Майкл Талбот - Голографическая Вселенная
Мнения Вейса и Уиттона подтверждаются результатами последнего опроса в отношении экстрасенсорных явлений. Удостоверившись в том, что опрос анонимен, 58 % из 228 опрошенных психиатров (многие из них были деканами медицинских факультетов) заявили, что для выпускников-психиатров «весьма желательно разбираться в экстрасенсорных явлениях»; 44 % признали за экстрасенсорикой немаловажную роль в процессе лечения [34].
Таким образом, оказывается, что страх быть осмеянным представляет собой большой, если не главный, камень преткновения для того, чтобы научный истеблишмент начал серьезно изучать экстрасенсорику. Нам надо больше таких пионеров, как Вейс и Уиттон, не побоявшихся высказать свои убеждения, обнародовав результаты открытий. Короче говоря, нам нужен парапсихологический эквивалент Розы Паркс(59).
Еще один момент фундаментальной перестройки науки — расширение понятия научного доказательства. Экстрасенсорные и духовные явления всегда играли значительную роль в истории человечества и сформировали некоторые фундаментальные аспекты нашей культуры. Но поскольку эти аспекты трудно проверить в лаборатории, наука постоянно игнорировала их.
Более того, при изучении этих явлений выделялись и записывались наименее значимые результаты. Например, одно из открытий в области ПЛВ-феномена, которое наука посчитала достойным записи, было изменение мозговых волн при выходе ПЛВ-субъекта из телесной оболочки. Читая об опыте Монро, с другой стороны, понимаешь, что он содержит открытия не менее важные для человечества, чем открытие Колумбом Нового света или изобретение атомной бомбы. Действительно, те, кто наблюдал за работой настоящего ясновидящего, мгновенно оценивали всю важность и глубину происходящего, в отличие от сухой статистики, фиксируемой Р. Х. и Луизой Райн.
Это, впрочем, не значит, что работа Райн не заслуживает особого внимания. Но когда большое число людей сообщают об одном и том же опыте, их истории должны рассматриваться как важные научные свидетельства. Такие свидетельства нельзя игнорировать только на том основании, что они не поддаются строгой документации, в отличие от других, объективных параметров изучаемого явления. По этому поводу Стивенсон говорит следующее: «Я считаю, что лучше изучать неопределенности, связанные с важными проблемами, чем быть окончательно уверенными в тривиальных фактах» [35].
Следует заметить, что такой «практический» подход принят для исследования других неизученных до конца природных явлений. Идея, согласно которой вселенная появилась в результате одного изначального толчка, или Большого Взрыва, принимается без вопросов большинством ученых. А ведь это странно, поскольку, несмотря на убедительные соображения, никто еще не доказал истинность этой теории. С другой стороны, если психолог, занимающийся феноменом клинической смерти, заявит о том, что область, посещаемая ПЛВ-субъектом, действительно является другим уровнем реальности, он сразу же будет атакован за «недоказанное» заявление. И это столь же странно, поскольку для такого заявления существуют не менее убедительные свидетельства. Другими словами, в науке принимаются вероятные толкования в отношении важных вопросов, только если они подпадают под категорию «модных». Однако такой двойной стандарт неприемлем, если деятели науки в самом деле намереваются сделать сколько-нибудь значительный шаг в сторону изучения экстрасенсорики и явлений духовного порядка.
Первый шаг в этом направлении состоит в том, чтобы наука отказалась от своих доспехов объективности, то есть идеи о том, что наилучший способ изучения природы — отстраненный аналитически-беспристрастный, и заменила его на холистическое(60) участие. Важность такого сдвига подчеркивалась многими учеными; именно о его необходимости речь велась на протяжении всей книги. Во вселенной, в которой сознание физика влияет на реальность элементарной частицы, позиция доктора влияет на действие плацебо, сознание экспериментатора влияет на работу машины, а имагинальное может просочиться в физическую реальность, мы не можем более делать вид, что отделены от предмета изучения. В голографической и омниктивной вселенной — вселенной, где все вещи находятся в непрерывном континууме, — строгая объективность невозможна.
Это особенно верно при изучении экстрасенсорных и духовных явлений, поэтому нам должно быть ясно, почему в некоторых исследующих это явление лабораториях достигают положительных результатов, в то время как в других опыты проваливаются. Действительно, некоторые исследователи паранормального уже отошли от «строго объективного» подхода и приняли подход холистический. Так, например, Валери Хант обнаружила, что на ее экспериментальные результаты влияло присутствие людей, находившихся в состоянии опьянения, и поэтому она запретила таким людям появляться в лаборатории, пока проводились измерения. Русские парапсихологи Дубров и Пушкин обнаружили, что они успешнее повторяют результаты, полученные другими парапсихологами, если все испытуемые субъекты находятся под гипнозом. Оказалось, что гипноз устраняет нарушения, возникающие у субъектов от проникновения сознательных мыслей и представлений, и помогает получать «более чистые» результаты [36].
Хотя такая практика сегодня может показаться необычной, она может стать стандартной, как только наука начнет проникать дальше в голографическую вселенную.
Переход от объективного к холистическому методу непременно отразится на той роли, которую сегодня играет ученый. Все более очевидной становится важность переживания в процессе наблюдений, а не просто одни лишь наблюдения; поэтому логично предположить, что ученые все меньше будут только наблюдателями, а все больше участниками наблюдаемого. По выражению Хартмана: «Желание измениться — вот существенная характеристика холистического ученого» [37].
Мы можем отметить, что некоторые из таких трансформаций уже происходят. Например, вместо того, чтобы «объективно» наблюдать за племенем конибо, Харнер сам выпил галлюциногенный напиток. Ясно, что не все антропологи отважились бы на такой риск, но не менее ясно и то, что, став участником, а не просто внешним наблюдателем, Харнер смог узнать гораздо больше о тонких мирах.
Успех Харнера наводит на мысль, что вместо того, чтобы просто брать интервью у ВТВ — и ПЛВ-субъектов и других путешественников в тонкие миры, ученые будущего могут изобрести способы путешествовать самим. Исследователи тонких снов уже изучают этот феномен путем самостоятельного входа в такие внутренние пространства. Другие могут применять иные методы или разрабатывать новейшие способы исследования внутренних миров. Например, не будучи ученым в строгом смысле этого слова, Монро изобрел метод записи специальных ритмических звуков, которые, по его мнению, стимулируют ВТВ. Он также основал исследовательский центр, названный Институтом прикладных наук Монро в Блу-Ридж Маунтинс, и подготовил уже сотни человек для испытания ПЛВ-феномена. Разве он не приближает будущее, когда в вечерних новостях мы будем узнавать не только о героях-астронавтах, но и о героях-«психонавтах»?
Эволюционный толчок к высшему сознанию
Наука может быть не единственной силой, подталкивающей нас к выходу в запредельное. Как указывает Ринг в своей книге «По направлению к Омеге», существует убедительное свидетельство того, что ПЛВ-феномен находится на подъеме. Как мы уже видели, в племенных культурах люди, пережившие опыт ПЛВ, преобразуются настолько, что сами становятся шаманами. Современные ПЛВ-субъекты также духовно преобразуются. Из обыкновенных людей, предшествующих переживанию ПЛВ, они эволюционируют до тонко организованных, открытых и отзывчивых личностей и далее до экстрасенсов. На основании этого Ринг приходит к выводу, что, возможно, мы являемся свидетелями «шаманизации современного человечества» [38]. Он также полагает, что мы наблюдаем «эволюционный толчок к высшему сознанию, универсальному для всего человечества».
ПЛВ может быть не единственным трансформационным феноменом, появившимся на поверхности коллективной человеческой психики. Гроссо считает, что рост числа явлений Девы Марии на протяжении прошлого столетия также имеет под собой эволюционные причины. Множество исследователей, включая Рашке и Балле, полагают, что резкое увеличение случаев появления НЛО за последние десятилетия носят эволюционный характер. Несколько исследователей, включая Ринга, указывают на то, что контакты с НЛО напоминают шаманские инициации и могут свидетельствовать о шаманизации современного человечества. С этим согласен Стрибер: «Я думаю, это достаточно очевидно. Вне зависимости от того, что собой на самом деле представляет феномен НЛО — результат чьих-либо целенаправленных действий или же какое-либо природное явление, — мы имеем дело со своего рода экспонентным скачком от одного биологического вида к другому. Я подозреваю, что явление, которые мы наблюдаем сегодня, это процесс эволюции в действии» [39].
