Фридрих Гернек - Пионеры атомного века (Великие исследователи от Максвелла до Гейзенберга)
На собрании Общества немецких естествоиспытателей и врачей в Веймаре в октябре 1964 года Гейзенберг прочел перед широкой аудиторией, собравшейся в национальном театре, доклад о состоянии новейших исследований в области теории элементарных частиц. Ученый пришел к выводу, что элементарные частицы "являются до некоторой степени теми формами, в которых проявляется энергия, если она стремится стать материей". Придерживаясь точки зрения современной теории элементарных частиц, он полагал, что в споре греческих философов о природе мельчайших материальных единиц Платон, утверждавший, что это должны быть математическо-симметрические формы, был более прав, чем Демокрит, который считал атомы бесконечно малыми вещами.
В своих работах "Изменения основ естествознания", "Картина природы в современной физике" и "Физика и философия" Гейзенберг высказал свое мнение по спорным натурфилософским и теоретико-познавательным вопросам. Если ранее он склонялся к субъективно-идеалистическим воззрениям, то в последнее время он придавал большое значение тому утверждению, что копенгагенское толкование квантовой теории ни в коем случае не является позитивистским.
"В то время как позитивизм исходит из чувственных восприятий как элементов бытия, - говорил он в 1957 году, - копенгагенская интерпретация рассматривает описываемые в классических понятиях объекты и процессы, то есть фактическое, в качестве основы всякого физического объяснения. Вместе с тем признается также, что статистичность природы законов микрофизики устранена быть не может, так как всякое знание "фактического" в силу квантовомеханических законов природы является знанием неполным" (см. факсимиле).
С отказом от субъективного идеализма в мышлении Гейзенберга наметился поворот к объективному идеализму: процесс, подобный тому, который произошел в мышлении Эйнштейна. Все более частые ссылки на Платона служат новым подтверждением того, что взгляды философов-идеалистов также могут стимулировать мышление естествоиспытателей. В этом случае важную роль играет то, каким образом перерабатываются в сознании исследователя эти стимулы. Впрочем, к некоторым гносеологическим положениям Гейзенберга с полным правом можно отнести замечание, сделанное В.И. Лениным в "Философских тетрадях" относительно некоторых идей объективного идеалиста Гегеля: "Рукой подать к материализму".
Борьба физика-мыслителя против старой механистически-догматической "онтологии" и против порой бессознательных попыток поставить ее во взаимосвязь с некоторыми новыми достижениями атомной физики заслуживает поддержки всех прогрессивно настроенных естествоиспытателей и философов. Однако при этом не следует забывать слова Поля Ланжевена о том, что невозможно во всей глубине охватить и объяснить проблемы атомной физики, не руководствуясь диалектическим материализмом.
Вернер Гейзенберг входил в группу ученых, подписавших весной 1957 года Гёттингенское обращение, он поддерживал также и другие заявления, направленные на уменьшение напряженности и на сохранение мира. Он неоднократно подчеркивал высокую ответственность именно физиков-атомщиков в деле предотвращения мировой войны.
"Изобретение атомного оружия, - говорится, например, в его книге "Физика и философия", - поставило и перед наукой и перед учеными совершенно новые проблемы. Влияние науки на политику стало много больше, чем оно было перед второй мировой войной; и это обстоятельство налагает двойную ответственность на ученых, особенно на физиков-атомщиков". Долг физиков, подчеркивал Гейзенберг, указать своим правительствам на невообразимые масштабы разрушений, которые, несомненно, будут последствием войны с применением ядерного оружия.
Большой вклад в становление физики атомного века внесли Джеймс Франк и Густав Герц, выступившие как исследователи в том же году, что и Нильс Бор. Их опыты с электронной бомбардировкой и их последующая исследовательская и педагогическая деятельность имели большое значение для развития атомной физики.
После доцентуры в Берлинском университете, которая была прервана первой мировой войной, Джеймс Франк с 1922 по 1933 год был профессором экспериментальной физики в Гёттингене. Вместе с Максом Борном, выдающимся представителем теоретической физики, он стал центром той блестящей школы исследований атома, которая создала Гёттингену мировую славу в этой области. Студенты удивлялись прежде всего необычайной способности Франка к чисто наглядному методу рассмотрения, позволявшему ему понимать и объяснять труднейшие физические проблемы, при решении которых другие не могли обойтись без "костылей математики".
Враждебная науке политика гитлеровского фашизма и преследование евреев побудили знаменитого ученого из солидарности с уволенными коллегами отказаться от своего поста весной 1933 года. От "льготы", которая полагалась ему как участнику мировой войны, он также наотрез отказался. Вначале исследователь оставался в Гёттингене, где на своей квартире проводил научные коллоквиумы с учениками и друзьями. В конце 1933 года он был вынужден, однако, покинуть родину.
После короткого пребывания в Балтиморе и Копенгагене Франк долгие годы работал в Соединенных Штатах Америки, с 1938 года - в исследовательском институте в Чикаго. Его научные интересы были обращены в основном к исследованиям в области молекулярной спектроскопии и фотосинтеза. Однако самым главным его делом в США была по словам одного из его учеников, общественная деятельность, которая нашла свое отражение в 1945 году в докладе Франка.
Доклад Франка, документ человечности и свидетельство понимания научно-политической ответственности ученого, составленный в несколько необычной форме, сделал имя физика известным далеко за пределами круга ученых. К сожалению, это предостережение, которое служило образцом для всех последующих выступлений исследователей-ядерщиков против злоупотребления достижениями атомной физики, так же не достигло задуманной цели, как и памятная записка, которую Нильс Бор за год до этого передал президенту США. Сторонников империалистической политики силы не интересовали тревоги ученых-гуманистов.
Джеймс Франк, которому по случаю 150-летия Университета им. Гумбольдта было присвоено в 1960 году звание почетного доктора, четыре года спустя в последний раз посетил столицу Германской Демократической Республики. Вместе с Лизой Мейтнер и Густавом Герцем он участвовал в Галилеевском коллоквиуме, который проводился во время "Дней Берлинского университета" в апреле 1964 года в Магнусхаузе на Купферграбене. Через несколько недель после этого, 21 мая 1964 года, исследователь внезапно скончался в Гёттингене. Он закончил свой жизненный путь в том городе, где 12 лет был учителем многих, ставших позднее знаменитыми физиков-атомщиков.
Его друг и сотрудник Густав Герц, также принимавший участие в первой мировой войне, восстановив силы после тяжелого фронтового ранения весной 1917 года, участвовал в конкурсе на получение доцентуры в Берлинском университете. Он представил работу "Об энергетическом обмене при столкновении между медленными электронами и молекулами газа" и четырнадцать статей по физике Его публичная испытательная лекция была посвящена принципу Доплера. В первой половине 20-х годов Герц работал "физиком от промышленности" в Голландии. В 1925 году он был приглашен в университет Галле. С 1928 года исследователь (награжденный совместно с Джеймсом Франком Нобелевской премией) преподавал в течение семи лет в Высшей технической школе в Берлине. Его учениками были известные физики, в их числе Эрвин Мюллер, создатель электронного микроскопа.
Будучи вынужденным в 1935 году оставить кафедру, он стал руководителем исследовательской лаборатории на одном из крупных промышленных предприятий Берлина. После 1945 года Густав Герц вместе с другими известными немецкими учеными и изобретателями, Петером Адольфом Тиссеном, Максом Штейнбеком и Манфредом фон Арденне, работал в течение 10 лет в Советском Союзе. За свои выдающиеся научные достижения он получил в 1951 году Государственную премию СССР.
После возвращения в Германскую Демократическую Республику Густав Герц руководил в Лейпциге Физическим институтом при Университете им. Карла Маркса. Вышедший под его редакцией многотомный "Учебник ядерной физики" принадлежит к числу лучших работ такого рода по ядерной физике. Его работы по разделению изотопов, исследование квантообразного возбуждения атомов электронами и его значительный вклад в область физики разреженного газа и физики твердого тела Немецкая Академия наук в 1950 году отметила присуждением ему своей высшей награды - медали Гельмгольца.
Нильс Бор, его ученики и соратники во всем мире строили свои исследования на таких физических представлениях, которые были заложены еще Максом Планком на пороге XX века. Бор неоднократно высказывал свое глубокое восхищение творцом идеи о квантах. В своей статье в планковском юбилейном сборнике в 1958 году он писал: "Развитие квантовой физики, которое в результате плодотворного сотрудничества целого поколения физиков столь углубило и расширило наши знания об атомных процессах и о строении материи, представляет собой один из интереснейших периодов в истории физики. Каждый, кто был свидетелем этого развития, все снова и снова вынужден был удивляться тому вдохновению и той проницательности, которые привели Макса Планка к его основополагающему открытию. Я всегда буду хранить благодарные воспоминания об этом благородном и добром человеке".
