Максим Смоляров - Преступление и наказание в воззрениях отечественных исследователей в XVIII – начале XIX в.
В проектах законодатель использовал и проверенные виды наказаний, указанные в Артикуле воинском 1715 г. Таким видом наказания можно считать каторгу, которая должна была применяться в случаях совершения неправомочного действия представителем двора Императорского Величества (обнажение оружия, «чтоб кого ранить», а также нанесением удара кому-либо «кроме оружия»)[108]. Каторга назначалась сразу после телесного наказания, которое предусматривало сечь кнутом и вырезать ноздри у преступника. Следует отметить, что каторга применялась и по другим группам преступлений.
В проектах выделяются следующие категории преступлений, за которые положено наказание в виде тюрьмы или ареста: а) церковный мятеж (нанесение легкого вреда здоровью в храме – в проекте 1754 г. предусматривалось назначение наказания в виде тюрьмы на срок 1 месяц, потом – церковное покаяние и ранее упоминавшийся штраф)[109]; б) иные преступления. Отдельно предусматривался домашний арест («чинить домовой арест») – п. 1 гл. 41 проектов. Данная глава гласила, что за оскорбление вышестоящих должностных лиц (генерал-фельдмаршала, генерал-адмирала, действительного тайного советника и др.) должен был налагаться арест на срок от 1 до 3 недель[110].
Исследуя нормы проектов Уголовных уложений, можно выделить и иные виды наказаний: например, шельмование, отдача в собственность, конфискация имущества, наказания, применяемые для самоубийц и другое.
В четвертой главе Проектов, которая носила название «О тюрьмах и острогах, в которых колодники содержатся, и каким образом их содержать и снабжать должно, и как с их имением поступать», состоящая всего из 17 статей, закладывались основы содержания лиц в пенитенциарных учреждениях того времени. Лиц, подозреваемых в совершении тяжких преступлений (такое понятие в статье Проектов отсутствовало, но подразумевалось), наказываемых различными членовредительскими наказаниями, следовало посадить «под караул». По другим же, «не столь важным преступлениям», следовало лиц («по состоянию… персон»), совершивших преступления, сдать на поруки, но таким образом, чтобы подозреваемый во время следствия и суда мог быть представлен следственным органам в любое удобное время.[111] Проект 1766 г. говорил примерно то же самое: «Приводных, кои в самом злодействе пойманы, или по обстоятельствам изобличены, и которые же, в силе вышепоказанного во 2 главе Генерального следствия, подозрительными явятся, надлежит, взяв под караул посадить, а именно, в таких делах, которые до лишения живота, до политической смерти, вечной на каторгу ссылки и до другого жестокого телесного наказания касаются: по другим же, не столь важным делам, таких подозрительных, по состояние касающихся до них дел, напоруки отдавать с таким при том обязательством, чтоб их, когда по тому делу потребно будет, к следствию поставить без всяких отговорок, не выключая из того и духовных и монашеского чина людей, токмо, по взятии таких духовных и монашеского чина в светские команды под караул, немедленно из тех мест, где они задержаны будут, давать об них знать в духовные правления, где оные ведомы, и требовать к следствию депутата, коего из духовных правительств отправлять без всякаго медления, при которых то следствие и производить; а когда кто из таких духовных и монашеских чинов, кроме дьячков, пономарей и сторожей церковных, дойдут до пыток или пристрастных распросов, тогда о снятии с них сана представлять немедленно в духовное правление, а по снятии санов поступать уже с ними как и с прочими злодеями. Буде же депутата по трем требованиям, прислано от духовного правления не будет, тогда то следствие производить и без депутата; а церковных причетников, то есть дьячков, пономарей и сторожей и прочих тому подобных пытать и не отписываясь о снятии чина и не требуя депутата, а только сначала взять их под караул, что они взяты, также и по решении об них дела, что с ними учинено, в те духовные правительства сообщать известие»[112].
В соответствии с п. 2 гл. 4 Проекта 1754 г. двор подозреваемого следовало описать надлежащим образом[113]. Порядок проведения данной операции был расписан подробнейшим образом (с ним можно ознакомиться в приложении к данной работе).
Следить за «посаженными по делам» лицам, как следовало из Проектов (п. 5–7 гл. 4), следовало крайне внимательно: в ст. 4 говорилось о необходимость содержать их так, чтобы побегов не было («и тем по важным делам учиненное злодейство без наказания оставлено не было», а челобитчики не лишились своего иска); для предосторожности от побегов в ст. 5 говорилось о важности, «по взятии колодника под караул», предоставить «того-же часа» определенному к острогу уполномоченному лицу, «и велеть имя его внести в колоднической список», а если важность дела требует, то можно о содержании такого подданного «дать, сверх того, и письменную, за руками судящих инструкцию»[114]. Колодников по одному делу законодатель требовал до окончания следствия расселить в разные помещения. Логика такого требования была понятна: это было сделано в целях, чтобы данные лица не смогли договориться между собой, согласовав единую линию защиты[115]. «Которые колодники в смотрение отданы будут и им того весьма наблюдать, чтобы они без пропитания не были»[116]. Караульные офицеры должны были наблюдать за тем, чтобы подозреваемых вели себя правопослушным образом (не пьянствовали, в карты не играли и др.)[117]. Для содержания подозреваемых законодатель предусматривал строительство учреждений, которые бы соответствовали требованиям безопасности («в пристойных и от пожару безопасных местах»)[118].
Итак, в результате работы Комиссии был составлен нормативный правовой акт, отличающийся большим гуманизмом по отношению к осужденным, чем, например, Артикул воинский 1715 г. Однако ни один из проектов так и не были приняты. Депутаты Комиссии 1766 г. в итоге были распущены по домам, сама деятельность органа продолжалась до 1767 г., хотя функционировали они номинально. В 1767 г. Комиссию распустили в связи с созывом Уложенной комиссии Екатерины II.
Глава 2
Гуманизации системы исполнения наказаний в воззрениях отечественных и зарубежных ученых
1. Гуманизация системы исполнения наказаний в воззрениях зарубежных ученых
Необходимо отметить, что в этот же период в Европе начинается идеологическое продвижение к позиции гуманизации наказаний. Конечно, от теоретических разработок, представленных Ш.Л. Монтескье, Ч. Беккариа, Вольтера и др. просветителей, до практической реализации данных идей на практике – было очень далеко. Однако краеугольный камень реформирования тюремной системы был заложен.
Достаточно емкую характеристику «преступлению» и «наказанию» дает Ш.Л. Монтескье. Преступление он разделяет на четыре основные группы: преступления, направленные против религии, преступления против нравственности, против благочиния и спокойствия, преступления против безопасности[119].
Наказание, по мысли Ш.Л. Монтескье, не может быть произвольным, в любом случае наказание соответствует природе преступления. При назначении наказания ученый руководствуется следующими принципами: гуманность и неотвратимость наказания, установление четкого соответствия между преступлением и наказанием и др. Ш. Л. Монтескье считает, что жестокие наказания ожесточают нравы и развращают народ. При этом смертную казнь можно применять только в том случае, если гражданин нарушил безопасность до такой степени, что лишил жизни другого человека или покушался сделать это. Смертная казнь в этом случае представляется ученому «как бы лекарством для больного общества»[120]. Просветитель справедливо отмечает, что назначение наказания зависит от государства: «строгость в наказаниях более уместна в деспотических государствах, принцип которых – страх, чем в монархиях и республиках, которые имеют своим двигателем честь и добродетель. В умеренных государствах любовь к отечеству, стыд, боязнь порицания заключают в себе обуздывающую силу, которая в состоянии удержать от многих преступлений»)[121]. «Хороший законодатель» в умеренных государствах, по мысли Ш.Л. Монтескье, будет не карать, а улучшать нравы («В этих государствах хороший законодатель не столько заботится о наказаниях за преступления, сколько о предупреждении преступлений; он постарается не столько карать, сколько улучшать нравы») [122].
Идеи Ш.Л. Монтескье оказали серьезное влияние на формирование пенитенциарных воззрений Ч. Беккариа. В своей книге «О преступлении и наказании» (1764 г.) Ч. Беккариа указывает, что основным «мерилом преступлений является вред, наносимый ими обществу… Всякое преступление, хотя бы и направленное против частных лиц, приносит вред обществу, но не всякое преступление направлено непосредственно на разрушение общества»[123].
