Бьюла Астор - Между «да» и «нет»
— Да нет, не может такого быть! Джейк не способен на подобные вещи. Да и с какой стати? Если он захочет жениться, любая с радостью пойдет за него.
— Ты имеешь в виду его бывших любовниц? — не без сарказма спросила Джейми. — Знаешь, Бет, по-моему, Джейк слишком горд для этого. Он хочет такую жену, которая целиком и полностью будет в его подчинении. Невинное создание, не знающее других мужчин, не имеющее ни душевного, ни сексуального опыта. Не сомневаюсь, что Аманда в его глазах именно такое существо, и он уверен, что из нее получится превосходная жена. К тому же она единственный ребенок в семье, а отец ее очень богатый человек.
— Я знаю, что вы с Джейком не ладите, но все же он не настолько плох, каким ты его себе представляешь. — Бет была явно расстроена. — У него, конечно, есть недостатки, он порой грубоват и упрям, но…
— Не спорь со мной, Бет, — устало проговорила Джейми. — Джейк человек достаточно хладнокровный, чтобы решить, чего он хочет от жизни, и, когда цель поставлена, он будет идти к ней, не озираясь на такие пустяки, как чувства и эмоции.
Явно озадаченная горестной холодностью кузины, Бет встала.
— Я зашла только поглядеть, проснулась ли ты. Пойду сделаю тебе чашку чая. Ты уверена, что с тобой все хорошо?
Кивнув, Джейми отвернулась и уткнулась лицом в подушку. Она чувствовала, что с ней далеко не все так хорошо. Но надо же как-то — хоть словесно — защитить себя от реальности предстоящей встречи с Джейком. Каждый раз повторяется одно и то же. Она попыталась изгнать из сознания мучительное воспоминание о его объятиях, о желании прижаться к нему всем телом. На лбу ее выступил пот, живот пронзила острая боль. Боже, пожалуйста, сделай так, чтобы это не было правдой, пусть это окажется просто плодом ее воображения. А вдруг Джейк догадается, что ее равнодушие и холодность к нему — только хрупкий барьер, за которым она все эти годы таила свою любовь? Сама мысль об этом была ей мучительна.
3
Еще один день прошел. Вздохнув, Джейми заперла дверь офиса и торопливо вышла в холод раннего ноябрьского вечера.
В последнее время работы у них хватало, но не из-за этого лоб ее постоянно хмурился, а глаза потускнели от усталости. Даже Ральф, ее партнер, заметил, что она утратила свою обычную холодность и самообладание. За это надо благодарить Джейка, думала она с раздражением, и ее рот кривился.
На прошлой неделе она получила сумбурное письмо от матери, писавшей ей, как они с Марком разволновались, узнав от Джейка, что она собирается приехать к ним на Рождество.
Джейк внушил им надежду. Припер ее тем самым к стене, сделав невозможным найти причину в последний момент отказаться от поездки домой. Насколько болен Марк? Глубокая озабоченность еще больше наморщила ее лоб. На все вопросы об отчиме она получала успокоительные, но уклончивые ответы. Вот и сейчас мать сообщала, что у Марка лишь небольшая ангина. Но что, если с ним что-то более серьезное? Что, если?.. Страх сжал ее сердце при мысли о том, что с отчимом все может обстоять гораздо хуже, чем ей говорят. Она понимала, что не простит себе, если Марк умрет, так и не повидавшись с ней.
Все было бы иначе, если бы Джейк не жил так близко к родителям. С тех пор как на него легко руководство фабрикой, он то и дело наведывается в Куинсмид, чтобы обсудить с отцом текущие вопросы, и она все время откладывала свое намерение навестить близких, ибо ей невыносима была мысль встретиться с ним в доме, где она познала столь идиотскую радость.
Как типично для Джейка это высокомерие, с которым он будет ожидать ее прибытия в прошлое и вести себя так, словно ничего не случилось. Ох, если бы не Ванда… Они собирались сказать родителям о своих чувствах, когда те вернутся из отпуска. Джейк решил, что свадьбу они отпразднуют на Рождество. Как наивна она была, полагая, что он любит ее, и как умело держал он ее в неведении относительно своих истинных мыслей и целей.
Да, ее любовь не нашла ответа. Но гораздо больнее ранило то, что она, все детство и юность смотревшая на него снизу вверх, обожавшая его и буквально ослепленная блеском этого полубога, которому поклонялась, — она безоглядно поверила, что он действительно любит ее, и наивно полагала, что этот бывалый и весьма привлекательный мужчина, разменявший третий десяток, страстно влюбился в неопытного подростка, которого знал чуть ли не с младенчества.
Но неужели, если бы Ванда не открыла ей глаза на правду, было бы лучше? Она часто задавала себе этот вопрос, но всякий раз хитроумно уходила от ответа.
Джейми нравилась ее работа, кроме, пожалуй, рекламной стороны бизнеса, столь необходимой для престижа их небольшой фирмы, — это было нечто такое, что она предпочитала оставлять Ральфу. Но интересно, стала ли бы она затевать свое дело, дающее к тому же не такую уж большую прибыль, будь она женой Джейка и матерью его детей?
Особых амбиций и устремлений она никогда не имела, что не значило, однако, что она думает о себе как о человеке, способном лишь на ведение домашнего хозяйства. Маргарет Брайертон доказывала дочери, что женщина может оставаться независимой и знать себе цену, и в то же время иметь все, что делает женщину женщиной. Да она и сама видела, что Марк при всем его богатстве, силе и влиянии так же зависим от ее матери, как и она от него. Любые эмоции, переживаемые одним человеческим существом из-за другого, непременно делают его в чем-то уязвимым и зависимым. Так что хватило бы женщине ума, и она прекрасно сумеет остаться независимой и в браке, с усмешкой подумала Джейми, выходя из вагона метро и сливаясь с толпой, устремившейся к эскалаторам.
Пока она добиралась до своего дома, ветер усилился и исхлестал ее ледяными потоками. Этот небольшой, ветхий, почти полуразрушенный дом в викторианском стиле она купила на те сравнительно небольшие деньги, которые остались ей от отца. Теперь, пять лет спустя, дом стал превосходной рекламой работы ее компании.
Она вошла в небольшой холл и зажгла свет. Ясной парижской лазури ковер успокоительно действовал на глаза, а желтоватый оттенок стен изгонял память о холодном унынии ноябрьского вечера.
Использовав все свои познания, Джейми нашла для внутреннего убранства дома единое цветовое решение, причем в каждой комнате главный акцент ставился на эффекте контраста.
Как всегда, первое, что она сделала, вернувшись домой, поднялась в спальню, чтобы сбросить с себя сугубо официальный деловой костюм.
Спальня была выдержана в желтоватых и голубых тонах, но здесь желтое было нежного сливочного оттенка, а плотная кремовая ткань штор и покрывала кровати имела мелкий цветочный рисунок. Драпировки, свисавшие с кольца, вделанного в потолок, обрамляли изголовье кровати, обе занавески и покрывало были отделаны по краям ярко-голубой тканью, которая точно повторяла цвет ковра. Джейми потратила немало времени, чтобы подыскать именно тот оттенок голубого, и осталась довольна полученным эффектом, хотя понимала, что образ ее спальни намекает на обитание здесь более фривольного и женственного существа, чем то, за которое ее принимало большинство людей.
Гардеробы в спальне были искусно скрыты панелями, отделанными цветочной тканью, настенные лампы рассеивали по комнате теплый золотистый свет.
В доме было только две спальни, но каждая со своей ванной, и Джейми использовала для их отделки те же золотисто-желтоватые тона, что и в спальнях. Гостевая спальня была украшена более изысканно — традиционная викторианская бронза и красное дерево, — что весьма подходило комнате с высоким потолком.
Принимая душ, она горестно подумала, что стала совсем как старая дева. Она отбросила эту дурацкую мысль, вытерлась большим мохнатым полотенцем и оделась в ярко-зеленый теплый спортивный костюм.
Спустившись вниз, Джейми прошла на кухню, приготовила себе яичницу-болтунью и чашку кофе и на подносе отнесла все это в небольшую студию, расположенную в задней части дома.
Уютно устроившись в покойном кресле, она занялась своим ужином, рассеянно глядя на экран телевизора.
Только здесь, в своем собственном доме, она могла по-настоящему расслабиться, но теперь даже тут не чувствовала себя в безопасности, как было когда-то. Безопасность? Мысль об этом заставила ее нахмуриться. А чего, собственно, ей бояться? Джейка? Нет, тут он ее не достанет. Пусть он и вынудил ее поехать домой на Рождество, но у него была веская причина, сам-то он в ее компании не нуждается. Ей нечего бояться его ни в эмоциональном, ни в сексуальном плане, просто потому, что она ему не нужна.
Нет, ей нечего и некого бояться, кроме себя самой и страха выдать Джейку свои чувства, особенно если придется терпеть его общество достаточно долго. Так что реальная причина ее нежелания ездить домой связана не с возмущением или неприязнью, а только с тем, что, как она ни старалась, не могла выбросить его из своего сердца. Господи, да сколько же можно об этом думать? Ведь все равно ничего нового не придумаешь.
