Петр Романовский - Избранные партии
В 1939—1942 гг. я написал ряд других работ по истории и теории шахмат, в том числе исследование о матч-реванше Алехин — Эйве, послесловие к амстердамскому турниру 1938 г.,исследование об основах ладейного эндшпиля, ряд очерков по истории шахматной культуры, о творчестве Чигорина и много других статей, опубликованных частично в журнале «Шахматы в СССР».
Прежде чем написать эти и другие работы, мне пришлось критически осмыслить свое собственное творчество, окончательно определить, в чем состоят принципиальные основы русской шахматной школы, еще и еще раз вернуться к произведениям классиков русских шахмат Чигорина и Алехина. Я пришел к следующим выводам:
1. Русскую шахматную школу творчески основал и оформил Чигорин. Следовательно, творческие позиции русской школы отталкиваются в основном от взглядов Чигорина.
2. Что является особенно характерным для творческих взглядов Чигорина? Безусловная их прогрессивность. Это значит, что Чигорин подходил к шахматам не с точки зрения мертвой и изживающей себя игры, приемы и методы которой досконально уже изучены, а как к непрерывно развивающемуся искусству, к искусству, которое находится в движении, в непрестанном росте.
3. Такой подход Чигорина к шахматам находится в непримиримом противоречии с попытками свести процессы шахматной борьбы к определенным схемам и построениям, имеющим целью подменить живую творческую фантазию сухими логическими рассуждениями о том, что хорошо и что плохо, т. е голым рационализмом.
4. Стремление сделать отправными пунктами шахматной борьбы абстрактные догмы и представления, якобы пригодные для всех случаев жизни, независимо от конкретной обстановки, всегда вызывало гневный протест Чигорина.
5. Возможности активных действий для фигур Чигорин выводил из их расположения в отношении друг друга. Конкретные пути к сочетанию этих действий для достижения намеченной цели являлись для Чигорина основой реалистического плана.
6. Культивируемые западными школами различные виды преимуществ и слабостей, безотносительно к динамике борьбы и к общей позиционной обстановке, рассматривались Чигориным как схоластические принципы, ограничивающие творческую мысль и фантазию.
Фланговая лишняя пешка, сила двух слонов, слабое поле и прочие общие позиционные принципы отнюдь не отрицались Чигориным, но их оценку и значение он определял в зависимости от данной, конкретной позиции, динамики ее развития.
Период 1936—1940 гг. был для меня проверкой моих шахматных взглядов, которые я и изложил в вышеперечисленных своих трудах. В основном они сводятся к следующему:
1. Советская шахматная школа продолжает и развивает традиции классиков русских шахмат — Чигорина и Алехина.
2. План, в основе которого лежит стратегический замысел, должен быть реалистичным, т. е. отталкиваться от основных требований позиции. Выносить решение в «духе позиции» — это значит понять главную задачу, выдвигаемую ею конкретно, как можно конкретнее представить себе динамику предстоящей борьбы.
3. Наша отечественная шахматная школа, развивающаяся в условиях социалистической действительности, является прогрессивной школой. Следовательно, дух новаторства, смелый эксперимент и связанная с ним доля риска, предвидение должны определять как творческий процесс за шахматной доской во время партии, так и работу исследовательского и научного характера.
4. Игра безинициативная, игра на то, чтобы «лишь не ухудшить позиции», состоящая из полупассивного маневрирования и выжидания ошибок противника, чужда по своему духу традициям советской школы.
5. Русская школа в шахматном искусстве является подлинно художественной; смелая фантазия и глубокое творческое начало служат ее основами. Дух живой инициативы, комбинационное решение позиции, высокая техничность — вот черты, которые должны характеризовать и большей частью характеризуют игру лучших представителей советского шахматного искусства — достойных продолжателей русской классической линии.
Вот, строго говоря, исходные положения, которые лежат в основе моих творческих взглядов. Все остальное, например критическое отношение к догмам, к абстрактной оценке позиции, к холодному, объективистскому подходу при исследовании процессов борьбы и многое другое, является уже деталями, сопутствующими изложенным выше основным моментам.
* * *
В заключение этого автобиографического очерка позволю себе привести несколько строк из письма к одному из моих учеников, преподавателю Самаркандского университета О. И. Панычу, которое являлось ответом (и критикой) на его работу о Чигорине. Письмо это было отправлено в феврале 1952 г.
«...Вторая моя претензия заключается в том, что в своих шахматных комментариях, высказываниях, репликах, рассказах Вы как-то сторонитесь жизни. Ведь истинная красота шахмат, этого казалось бы сугубо условного мира мыслей, состоит именно в их реалистичности, в их глубокой приближенности к жизни...»
И далее: «Жизнь и шахматное искусство гармонично в моем миросозерцании слились воедино...»
Думаю, что эти высказывания весьма характерны для моих шахматных взглядов.
Избранные партии
В качестве вступления к этой основной части своей книги считаю необходимым высказать читателям те соображения, которыми я руководствовался при подборе и комментировании партий.
Моим главным критерием было желание возможно полнее изложить свои взгляды на сущность шахматного творчества и показать их применение на практике. При этом я стремился не к простому объективному изложению, а к разъяснению своих взглядов, выросших и творчески окрепших в условиях нашего нового общественного строя, обеспечившего такие большие успехи советской шахматной школы.
Вместе с тем мне хотелось показать и сделать наиболее понятным широким читательским кругам внутренний смысл процессов борьбы, их идейную сущность. Это побудило меня отвести в комментариях большое место аналитическим исследованиям, а в ряде случаев значительно расширить комментарии, особенно когда разъяснение какой-либо актуальной темы требовало обращения к материалам исторического характера.
В своих комментариях я стремился вскрыть ошибки в процессе игры и показать их влияние на конечный результат партии. Мне хочется, однако предупредить читателей, что поражение в партии часто является не результатом случайного, Допущенного по прямому недосмотру, ошибочного хода, а следствием общего несовершенного, чересчур одностороннего, а иногда и прямо ошибочного подхода к оценке позиции. В таких случаях не один ход, а целая серия ходов олицетворяют неправильность принятых решений и влекут за собой поражение.
Этой глубоко принципиальной стороне вопроса я уделил в комментариях много места. Вместо осуждения или одобрения отдельных ходов я старался в своих комментариях дать оценку решениям, следствием которых явились эти ходы и, таким образом, старался установить не столько самый факт ошибки, сколько причину ее происхождения.
Как правило, я воздерживался от категорических утверждений, когда не имел возможности подкрепить их ссылкой на ту часть теории шахмат, которая достаточно проверена на практике и получила, так сказать, силу закона. По возможности я воздерживался также от утверждений вроде: «лучше играть так-то», или «здесь следовало играть таким-то образом», или «здесь правильно только» и тому подобных обычных в комментариях выражений. Конечно, я оставил за собой право рекомендовать то или иное продолжение, которое мне подсказывали опыт и убеждения, однако, это только рекомендации, предоставляющие самому читателю возможность взвесить все «за» и «против».
Обычно сборники «избранных партий» (например, книги Ботвинника и Смыслова) строятся по хронологическому принципу. В своей книге я применил другой, тематический, принцип. Мне он представляется, в свете поставленной мною задачи, более целесообразным. Поэтому материал расположен последовательно по следующим разделам: а) атака на короля и позицию рокировки; б) контратака; в) атака центра; г) атака на ферзевом фланге. Несколько выпадают из этого перечня последние четыре партии (№ 48—51), они помещены под отдельными рубриками.
Атака на короля и позицию рокировки
№ 1. Защита Каро-Канн Романовский Ильин-Женевский
Турнир, Петроград, 1920 г.
1. е2—е4 с7—с6
2. d2—d4 d7—d5
3. Кb1—сЗ d5:е4
4. КсЗ:е4 Kg8—f6
5. Ке4:f6+ e7:f6
К более сложной и трудной для обеих сторон игре ведет, на мой взгляд, взятие пешкой «g» (см. партию № 48).
6. Kgl—е2
Этот ранний выход коня является началом интересного плана. Но черные не придали ему особого значения.
6. ... Cf8—d6
7. Ке2—g3 0—0
8. Ccl—еЗ f6—f5
Именно на это продвижение, ослабляющее королевский фланг черных, белые и рассчитывали. Черным следовало заняться развитием своего ферзевого фланга.
