Валентина Сченснович - Россия и мусульманский мир № 1 / 2012
3) пределы власти – способность к тиражированию лояльности в обмен на протекцию.
Социальная база радикализации ислама – социальные слои или этнонациональные общности, отделенные от потоков бюджетных средств и имеющие альтернативные источники доходов. Рассматривая правящие слои в контексте данного вопроса, можно выделить три основные группы. Прежде всего, можно говорить о номенклатурной элите, сформировавшей свой идеологический и хозяйственно-правовой профиль в ходе распределения бюджетных средств. Выделяется бизнес-элита, сформировавшаяся во многом из номенклатуры, но дистанцировавшаяся от нее и обретающая иной хозяйственный профиль. Идеология национальных бизнес-элит в республиках Северного Кавказа – это синкретическое смещение патернализма (генезис капитала), национализма (республика как налоговый плацдарм для общероссийского льготного оперирования) и либерализма (открытость, прозрачность границ и пр.). Эта группа – существенное препятствие для радикализации ислама.
Важной нишей, по мнению экспертов, для радикального ислама представляется образованная среда, состоящая из людей экономически неадаптированных в той хозяйственно-экономической конфигурации, которую выстроили для себя успешные северокавказские диаспоры в России. Обрести свой внутренний властный статус эта элита может, только опираясь на радикально-исламскую риторику. Хозяйственной инфраструктурой для усиления этого слоя могут быть экономические связи с исламскими, арабскими странами, подготовленные в учебных заведениях Ирана, Иордании, Саудовской Аравии кадры, возвращающиеся на родину и оказывающиеся естественными конкурентами этнических бизнес-элит, ориентированных на Россию, или номенклатурных элит, дотируемых Москвой. Свое место в политической и духовной жизни альтернативные элиты смогут обрести только в определенном социально-экономическом контексте (сокращение тех социальных дивидендов, которые получают северокавказские общества от делового и политического «обращения» первых двух упомянутых нами национальных элит). Значительное расслоение, коррупция – вот выражение кризиса «национальной идеи» и почва исламизации. Потенциал таких элит прямо соотносится с количеством обучающихся в Турции, Иране и арабских странах в расчете на душу населения; этой точки зрения придерживаются как эксперты русской и русскоязычной национальностей, так и коренное население республик СКФО.
У граждан республик СКФО ваххабизм ассоциируется с чеченской войной, и на вопрос: «Как Вы относитесь к запрету религиозного течения ваххабизм в Российской Федерации?» подавляющее большинство населения отвечает, что он несет угрозу социально-экономической и политической жизни в ареале их проживания. Самый высокий процент с нейтральным отношением – у респондентов Карачаево-Черкесии, а самый высокий процент затруднившихся ответить – среди жителей Адыгеи и Кабардино-Балкарии.
В обществе есть мнение: нужен жесткий контроль, должна проводиться профилактика со стороны государства. И если бы такая профилактика проводилась, мы смогли бы избежать очень многих негативных последствий и научиться снимать напряжение. Необходимо, особенно сельским населенным пунктам, провинциальным городам, предоставлять большую культурную и языковую автономию, возможность самовыражаться на родном языке, иметь свое печатное издание, т.е. нужна коммуникация, а не изоляция, в результате которой противоречия загоняются вглубь и люди становятся еще более замкнутыми. Необходимо не просто примирить одни народы с другими, а создать условия, в которых люди могли бы чувствовать себя комфортно.
Ваххабизм, по мнению экспертов, не всегда понимается правильно. Одни полагают, что надо к нему подходить очень тонко, осторожно. В обществе должны доминировать не запретные меры, а вестись большая разъяснительная работа. Запрещать необходимо только в тех случаях, если это связано с крайним экстремизмом, если движение неотвратимо несет агрессию, неприятие других религий. Другие эксперты придерживаются мнения, что ваххабизм не является синонимом терроризма, это государственная религия Саудовской Аравии, российские ваххабиты запятнали себя участием в террористических актах, сформировав негативный имидж ваххабизма.
В политическом прогнозировании мы считаем важным учесть отношение населения республик СКФО к шариату, который предполагает полную идентичность образа жизни и моральных норм Корану. С историко-социологической точки зрения шариат можно понимать как учение об исламском образе жизни, представляющее комплекс обязательных религиозно-правовых предписаний и норм, основанных на Коране и Сунне.
Как видим, число желающих жить в шариатском государстве невелико, только в двух республиках данная проблема значима и набирает весомый процент. Национализм на Северном Кавказе концентрируется вокруг ислама, а связь национализма и ислама носит более противоречивый характер. Идеология этнического национализма и ислам подпитывали друг друга в ситуациях самоопределения в отношении России как определенно неисламского государства. В условиях самостоятельности возникает напряжение между исламом и национальной идеологией. Одним из проявлений этого противоречия является фрагментация сети исламских учреждений, явная тенденция к их разделению по этническому признаку. Но именно кризис национальных протогосударств будет иметь всплеск исламизма как свое следствие. Кризис этнической (шариатской) государственности и этнических солидарностей обостряет потребность в исламе как подлинном ресурсе солидарности и политической силы. Как нам кажется, с этих точек зрения можно объяснить установки населения в Карачаево-Черкесии, Ингушетии и отчасти Чечни.
Особенно разрушительными последствиями для социума стали попытки использования религии как альтернативы действующему позитивному праву, выдвижения концепции «верховенства шариата» как на территории Дагестана, так и Чеченской Республики и Ингушетии. Если лидеры вооруженных групп взывали к исламу в целях обрести политическую легитимность и верховенство, то со стороны невооруженного народа была наивная вера во всемогущество упрощенно понимаемого шариата, который способен почти моментально и радикальным образом покончить с преступностью и решить острые социальные проблемы.
Материалы исследования показали, что подавляющее большинство граждан республик СКФО соблюдают основные религиозные, обряды. Религия оказывает влияние на различные сферы социальной жизни общества. Часть взрослого населения Северного Кавказа считает себя принадлежащей к той или иной религиозной организации, хотя число регулярно читающих Библию (Коран) незначительно.
Существует определенная модель в отношении к религии, обусловленная возрастом, полом, образованием и местом проживания. Обычно пожилые люди религиознее тех, кто относится к более молодым возрастным группам. Женщины, как правило, чаще вовлекаются в лоно религиозных организаций, чем мужчины, сельские жители активнее соблюдают религиозные обряды, чем горожане. В целом, посещаемость религиозных храмов и открытое выражение религиозных чувств чаще встречаются среди состоятельных людей, чем среди бедных групп населения, богатые не упускают возможность продемонстрировать свое отношение к религии публично: ремонтируют или строят религиозные храмы, передают им в дар ценные вещи.
Согласно материалам наших исследований, значение ислама и посещаемость мечетей заметно растут. Появление ваххабизма, делающего ставку на личную духовность, привлекает многих жителей, потому что их пугают негативные процессы, которые происходят в регионе. По мере того как подрывались традиционные социальные устои после 90-х годов XX в., люди начинали искать объяснение происходящему и утешение в религии. Религиозный фундаментализм на Северном Кавказе – результат социально-экономической и политической нестабильности в регионе. Лидеры ваххабизма призывают последователей к строгой приверженности принципам, верований, к буквальному пониманию основных терминов («реформаторство» или «обновление») и считают, что доктрины, возникающие в результате такого прочтения, должны применяться ко всем отраслям общественной жизни и выступать как оппозиция к модернизационным попыткам, которые происходят на Северном Кавказе.
«СоцИс: Социологические исследования», М., 2011 г., № 8, с. 107–114.ДАГЕСТАН И ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ
ПРОБЛЕМЫ ЮГА РОССИИ
Республика Дагестан после распада СССР стала субъектом Российской Федерации, который граничит с пятью государствами: с Казахстаном, Туркменией, Ираном по морю, с Азербайджаном и Грузией по суше. В связи с природно-географическим положением более масштабные взаимодействия у Дагестана развиваются с Азербайджаном. На современном этапе между Россией и Азербайджаном, благодаря адекватной каспийской политике (сначала В. Путина и Г. Алиева, а потом президентов Д. Медведева и И. Алиева), решены многие противоречия и преодолены разногласия как в политической, так и в экономической областях.
