа. Волость Вьюлки (Юлка) соседствовала с тверскими землями и, следовательно, могла быть захвачена тверским князем; но вряд ли это имело место в 1333 г., поскольку тогдашний тверской князь Константин Михайлович соблюдал лояльность к Ивану Калите. В 1335 г. Иван Данилович действительно посылал войска на литовские владения и именно из Т оржка.
Бой Ивана Даниловича с Акинфом под Переяславлем имел место в 1305 г., когда Юрий Данилович Московский и Михаил Ярославич Тверской находились в Орде, где оспаривали великое княжение, а Иван сел в Переяславле, с 1303 г. находившемся в руках московских князей: "Тогда бысть ему бои съ Акинфомъ Тферскымъ, съ княземъ же с Ываномъ съ единаго переяславская рать, къ тому же приспела и московская рать и бишася зело крепко, и поможе Богъ князю Ивану и уби Акинфа у Переяславля, и зятя его Давыда, и множество тферичь, и погнашася за ними и юстигающе, много тферичь побиша. Дети же Акинфовы, Иванъ да Федоръ, одна убежали въ Тферь"36. Родословная легенда, таким образом, ошибаясь в датировке, верно передает общий ход событий: пребывание Ивана в Переяславле, предводительство Акинфа тверской ратью, своевременный подход московских сил на помощь Ивану, сокрушительность поражения тверичей. В тексте свода 1539 г. подробный рассказ об этом бое отсутствовал, поэтому данные о нем не могли быть почерпнуты из основного летописного текста. Не мог рассказ родословной легенды восходить и к тексту летописей, родственных Троицкой-Симеоновской, так как он не содержит текстуальных совпадений с ними (кроме традиционной формулы "поможе Богъ").
Следовательно, этот рассказ можно считать в основе достоверным: очевидно, он восходит к родовому преданию, согласно которому родоначальник Квашниных возглавлял московскую рать в битве под Переяславлем и лично убил Акинфа. А это значит, что в 1305 г. он уже находился на московской службе. Поскольку сын Родиона Нестеровича, Иван, умер в 1390 г., вряд ли в событиях 1305 г. мог участвовать именно Родион; скорее всего, с его именем связаны те элементы родословной легенды, которые могут быть приурочены к 30-м годам XIV в. (захват новгородской половины Волока, поход на Литву), а предводителем московской рати в бою с Акинфом был Нестер Рябец, который и приехал, согласно ранним родословцам, на московскую службу.
Нет оснований усматривать противоречие в указаниях на выезд родоначальника Квашниных из Литвы или из Киева. Термин "Литва" уже в XV в. служил обобщенным названием для ^русских земель, вошедших в состав Великого княжества Литовского, а Киев с 60-х годов XIV в. (т. е. в течение почти двух веков до времени составления родословных книг) находился в составе этого государства. Таким образом, можно с достаточной степенью уверенности полагать: боярин Нестер Рябец пришел на московскую службу из Киева до 1305 г.
История Киева второй половины XIII — начала XIV в. крайне скудно освещена источниками, но известно, что в 1299 г. там произошли трагические события: "Митрополитъ Максимъ, не терпя татарьского насилья, оставя митрополью и збежа ис Киева, и весь Киевъ разбежалъся, а митрополитъ иде ко Бряньску, и оттоле иде в Суждальскую землю и со всем своимъ житьем". "Татарское насилие" над Киевом явно связано с происходившей в 1299 г. войной между Тохтой и Ногаем, поэтому исследователи не без оснований полагают, что Киев входил в сферу влияния Ногая и стал жертвой похода войск Тохты. В этой связи логично предположить, что видный киевский боярин после перехода Киева под сюзеренитет Волжской Орды ушел в Северо-Восточную Русь (возможно, вместе с митрополитом) и стал служить Даниилу Александровичу, главе "проногаевской" коалиции.
Но существует известие, которое правомерно считать самым ранним (собственно, единственным прижизненным) упоминанием Нестера Рябца. В рассказе Ипатьевской летописи о событиях 1285 г. говорится, что галицкий князь Лев Данилович послал на польского князя Болеслава "воеводы… Тюима, и Василька Белжянина, и Рябця". Крайне маловероятно, чтобы одновременно в Южной Руси были два боярина с одинаковым прозвищем (ни ранее, ни позже аналогий ему не встречается). Отождествление Рябца — боярина Льва Даниловича Галицкого с Нестером Рябцом, выходцем из Киева, ставит вопрос, каким образом он оказался в конце XIII в. в Киеве.
Не исключено, что Рябец мог просто перейти на службу к киевскому князю еще при жизни Льва Даниловича. Существует точка зрения (подкрепленная, правда, только косвенными соображениями), что галицко-волынские князья после окончания конфликта Тохты с Ногаем в качестве платы за поддержку сарайского хана получили контроль над Киевом. Если это так, то можно думать, что Рябец не хотел возвращаться на службу ко Льву и ушел к сильнейшему из бывших вассалов Ногая в Северной Руси. Но возможно и другое объяснение: Нестер стал в 1299 или 1300 г. наместником Льва Даниловича в Киеве, а уход его был связан со смертью этого князя,
147 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 485. О дате см.: Бережков Н.Г Указ. соч. С. 122.
148 Ставиский В И "Киевское княжение" в политике Золотой Орды (первая четверть
XVI в.) // Внешняя политика Древней Руси. М., 1988. С. 97; Шабульдо Ф М. Галицко-Волынское княжество и Тырновская Болгария на пути к политическому сотрудничеству в начале XIV в. // Культурные и общественные связи Украины со странами Европы. Киев, 1990. С. 39.
149 дате см.: Грушевський М С Хронольопя подгй Галицько-волинсько! Л1тописи //Записки наукового товариства!м Шевченка Львив, 1901. Т. 41, кн. 3. С. 51–52.
150 ПСРЛ. Т. 2, Стб. 389. На это сообщение обращал внимание (без ссылки на источник) П Долгоруков (Долгоруков П Российская родословная книга СПб., 1857. Ч. 4. С. 117).
151 См.: Тупиков Н.М Словарь древнерусских личных собственных имен. СПб., 1903. С. 346; Веселовский С Б. Ономастикой. М., 1974. С. 275.
152 Шабульдо Ф М Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества Литовского. Киев, 1987. С. 17; Ставиский В И Указ. соч С. 97.
которую исследователи, исходя из косвенных данных, датируют концом 1299, 1300 или (самое позднее) 1301 годом. Возможно, Рябец не желал почему-либо служить его сыну, Юрию Львовичу, и ушел к Даниилу Московскому.
В любом случае (даже если допустить, что было два Рябца — галицкий и киевский) уход Нестера из Киева следует относить к периоду 1299–1301 гг., т. е. как раз ко времени, когда наблюдается военное усиление московских князей. Можно полагать, что в условиях, когда "весь Киевъ розбежался", на службу к Даниилу из Киевской земли пришли и другие служилые люди: им было естественно искать покровительства именно московского князя, так как другой бывший союзник Ногая — Михаил Тверской — в 1300 г. помирился с Андреем Александровичем (главой "просарайской" коалиции), а третий — Иван Переяславский — явно уступал по своему политическому весу московскому и тверскому князьям.
Итак, из трех представителей московского боярства первой четверти XIV в., чье происхождение можно проследить по источникам, два выехали из Южной Руси на рубеже XIII–XIV вв. Помимо того, что каждый из них, несомненно, привел с собой воинский контингент, косвенные данные позволяют полагать, что в это время выезжали в Москву и другие представители южнорусской знати. Таким образом, усиление военной мощи Московского княжества на рубеже XIII–XIV вв. во многом, по-видимому, было связано именно с приходом в это время на службу к Даниилу Александровичу значительного количества служилых людей из Южной Руси — Черниговского и Киевского княжеств. Численное увеличение двора московского князя и дало ему возможность вести активную внешнюю политику. Необходимость обеспечить содержание возросшего числа служилых людей, в свою очередь, явилась, очевидно, одной из причин активных экспансионистских устремлений Даниила (а позже и Юрия) в начале XIV в. (борьба за присоединение Коломны, Переяславского, а позже Нижегородского княжеств) — территории Московского княжества было недостаточно для удовлетворения их потребностей.
