Владимир Щербаков - Встречи с Богоматерью
Я видел, как от боковой лампы ложились на стену эти четыре тени. То были знаки моей жизни. В первый период - всегда идеализирую его - я учился и одновременно работал слесарем четвертого разряда в одном из московских институтов: учился на дневном факультете, а работал вечерами. Мне был двадцать один год, а у меня было двое детей. И я довольно успешно закончил радиофакультет, потом двухгодичный философский факультет, поступил в аспирантуру, и моим научным руководителем был академик (тогда еще член-корреспондент) Юрий Борисович Кобзарев. Позднее мы с ним совместно выступили в прессе по поводу эффекта кожного зрения (назвав это эффектом Розы Кулешовой). Второй период это вторая женитьба, и снова жизнь врозь. Потом я узнал, что гороскопы нередко обещают это рожденным под знаком Водолея. Второй период - это еще и неудачи с изданиями моих рассказов и повестей и остальное, о чем не рассказать сразу. Третий период - это Ксения, история, которую читатель в сжатом виде уже знает. И многое другое, разумеется. Все точно было в гадании.
И карты в ее руках словно оживали. Они были вещими. Они подготовили меня к восприятию тех горестей, которые ждали меня в моей любви. Подготовили отчасти.
Одна поразительная деталь. Она говорила тогда:
- Тебе покровительствует одна очень высокопоставленная особа.
- Кто же эта особа?
- Женщина. Крестовая дама.
- Женщина? Вот уж чего не ожидал. Да и женщины такой нет. Ты теперь лучше меня знаешь о моих женщинах.
- Нет, я не ошибаюсь, я вообще гадаю так, что все сбывается, запомни. Хотя от этого страдает мое здоровье, тоже запомни! Вот она, крестовая дама. У нее необыкновенно высокое положение в обществе, Она тебе помогает, она твой покровитель!
Такой вот диалог. Только позднее до меня дошло. Я понял, кто эта покровительница. И разумеется, знаю, какое она положение занимает. Если бы колода состояла из пятидесяти, ста, трехсот карт и более, то ни одна из карт и даже все вместе не смогли бы передать ее ранг, ее роль, ее "положение". По той простой причине, что речь ведь шла о богине.
А потом... ее тревожный звонок за полночь. Что там она говорит? Голос взволнованный. Телефонная трубка почти вибрирует в моей руке.
- Ты дома? Дома?
- А где же мне еще быть?
- Я тебя видела! Только что!
- Где же?
- В метро. Это был ты!
- Нет. Я дома весь вечер.
- Не разыгрывай! Ты был в своей темно-серой куртке, я разговаривала с тобой.
- О чем же?
- Ты что, в самом деле... прекрати! Ты причитал - и все по этой женщине. Вспомни! Полчаса назад!
- Еще раз, еще раз: я дома, только дома. Значит, это двойник.
- Не надо, Володенька. Ты только что в метро говорил: эта женщина меня доконает!
- Значит, уже.
- Что уже?
- Доконала.
Моя шутка повисла в воздухе на другом конце провода. Пауза. Ее дыхание. Она немного успокоилась. И тут я стал расспрашивать ее всерьез. Не тот это человек, не та женщина, чтобы ошибиться или впасть в оптический обман. Она меня узнает, когда я иду за ее спиной на расстоянии ста метров. Она уже спокойно рассказала о моем двойнике. Я был без шапки, одет как в те дни, когда заходил к ней гадать. Снова надоедал ей с этой своей возлюбленной, потом удалился на переход.
Она подумала, что я направился не домой. А я вообще в этот вечер не выходил из дому.
Вскоре она нагадала мне неприятность, даже смертельный исход. Но опять, кажется, крестовая дама спасала меня. Она вообще так часто появлялась, что я должен был вспоминать свое прошлое, чтобы найти хоть подобие заботы обо мне со стороны высокопоставленной особы. Но нет! Мне почти никто не помогал. Во всяком случае, я не мог никак объяснить появление дамы в пасьянсе в такой вот роли постоянной защитницы.
Только потом я все понял! Тогда, прикрывая глаза и бледнея и краснея, я вспоминал необъясненные случаи, я постигал тайны моей собственной жизни. И нить памяти не отказывала мне, вела в сокровенное. И я узнал, что появление двойника - это не просто доказательство существования иных миров. Двойник сулит беду, чаще - смерть.
* * *
"Совсем давно, еще до школы, я любил бродить по вздыбленным ветром сугробам. Жили мы тогда еще не в городе, а далеко от него. на метеостанции. В поселке было двадцать-тридцать старых-престарых домов. На коньке пластиковой крыши над нашим подъездом я видел иногда белку. Испугавшись, она прыгала на одну из двух лиственниц, что росли рядом (их посадил мой дед), и замирала на вершине дерева".
Это строки из моего романа "Семь стихий". Действие происходит в будущем, но описываю я хорошо знакомые мне места на Дальнем Востоке. Вот что произошло - в романе и в моей жизни:
"Как-то я провалился: шел, шел, да и упал в яму, прикрытую снегом. Я как будто не испугался. Я едва дотягивался до глинистых промороженных краев неизвестно откуда взявшейся ловушки; выбраться из нее на волю мне бы самому не удалось. Я стоял на дне, по колено в снегу, который упал вместе со мной. Не помню, чтобы звал на помощь. Прошло примерно полчаса. Я увидел руку, протянутую мне, ухватился за женскую варежку и выбрался наружу. У моей спасительницы было серьезное лицо. Успел запомнить ее зеленое пальто с маленьким светлым меховым воротником и зеленую вязаную шапочку. Одета была она, пожалуй, не по-зимнему. Кажется, я забыл поблагодарить ее (в детстве я иногда забывал это делать). Ноги у меня озябли, и я направился прямо к дому.
Темнело. Когда через минуту-другую я оглянулся, женщины не было. Она как-то незаметно исчезла. А когда я рассказал эту историю отцу, он задумался на минуту и сказал, что женщины такой в поселке нет вообще.
- Как же, я видел! - удивленно воскликнул я, пытаясь убедить его.
- Могло показаться, - сказал он с тем удивительным хладнокровием, которое я не раз подмечал у взрослых.
Странная история. Продолжения у нее не было. Но я пытался придумать его... Я не забыл ту женщину".
Это случилось в сорок третьем году. Я перенес действительный случай из моего детства в роман и придумал к нему продолжение. Какое же?
Будто бы прошло много лет, и герой романа (от лица которого - весь рассказ) ведет электрическую машину (элль). С ним - друг.
"Впереди стеной стоял лес, украшенный багрянцем и золотом. Я различал там жаркие краски кленов и черемух, ярко-желтый цвет осиновой листвы, огненно-красные пятна кустов, исполинские кроны дубов".
Осень. Октябрь.
Машина бежала вдоль пламеневшей стены леса. Вдруг - свечение, светлый шар, ореол. И женщина. Та самая. В том же пальто со светлым меховым воротником. Герой романа восклицает "Смотри!" Но элль уже проскочил мимо. "Что случилось?" - спрашивает друг. Герой махнул рукой. Слишком долго пришлось бы объяснять. И все же он повернул машину, но никого не было у пламеневшей по-прежнему стены осеннего леса, а багряная его стена казалась бесконечной.
Прошло время. Вновь появляется незнакомка из детства. На ее стройной шее коралловые бусы. Она сидела у самого окна. А появилась ранним утром, как бы из ниоткуда: точно во сне. Эта женщина спрашивает, узнал ли ее герой романа. Да, он узнал ее. "Хорошо, что вспомнили", - сказала она.
Да, я все помню. В романе идет разговор о судьбе цивилизации. В жизни тоже. И это она. Только в романе богиня написана не с натуры, а так, как я видел ее внутренним взором задолго до начала диалога. Как странно, непривычно... и это хорошо: я не разучился еще удивляться. Как давно писал я роман! В семидесятых годах. Какая необычная публикация попалась мне на глаза в одном чешском журнале где-то в восьмидесятом или восемьдесят первом году! Представьте, там были выбраны из романа только эпизоды встречи с незнакомкой, поистине таинственной. И они были чешским переводчиком объединены под одним заголовком: "Три встречи". Да, трижды появляется на страницах романа эта женщина моей мечты, в которую я был влюблен, когда писал, но стеснялся в этом признаться, и потому так скупы страницы, посвященные ей. Отчетливо помню: когда писал, думал о том, что все равно это самое важное в книге. И это поразительно точно уловил чех, переводивший эпизоды для журнала. Как он их усмотрел? Всего несколько страниц, рассыпанных в тексте... У него то же зрение, что и у меня. Второе, астральное.
Меня очаровала пламеневшая стена осеннего леса, который я видел под Москвой, гладь осеннего озера, похожего на Балатон. На фоне багрянца крон и кустов я и увидел ее. Этого как раз не было. Это я придумал. Так мне казалось, когда я писал. И вот она появилась В моей жизни. Сказанное и - казалось бы - придуманное, созданное чистой фантазией, исполнилось: пришло время.
Мой ангел-хранитель
Восьмого февраля богиня в темно-синем одеянии с малиновой отделкой, с красным пятигранным камнем на челе в окружении ярких желтых овальных камней пришла дать советы и рассказать обо всем; это ее слова.
- Ты устала, да? - спросила Жанна.
