А. Степанов - Число и культура
Турция, член НАТО с 1952 г., ассоциированный член ЕС, уже десятилетиями заявляет о своем желании стать действительным членом, встречая полуопределенную реакцию "подождать". На хельсинкском саммите ЕС в декабре 1999 г. после многолетних споров и унижений эта страна, наконец, официально признана кандидатом в члены Союза, хотя "кандидатский стаж" может длиться неопределенно долго [398]. Другие мусульманские субъекты в последнее время также ищут свое место в Европе. Это сломавшая перегородки автаркической самоизоляции Албания, менее десяти лет назад избавившаяся от атеистического коммунистического режима, еще не вышедшая из полосы внутренних вооруженных волнений, оказывающая поддержку сепаратистским движениям албанцев югославского Косово, Македонии, что внушает некоторым аналитикам и журналистам подозрения в существовании планов создания "Великой Албании". Это Северный Кипр, с 1974 г. занятый турецкими войсками и в 1975 г. провозгласивший себя независимым (что, впрочем, до сих пор не признано международным сообществом) Турецким федеративным государством Кипр, с 1983 г. – Турецкой республикой Северный Кипр (ТРСК)(53) . Наконец, это упоминавшееся Косово, большинство населения которого составляют мусульмане-албанцы, ожесточенно борющиеся за суверенитет. Трудно избежать впечатления, что в Европе – под прямой или косвенной эгидой Турции – стремится образоваться исламский ансамбль, который в потенции располагает кватерниорной структурой.(54) Не вполне компактный, находящийся на юго-восточной периферии Европы, он отличается (пока?) заметным вирулентным оттенком. Турция прикладывает все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы закрепить свой европейский статус, не отстать от остальных в поиске естественных – и даже искусственно созданных – союзников. Касательно судьбы этого ансамбля – удастся ли ему легитимизироваться? будет ли он принят в ЕС? – на настоящей ступени анализа трудно прийти к обоснованным выводам. Поэтому прежде составим сводный реестр европейских региональных ансамблей – быть может, "с высоты птичьего полета" ситуация станет яснее?
В западной части европейского континента обнаружены следующие ансамбли: германский, романский, Скандинавия и Бенилюкс, – всего четыре. В более проблемной восточной: Балтия, Вышеградский ансамбль, юго-восточный, югославский и, наконец, исламский, – т.е. пять. Неохваченными остались Британия и Ирландия, вопрос о них требует заслуженного внимания.
Почему в данном случае нарушается общее правило: отсутствует не только тетрада, но даже триада? – Возможно, из-за географической изолированности Британских островов: не хватает соседей, нет и "полнокровного" ансамбля? Сравнительно недавно здесь существовала всего одна страна. Бросим взгляд на исторический ряд.
В конце ХII в. Ирландия завоевана Англией, в 1801 г. в англо-ирландской унии ликвидированы остатки ее автономии. Волнения 1919 – 21 гг. приводят к заключению в 1921 г. договора, согласно которому Ирландии предоставляется статус доминиона. В 1949 г. Ирландия провозглашена республикой. С тех пор на Британских островах два государства, а не одно.
Отделенность проливом – не достаточное условие для логико-семантического обособления островов (сходные географические обстоятельства не мешают включению Кипра в состав юго-восточного ансамбля, Исландии – скандинавского, не говоря о том, что территория Турции разделена Босфором и Дарданеллами и ее ансамбль разбросан по мусульманским анклавам). В данном контексте, вероятно, уместно вспомнить об английской политической традиции последних веков – служить "балансиром" в континентальных европейских делах, попеременно присоединяясь то к одной, то к другой из складывавшихся коалиций. Со времен Столетней войны 1337 – 1453 гг. и войн с Голландией в ХVII в. Англия последовательно воздерживалась от серьезных самостоятельных акций на континенте, ставя акцент на военно-морском предотвращении возможной высадки сухопутных сил европейских противников, а также на расширении собственных владений в других частях света. Ей действительно удалось добиться исторической "равноудаленности" от любой из стран европейского континента, от складывающихся здесь долгосрочных альянсов. Политико-психологический интерес Британии, ее, так сказать, интенция до сих пор в значительной мере направлены не внутрь ЕС, а вовне.
Учитывая важность поднятой темы, целесообразно опереться на мнение специалистов-историков. В третьем томе "Материальной цивилизации"- ("Время мира") Ф.Бродель утверждает: "Между 1453 и 1558 г., между окончанием Столетней войны и отвоеванием Кале Франсуа де Гизом, Англия, сама в тот момент не осознавая, сделалась островом (да простят мне это выражение) – понимай: автономным пространством, отличным от континента. До этого решающего периода Англия, невзирая на Ла Манш, на Северное море, на Па-де-Кале, была "телесно" привязана к Франции, к Нидерландам, к Европе , вытесненная из Франции, она оказалась сведенной к самой себе" [62, с. 60 ], – и приводит высказывание Артура Юнга, сделанное около 1740 г.: "Его обитатели должны более думать о том, как себя защитить, нежели о том, чтобы распространить свои завоевания на континент. Им было бы весьма трудно оные сохранить, по причине отдаленности и превратностей моря" [там же, с. 361]. "Правило действовало и для европейцев применительно к острову", – добавляет Бродель. Присутствовали и иные факторы. Продолжим цитирование "Времени мира".
"Одновременно разрыв с континентом в 1529 – 1533 гг. был "продублирован" разрывом с Римом, что еще более усилило "дистанцирование" английского пространства. Реформация, как справедливо сказал Намье, была также и языком национализма. Англия стремительно ее приняла, а затем бросилась, или была брошена, в авантюру, имевшую многочисленные следствия: король сделался главой англиканской церкви, он стал папой в своем королевстве , а что еще больше ее подтолкнуло, так это то, что Британские острова, долгое время бывшие на краю света, у оконечности Европы, сделались после Великих открытий отправной точкой плавания к новым мирам. Конечно, Англия не преднамеренно отделилась от старого европейского "блокшива", имея в виду лучше открыться для мира, но результат оказался именно таким. И плюс к тому дополнительный залог отделения и самостоятельности – память прошлого, враждебность Европе, слишком близкой, которую не удалось бы выбросить из головы" [там же]. Наконец: "Англия ощущала себя подвергающейся угрозе со стороны политически опасной Франции, вскоре обретшей чрезмерные преимущества Испании, Антверпена с его господствующими купцами, а позднее торжествующего Амстердама" [там же, с. 362].
Адресовав известные издержки тона описания Англии французскому происхождению историка, мы не вправе игнорировать саму аргументацию. Как сказано, в позиции Британии до сих пор заметны как определенная настороженность к европейскому континенту, так и живой политический интерес, направленный далеко за его границы.
Последнее относится не только к Британии. В Ирландии проживает 3,5 млн. чел. (данные 1983 г.), тогда как в США – 50 млн. ирландцев. Когда диаспора более, чем в четырнадцать раз превосходит по численности оставшихся, где же тогда "настоящая" Ирландия? Гордость разносторонними достижениями своей эмиграции (например, к ирландцам по происхождению относятся клан Кеннеди, президент США Б.Клинтон) – важнейший компонент национального сознания, особенно если учесть, что сама Ирландия принадлежит к "бедным" Европы.
Находят ли такие моменты выражение в современной политике? – В данном контексте сошлемся на перманентно декларируемые "особые отношения" со США со стороны британских официальных лиц, причем, дело не исключительно в декларациях, но и в подтверждении их на практике, в последовательной сдержанности британцев, с которой они подходят к решению проблем формирования общеевропейских институтов, независимых от США.(55)
В той же связи знаменателен и следующий факт. Почему в по-прежнему влиятельную Организацию по безопасности и сотрудничеству в Европе, ОБСЕ, входят – наряду с собственно европейскими странами, государствами бывшего СССР (более половины географической Европы – его территория) – также США (пусть на правах сверхдержавы) и дополнительно Канада? Канада формально остается доминионом Британии, поэтому? Но тогда отчего не плюс и Австралия, другой "белый", англоязычный крупный доминион? И здесь мы неизбежно должны обратиться к понятию "расширенной Европы", поскольку ни один политико-экономический блок в современных условиях, включая ЕС, не является строго изолированным. В границах такого расширенного понятия оказываются несколько "родственных" политико-экономических блоков в собственном, т.е. узком, значении: наряду с ЕС, также СНГ и "белая", англоязычная часть Северной Америки, НАФТА (определенная доля канадцев, впрочем, считает родным языком французский).(56)
