Бенедикт Сарнов - По следам знакомых героев
— Я просто перестаю вас понимать, Холмс! — взорвался он. — Объясните наконец этому господину, что Хлестаков никаких денег ни у кого не выманивал! Они сами совали ему эти деньги. А он, может быть, даже и не догадывался, что его принимают за ревизора.
— Так я в это и поверю, — пожал плечами Остап. — Как говорила в таких случаях моя приятельница Эллочка Щукина, шутите, парниша!
— Не стоит спорить, друзья, — мягко прервал эти препирательства Холмс. — У меня есть предложение. Давайте пригласим сюда Хлестакова, и пусть он сам честно и правдиво расскажет нам, как было дело.
Предложение Холмса было встречено с энтузиазмом.
— Прекрасно!.. Отличная мысль!.. А вот и он… Нет, господа, вы только поглядите на его лицо! Ну прямо ангел небесный!.. Невинный ягненок… Даже я не мог бы притворяться с таким искусством…
Холмсу пришлось на этот раз довольно долго действовать своим председательским колокольчиком, чтобы утихомирить этот взрыв чувств, вызванных появлением Хлестакова.
— Иван Александрович, — обратился он к вновь прибывшему, когда страсти улеглись, — я прошу вас честно и откровенно ответить почтенному собранию на несколько вопросов.
Хлестаков не без изящества поклонился.
— Извольте, господа! Я готов!
— Ваши рекомендатели изобразили здесь дело таким образом, что вы якобы с умыслом выдали себя за ревизора…
— Само собой, с умыслом, — легко согласился Хлестаков. — Ведь на то и живешь, чтобы срывать цветы удовольствия.
Признание это вызвало новую бурю восторга. Вдохновленный успехом, который имели его слова, Хлестаков продолжал все с большим воодушевлением:
— Слава богу, мне не впервой выдавать себя за высокопоставленных особ. Однажды я даже выдал себя за главнокомандующего. Солдаты выскочили из гауптвахты и сделали мне ружьем. А один офицер, который мне очень знаком, после мне говорит: «Ну, братец, ну и ловок же ты! Представь, даже я и то совершенно принял тебя за главнокомандующего…»
— И после этого вы станете меня уверять, что этот человек не выдающийся мошенник? — подал реплику Джефф Питерс.
— Натурально, выдающийся, — мгновенно обернулся к нему Хлестаков. — Со многими знаменитыми жуликами знаком. С Лжедмитрием на дружеской ноге. Бывало, часто говорю ему: «Ну что, брат Лжедмитрий?» — «Да так, брат», — отвечает. Большой оригинал. «Полно уж тебе, говорит, на мелочи размениваться, за всякую мелкую сошку себя выдавать. Учись, говорит, у меня! Пора уж тебе начать выдавать себя за государя императора!» Ну, я тотчас взял да и выдал себя за государя. Всех изумил.
Холмс решил пустить в ход самое страшное свое оружие — иронию.
— Скажите, Иван Александрович, — вкрадчиво спросил он, — а знаменитая княжна Тараканова, которая выдавала себя за законную претендентку на российский престол, это случайно были не вы?
Но ядовитая ирония Холмса разбилась вдребезги о непробиваемую стену хлестаковского легкомыслия.
— Натурально, это был я, — тотчас согласился Хлестаков.
— Да ведь она же была женщина! — не выдержал Уотсон.
— Ах, да, правда, она точно была женщина, — легко подхватил Хлестаков. — Но была еще другая княжна Тараканова, так то уж был я!
— Лед тронулся, господа присяжные заседатели! — торжественно объявил Остап. — Теперь, я надеюсь, вы все убедились, что в лице мсье Хлестакова мы столкнулись с мошенником высочайшего класса. Поистине ему нет среди нас равных. Я предлагаю избрать его президентом нашего славного Сообщества. Надеюсь, Панург не станет возражать и добровольно сложит с себя полномочия в пользу моего подзащитного.
Аудитория шумно поддержала предложение Остапа:
— Правильно!.. Верно!.. Долой Панурга!.. Да здравствует Хлестаков!
Хлестаков приосанился. Лицо его приняло важное, надменное выражение. В эту минуту его и впрямь можно было принять за высокопоставленную особу.
— Извольте, господа, — величественно сказал он. — Я принимаю ваше предложение… Так и быть, я принимаю… Только у меня чтоб — ни-ни!.. Ужу меня ухо востро!..
— Да что же это такое! — окончательно вышел из себя Уотсон. — Что с ними, Холмс? С ума они все посходили, что ли? Неужели не понимают, что все это ложь! Ложь от начала до конца! Все было совсем не так. Эти чиновники сами по глупости приняли его за ревизора…
— По глупости? — усомнился Джефф Питерс. — Ну, нет! Так не бывает. Один дурак еще куда ни шло. Но чтобы все чиновники в городе вдруг оказались дураками…
— Что верно, то верно! — подтвердил его коллега Энди Таккер. — К сожалению, так не бывает.
— Да, так не бывает… — горестным вздохом прошелестело по залу. Видно было, что все собравшиеся здесь плуты были бы счастливы, если бы мир состоял из одних только дурачков и простофиль. Но, увы… О таком счастье можно разве только мечтать.
— Господа! — воспользовался общим замешательством Холмс. — Позвольте я внесу некоторую ясность. Вы совершенно правы: одной только глупостью чиновников тут ничего не объяснишь. И тем не менее мой друг Уотсон сказал вам чистую правду. Хлестаков действительно обманул вас: он вовсе не выдавал себя за ревизора.
— Как не выдавал?.. Вот так штука!.. Не может быть! — посыпалось со всех сторон.
— Если почтенное собрание не возражает, — продолжал Холмс, — я сейчас приглашу сюда главного виновника всей этой истории, и он сам вам все объяснит.
Холмс незаметно нажал кнопку дистанционного управления, и перед изумленными плутами предстал гоголевский городничий.
— Честь имею представить вам, господа! — объявил Холмс. — Антон Антонович Сквозник-Дмухановский! Городничий… Милостивый государь, — обратился он к городничему, который, мало чего соображая, стоял, вытянувшись в струнку, держа в полусогнутой левой руке свою форменную треуголку, а правой придерживая шпагу. — Милостивый государь! Благоволите объяснить почтенному собранию, как вышло, что вы Ивана Александровича Хлестакова, персону, по правде говоря, не слишком внушительную, приняли за важную птицу? Это он, что ли, так ловко пустил вам пыль в глаза?
— То-то и горе, что не он, — прохрипел городничий. — Я… Я… сам во всем виноват. Сам приехал к нему в нумер, сам намекнул: понимаю, дескать, что ты за птица. Можно сказать, почти насильно уговорил принять титло вельможи.
— Что же, однако, побудило вас совершить столь странный поступок? — спросил Холмс. — Разве уж так он был похож на государственного человека?
— Он?! Похож?!! — взъярился городничий. — Да ничего в этом вертопрахе не было похожего на ревизора! Вот просто ни на полмизинца не было похожего!
— Как же вы так обмишурились? — продолжал свой допрос Холмс.
Из груди городничего вырвался горестный вздох:
— То-то и обидно! Тридцать лет на службе. Ни один купец, ни один подрядчик не мог провести. Мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! — он махнул рукой. — Нечего и говорить про губернаторов…
— Так что же все-таки произошло? — настаивал на своем Холмс. — Что могло заставить вас, человека опытного и совсем неглупого, так чудовищно промахнуться?
— Эх, ваше превосходительство! — в сердцах воскликнул городничий. — Будто вы сами не знаете… Страх заставил, вот что!
Но Холмс не удовлетворился этим ответом.
— А откуда он взялся, этот страх? — продолжал он наступать на городничего. — Почему, собственно, вы так испугались?.. Говорите смело, здесь все свои.
— Да как же было не испугаться-то? — удивился городничий. — Кто из нас богу не грешен, царю не виноват? Рыло-то в пуху! А тут — как гром среди ясного неба — едет, мол, ревизор. Да с секретным предписанием. Да инкогнито!.. Ну, у меня вся душа от страха так в пятки и ушла. А с нею вместе и последние остатки разума.
Холмс удовлетворенно кивнул.
— Благодарю вас, Антон Антонович. Я вполне удовлетворен вашим объяснением. Вы можете быть свободны.
Городничий исчез, словно растворился в воздухе.
— Ну-с, друзья мои! — обратился Холмс к собранию. — Теперь, я надеюсь, вам ясно, что главный плут в комедии Гоголя «Ревизор» вовсе не Хлестаков, а…
— Городничий! — торжествующе выкрикнул Уотсон.
— Собственно, даже не один городничий, а все чиновники. Все до одного. Все они плуты, мошенники, взяточники, у всех у них рыльце в пушку. Потому-то все они и перепугались смертельно, узнав, что к ним в город едет ревизор.
— И все-таки, что ни говорите, — сказал Остап, — а этот Хлестаков тоже плут порядочный. Вы только вспомните, как ловко он тут нас всех охмурил. Почище, чем ксендзы Адама Козлевича. Даже я, и то ему поверил. Может быть, мы все-таки примем его в нашу теплую компанию? — обратился он к собранию.
Но на этот раз даже неотразимое обаяние Остапа Бендера не произвело своего обычного действия.
