Ольга Новикова - Актуальные проблемы Европы №3 / 2010
Кое-кто в России видит или выдумывает реальную угрозу своему положению, исходящую от волны демократизации в странах Восточной Европы. Однако связь НАТО с этой волной носит лишь косвенный характер, поскольку НАТО, в отличие от бывшего Варшавского пакта, не вмешивается в дела государств-членов, не говоря уже о партнерах НАТО по программе «Партнерство во имя мира». Поэтому словесные выпады против НАТО с этой точки зрения делаются совершенно не по адресу. Если укрепление демократических институтов и верховенства закона, более высокий уровень защиты прав и свобод человека, развитие рыночной экономики и т.д. воспринимаются как угроза России, то тогда эти упреки следует адресовать Совету Европы и Европейскому союзу.
Несмотря на то что юридические положения ст. 1 °Cевероатлантического договора остались без изменений, реальная политика расширения НАТО претерпела весьма существенную эволюцию. Геостратегические соображения (хотя все еще важные) перестали быть преобладающим мотивом, в то время как либерально-демократический критерий приобрел большее значение. С 1990-х годов эволюция от сугубо военного альянса к региональной политической организации, организации безопасности с более широким международным предназначением отражалась также и на практике расширения НАТО. Расширение НАТО, которое предшествовало расширению Европейского союза и в большинстве случаев поддерживалось им, способствовало демократическому транзиту в Южной Европе и укрепляло молодые демократии в Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европе. Альянс внес значительный вклад в преодоление идеологических антагонизмов в Европе и сгладил резкое разделение «Восток–Запад». Однако бывший «железный занавес» явился выражением не только идеологической конфронтации между либерализмом и коммунизмом, но также, и даже в большей мере, борьбы за власть между Западом во главе с Соединенными Штатами, с одной стороны, и Советским Союзом, где доминировали русские, – с другой. Этот второй антагонизм не мог исчезнуть вместе с крахом коммунизма в России, а лишь приобрел иную, более мягкую форму как новый конгломерат сотрудничества и конфликтов между расширенным Альянсом и Российской Федерацией. Эти взаимоотношения преимущественно и будут определять вероятность и границы дальнейшего наступления НАТО на пространство «ближнего зарубежья» России.
ЛитератураAsmus R. D. Opening NATO’s door. – N.Y.: Columbia univ. press, 2002.
The Challenge of NATO enlargement / Ed. by Bebler A. – Westport, CT: Praeger, 1999.
Congressional presentation for foreign operations for fiscal year 1998 / US Secretary of State. – Wash.: Gov. print. off, 1997.
Die Debatte über die kosten der NATO-Osterweiterung / Ed.by Pradetto Au. and Alamir F. M. – Baden-Baden: Nomos Verlagsgesellschaft, 1998.
The effects of enlargement on bilateral relations in Central and Eastern Europe / Ed.by Wohlfeld M.; WEU Institute for security studies. – P., 1997. – June. – (Chaillot paper; N 26).
European security and NATO enlargement: A view from Central Europe / Ed. by Blank. S. J. – Wash., DC: Strategic studies institute, 1998.
Hungary and NATO / Ed. by Pietsch L. – Budapest: Hungarian Atlantic council, 1998. – (Euro-Atlantic library; I).
NATO Handbook. – Brussels: NATO office of information and press, 2006.
NATO in the 21st century, NATO parliamentary Assembly, October 2, 1998. – Mode of access: http://www.nato-pa.int/Default.asp?SHORTCUT=340
NATO, France, Alliance Atlantique, Spring 2009. NATO’s anxious birth. The prophetic vision of the 1940s. / Ed. by Staercke de A. – L.: NATO review, 1985.
NATO’s anxious birth. The Prophetic vision of the 1940s / Ed. by Staercke de A. – L.: NATO review, 1985.
Pierre A. NATO at fifty. New challenges, future uncertainties.: Special report. – Wash., D C: US institute of peace, 1999.
Rationale, benefits, costs and implications. Report to the Congress on the enlargement of the North Atlantic Treaty Organization / Released by the Bureau of European and Canadian Affairs, U.S. Department of State. – Wash., 1997.– February 24.
Simon J. NATO enlargement and Central Europe: A study in civil-military relations. – Wash.: NDU press, 1996.
Study on NATO enlargement. – Brussels: NATO, 1995. – September.
Szayna Th.S. NATO enlargement 2000-2015. Determinants and implications for defense planning and shaping: Project Air Force. – Arlington: RAND, 2001.
Перевод с английского А.А. ПаульВыбор Франции: «Атлантизм» с «европейским подтекстом»
Аннотация. В статье вскрываются мотивы, лежащие в основе французской политики по отношению к США и НАТО на протяжении последних сорока лет. Автор освещает исторические предпосылки, современное состояние и основные направления политики Франции в отношении НАТО в контексте европейской и евроатлантической интеграции. Особый акцент сделан на выявлении возможных последствий реанимации полноценного членства Франции в Альянсе для глобальных и региональных интересов Пятой республики.
Abstract. The article points to the reasons assumed as a basis of the French policy towards the United States and NATO for more than forty years. The author reviews historical preconditions, current state of affairs in the policy of France vis-а-vis NATO and the main fields for rapprochement between the Fifth Republic and the Alliance within the context of European and Euro–Atlantic integration. The article focuses on possible implications for global and regional interests of France after its fully fledged membership in NATO has been restored.
Ключевые слова: трансатлантическая безопасность, атлантизм, сближение Франции и НАТО, реинтеграция Франции в НАТО, Общая европейская политика в области безопасности и обороны, мультилатерализм.
Keywords: transatlantic security, atlanticism, France and NATO rapprochement, France's reintegration to NATO, Common European security and defence policy, multilateralism.
Юбилейный саммит Североатлантического альянса, состоявшийся в апреле 2009 г., ознаменовал собой начало очередного важного этапа в истории организации. Вопреки некоторым прогнозам сессия Совета НАТО стала не просто торжественным мероприятием, приуроченным к очередной круглой дате, а превратилась в наполненную конкретным содержанием встречу лидеров стран евроатлантического сообщества. Подтверждением тому стали принятые по ее итогам решения, среди которых и назначение нового генерального секретаря организации, и включение в состав блока на условиях полноправного членства еще двух государств, и начало процесса обсуждения будущей стратегической концепции НАТО. Наконец, одним из главных решений встречи на высшем уровне стало долгожданное «возвращение» Франции в военные структуры Альянса.
Именно последнее событие явилось своего рода «визитной карточкой» всего саммита, для проведения которого был весьма символично выбран французский Страсбург (наряду с немецким Килем) – одна из столиц объединенной Европы.
Решение президента Н. Саркози вернуть свою страну в военные структуры Североатлантического альянса спустя 43 года после исторического решения Ш. де Голля о выводе Республики из-под общего командования НАТО и ликвидации на французской территории иностранных военных баз, разделило французское общество (равно как и национальную элиту) на сторонников и противников сближения с блоком1 [см.: Pools and research]. Восстановление «полноценного» членства Франции в НАТО спровоцировало не меньший раскол и в политико-экспертных кругах стран Запада, которые также не пришли к единому мнению в попытке объяснить и обосновать этот весьма неоднозначный шаг, предпринятый Н. Саркози. Можно сказать, что экспертное сообщество условно разделилось на два лагеря: «модернистов» и «консерваторов». Первые убеждены, что реинтеграция Пятой республики в военные структуры блока кардинальным образом изменит ее внешнюю и оборонную политику, спровоцирует конец сорокалетней «эпохи голлизма» и «французской исключительности» [Moran]. Вторые более осторожны в своих оценках, склоняясь к мысли, что «возвращение» станет скорее символическим актом, мало влияющим на уже сложившийся формат политики Франции в рамках НАТО и франко-американских отношений [Bozo, p. 14]. По мнению этой группы экспертов, Франция, никогда не покидавшая рядов НАТО, а в последние годы интенсифицировавшая военное сотрудничество с блоком и без участия в его интегрированных военных структурах (малоинтересных для Республики с военной точки зрения), отныне подтвердит de jure свое уже давно de facto полноценное членство в Альянсе [NATO 3.0, р. 40].
С учетом того, что обеим концепциям присущи как сильные, так и слабые стороны, они требуют большего уточнения, в особенности применительно к таким понятиям, как «атлантизм», «голлизм» и «исключительность». Последняя словесная формула, которой столь часто оперируют публицисты, постепенно начинает приобретать характер некоей абстракции, если рассматривается в отрыве от конкретно-исторической проблематики, связанной с выходом Франции из интегрированных военных структур НАТО в марте 1966 г.
Франция и командования НАТО: эволюция отношенийРешение первого главы Пятой республики о выводе национальной армии из-под командования НАТО было продиктовано отнюдь не эфемерными амбициями президента, а сугубо прагматическими соображениями, которыми тот руководствовался в условиях биполярной конфронтации. С учетом активно продвигавшихся Соединенными Штатами с середины 1960-х годов (изобиловавших международными кризисами) весьма провокационных с точки зрения обеспечения коллективной безопасности концепций «гибкого реагирования» и «многосторонних ядерных сил» полноценное участие Франции в военных структурах НАТО создавало дополнительный риск вовлечения вооруженных сил Республики в войну «на чужих условиях». При этом союзнические обязательства по ст. 5 – единственной статье Вашингтонского договора, способной в условиях «большой» войны ограничить временные рамки для консультаций и консенсуса, создавали условия, когда такое «вовлечение» могло произойти автоматически. Однако еще более тревожной Парижу казалась перспектива, связанная с возможным «самоустранением» США от гарантий по защите Западной Европы. Такое развитие событий, с точки зрения французского руководства, теоретически не исключалось, особенно на фоне стремления Вашингтона снизить риск эскалации советско-американского конфликта в случае военного столкновения между НАТО и ОВД [Bozo, p. 217].
