Жан Ледлофф - Как вырастить ребенка счастливым
Она также лишает себя ценнейшей части своего ожидаемого жизненного опыта, радость которого помогла бы ей продолжать действовать в лучших интересах для себя и своего ребенка.
Сознание младенца за время «ручного периода», когда ребенок в основном находится на руках у родителей, продолжается с рождения и до момента, когда ребенок начинает ползать, претерпевает серьезные изменения. Вначале малыш больше похож на животное, чем на человека. Постепенно, по мере развития центральной нервной системы, он приобретает черты, присущие именно Homo sapiens. По мере умножения и углубления его способностей опыт не только производит на него большее или меньшее впечатление, но и влияет на него совершенно по-разному. Ранний опыт формирует психобиологическое строение человека на всю будущую жизнь, при этом, чем раньше произошел опыт, тем сильнее его влияние. То, что человек чувствует до того, как становится способным к мышлению, во многом определяет его образ мыслей в более позднем возрасте.
Если до развития мышления он чувствует себя защищенным и желанным, если он вовлечен в повседневную жизнь и при этом ему комфортно, то последующие события его жизни будут восприниматься им совсем не так, как ребенком, чувствующим себя лишним, лишенным необходимого для развития опыта и привыкшим жить в состоянии нужды. При этом последующий жизненный опыт обоих детей может быть совершенно одинаковым.
Сначала младенец только наблюдает, он не может думать. Он знакомится с окружающим его миром посредством ассоциаций. В самом начале жизни первые после рождения сигналы, приходящие через органы чувств, создают абсолютное и безоговорочное впечатление о состоянии вещей, имеющее отношение только к врожденным ожиданиям младенца и, конечно, никак не связанное с течением времени. Если бы принцип непрерывности действовал иначе, потрясение новорожденного от новизны событий было бы просто невыносимым. Важно отметить, что, когда младенец только начинает воспринимать происходящее вне его, существует огромная разница между ощущениями ребенка и тем, что они ему напоминают из его предыдущего опыта. Познание мира через ассоциации означает, что сначала ребенок воспринимает весь новый для него мир целиком, не делая никаких различий или выводов. Затем он уже начинает отмечать некоторые различия в схожих событиях. Таким образом, сначала мир познается в целом, а затем во все более мелких подробностях.
В этом отношении Homo sapiens не похож ни на одно другое животное. Он ожидает найти подходящую среду, изучить ее во всех деталях и действовать в ней со все возрастающей эффективностью. Другие приматы в разной степени приспосабливаются к некоторым обстоятельствам по мере столкновения с ними, но в основном поведение животных строится на врожденных схемах, заложенных эволюцией.
У меня жил муравьед, которого я купила, когда ему было четыре дня. Он благополучно вырос среди людей и был совершенно уверен, что мы все муравьеды, поэтому ожидал от нас соответствующего поведения: чтобы мы бегали, как муравьеды, и дрались, как муравьеды. Он ожидал от меня, как от своей матери, что я постоянно буду рядом с ним, постепенно отдаляясь по мере взросления; что сначала все время я буду носить его с собой, а потом позволять от души целовать меня и часто лизать мои ноги, что я буду есть с ним и что приду на его зов, если он потеряет мой запах. Но к собакам и лошадям он относился враждебно, они не были существами его вида.
С другой стороны, обезьянка, которую я тоже вырастила с младенчества, считала себя человеком. Она снисходительно относилась даже к очень большим собакам и имела обыкновение в компании людей садиться на стул, в то время как собаки, приведенные в замешательство ее поведением (они бы бросились за кошкой в два раза большей, чем обезьянка), верно лежали у ее ног. Она научилась вежливо вести себя за столом и после года наблюдения приспособилась открывать дверь: взбиралась по косяку и затем одновременно поворачивала дверную ручку против часовой стрелки и тянула на себя.
Таким образом, ее поведение демонстрировало врожденную способность учиться на своем опыте и лучшую приспособляемость, чем у муравьеда, чье поведение полностью следовало врожденной программе.
Человек же может гораздо эффективнее приспосабливаться к обстоятельствам и справляться с таким разнообразием условий среды, что менее изобретательный вид в них бы попросту вымер. Человек находит поставленной задаче самые разные решения. Обезьянка реагирует на стимул в определенных, довольно узких рамках, а муравьед вообще не имеет выбора и поэтому, с позиции муравьедов, не может ошибиться. С точки зрения континуума обезьянка может только изредка ошибаться, но человек с его огромными возможностями выбора куда более уязвим.
Вместе с расширением для человека возможностей выбора поведения возникала и опасность допуска большего количества ошибок. Но вместе с тем развивалось и чувство континуума, позволяющее делать правильный выбор. Таким образом, при наличии опыта, необходимого для формирования способности выбирать, и соответствующих условий среды делаемый человеком выбор может быть почти таким же безошибочным, как и поведение муравьеда.
Пример человеческих детей, выращенных животными, наглядно демонстрирует важность надлежащей среды для достижения индивидом присущего его виду уровня развития.
Из всех известных случаев, пожалуй, лучше всего задокументирована история Амалы и ее сестры Камалы, которых с детства воспитывали волки в джунглях Индии. После того как девочек обнаружили в джунглях, их поместили в сиротский приют. Священник Синх с женой попытались научить их жизни в человеческом обществе. Но все старания были напрасны. Несчастные девочки так и продолжали ютиться обнаженными по углам своих комнат в положении, присущем волкам. Ночью они проявляли активность и выли, чтобы привлечь внимание своей стаи. После продолжительных тренировок Камала научилась ходить на двух ногах, но бегать могла по-прежнему только на четвереньках. Долгое время они отказывались носить одежду или есть приготовленную пищу и предпочитали сырое мясо или падаль. К моменту смерти в возрасте семнадцати лет Камала знала пятьдесят слов. Уровень ее умственного развития в это время примерно соответствовал уровню ребенка трех с половиной лет.
Способность человеческого ребенка, который по каким-то обстоятельствам вырос среди зверей, приспосабливаться к неподходящим его виду условиям намного превышает способность любого животного перенимать повадки человека. Но большинство таких детей в неволе были обречены на раннюю смерть и страдания. Они оказывались не в состоянии наложить человеческую культуру на свою уже устоявшуюся и развитую культуру животного. Все это говорит о том, что усвоенная культура становится неотъемлемой частью природы человеческого существа. Эволюция заложила в нас ожидание участия в культуре. Нравы, усвоенные из культуры посредством этого ожидания, интегрировавшись, становятся столь же неотъемлемой частью личности, сколь и врожденные повадки у других животных. Таким образом, дикие дети — представители нашего вида — гораздо больше, чем любое животное, были подвержены влиянию собственного опыта. Они так глубоко вжились в поведение животных, что смена окружающих условий оказалась для них куда более болезненной, чем для любого животного (чье поведение всецело предопределено врожденными, а значит, неизменными механизмами).
Низкий уровень умственного развития Камалы сам по себе ни о чем не говорит. Однако если рассмотреть его как часть континуума существа, рожденного человеком, а воспитанного волком, то станет понятно, что это было оптимальным использованием умственных способностей в подобных обстоятельствах. Другие ее способности были феноменальны: она необыкновенно ловко перемещалась на четырех конечностях, имела острейшее обоняние (чуяла мясо за семьдесят метров), прекрасно видела в темноте, быстро бегала и легко переносила резкие перепады температур. Раз она выжила среди волков, она, скорее всего, великолепно охотилась и отлично ориентировалась в джунглях. Получается, что континуум ее не подвел. Она успешно развила способности, нужные для ее образа жизни. То, что она не смогла изменить свое развитие и заменить его совершенно новым, не имеет значения. Нет причины, по которой любое существо должно быть способно выполнить столь невероятное требование. Точно так же взрослый человек, чье поведение уже запрограммировано для жизни среди людей, не сможет успешно приспособиться к жизни в качестве другого животного.
Изначально индивид усваивает только то, что относится к образу жизни, который, как следует из обстоятельств, потом станет его собственным. Процесс ассоциаций отвечает за то, чтобы обучение происходило именно так. Так же как и радио настроено на принятие волн только определенной длины, хотя приемник может работать на самых разных волнах, психобиологическое восприятие изначально имеет огромный потенциал, но вскоре сужается до необходимого для жизни диапазона. Оптимальный для образа жизни большинства людей диапазон зрения ограничен дневным видением и частичным видением в темноте, а также спектром цветов от красного до фиолетового. Чересчур маленькие или слишком удаленные предметы не поддаются нашему восприятию, и даже в поле зрения отчетливо можно видеть лишь несколько предметов. Зрение остро на среднем расстоянии, на котором обычно нужно увидеть происходящее вокруг. Когда представляющий интерес объект начинает приближаться, то по мере его приближения зрение на периферии размывается. Наше внимание и фокус зрения перемещаются со среднего расстояния на близлежащий объект, и поэтому мы можем изучать его не отвлекаясь. Если бы все вокруг объекта было по-прежнему видно столь же четко, то органы чувств испытывали бы постоянные перегрузки. Для мозга обработка информации стала бы делом проблематичным, так как для наиболее эффективного функционирования ему необходимо сосредоточить свои усилия на отдельном предмете или его свойстве. Диапазон зрения индивида задается в соответствии с культурой, конечно, в границах врожденных возможностей.
