Е. Мирочник - Нужное чтение. 1000 новых интересных фактов для ума и развлечения
Иван Крылов был добрым человеком и часто хвалил и слабые произведения, лишь бы не огорчать автора. Однажды один бездарный поэт процитировал во введении к своей книге положительный отзыв, который дал о его произведении Крылов.
— Видишь, Иван Андреевич, как он использовал твою доброту, — сказал Крылову кто-то из его друзей. — Теперь он будет ссылаться на то, что ты хвалишь его произведения.
— Не беда, — ответил спокойно Крылов. — Ведь все знают, что я пишу басни.
Однажды очень тучный человек сказал тощему Бернарду Шоу:
— Вы выглядите так, что можно подумать, будто ваша семья голодает.
— А посмотреть на вас, можно подумать, что вы являетесь причиной этого бедствия.
Бернард Шоу, уже будучи прославленным писателем, однажды столкнулся на дороге с велосипедистом. К счастью, оба отделались только испугом. Велосипедист начал извиняться, но Шоу возразил:
— Вам не повезло, сэр! Еще немного энергии — и вы заслужили бы бессмертие как мой убийца.
Однажды Ильфа и Петрова спросили, приходилось ли им писать под псевдонимом. На что они ответили:
— Конечно, Ильф иногда подписывался Петровым, а Петров Ильфом.
Однажды английский писатель Артур Конан Дойл, врач по образованию, приехал в Париж. На вокзале к нему с решительным видом подошел таксист, молча взял его чемодан, сунул в багажник и, лишь сев за руль, осведомился:
— Так куда же вас отвезти, месье Конан Дойл?
— Как, вы знаете меня? — приятно изумился писатель.
— Впервые вижу, — признался шофер.
— Как же тогда узнали, кто я?
— Да воспользовавшись описанным вами дедуктивным методом, — гордо произнес таксист. — Во-первых, я прочитал в газетах, что Артур Конан Дойл две недели как находится у нас на отдыхе, на Французской Ривьере. Во-вторых, я про себя отметил, что поезд, с которого вы сошли, марсельский. Потом увидел, что у вас загар, который можно приобрести, только побывав на побережье Средиземного моря минимум дней десять. Из того, что у вас на среднем пальце правой руки имеется несмываемое чернильное пятно, заключил, что вы писатель. По манере держаться вы врач, а покрой платья лондонский. Таким образом, сведя все наблюдения воедино, я сказал себе: вот он, Конан Дойл — прославленный творец великого сыщика Шерлока Холмса!
Услышав объяснения таксиста, писатель был потрясен.
— Да вы сами почти Шерлок Холмс! — восторженно воскликнул он, — коли сумели сделать такой вывод по столь незначительным деталям!
— Так-то оно так, — вдруг замялся шофер. — Но я заметил и еще одну небольшую деталь.
— Это какую же?
— Ярлык, приклеенный к вашему чемодану. На нем были крупно выведены ваши имя и фамилия!
Сэр Артур Конан Дойл шутки ради выбрал адреса 12 самых крупных лондонских банкиров, пользующихся репутацией исключительно честных и добропорядочных людей, и послал каждому из них телеграмму такого содержания: «Все выплыло наружу. Скрывайтесь». На следующий день все 12 банкиров исчезли из Лондона. Фактом своего бегства все они признали преступный и антиобщественный характер своей деятельности.
Великий английский драматург Вильям Шекспир в своих пьесах, как правило, всячески расправлялся со своими персонажами.
— Ну, извините, — попросили как-то его поклонники, — нельзя ли написать пьесу со счастливым концом?
— Без проблем, — ответил Шекспир. — Я напишу произведение, в котором все главные герои — полнейшие сволочи. Зал будет рукоплескать, когда они наконец все помрут.
И сел сочинять «Гамлета».
Жена Наполеона Жозефина развелась со своим мужем, и это был первый случай действия закона о разводах, который ввел сам Наполеон.
Александр Дюма как-то обедал у известного врача Гисталя, который попросил писателя написать что-нибудь в его книгу отзывов.
Дюма написал: «С того времени, как доктор Гисталь лечит целые семьи, нужно закрыть больницу».
Врач воскликнул:
— Вы мне льстите!
Тогда Дюма дописал: «И построить два кладбища…»
Лев Толстой считал, что все люди должны честно трудиться, жить скромно и просто. Сам он тоже старался придерживаться этих правил.
Одна дама, приехав на привокзальную площадь на извозчике, оказалась в безвыходном положении. У нее было много вещей, а рядом, как назло, ни одного носильщика. И поезд должен был скоро отойти от перрона. И тут дама увидела мужичка — в сапогах, в опоясанной косоворотке, который тоже направлялся в сторону перрона.
— Голубчик, — обратилась она к нему, — не поможешь ли поднести вещи к вагону? Я заплачу.
Мужичок согласился. Взял вещи и поднес их к поезду. Он внес их в вагон, помог даме разместиться, и она, довольная, дала ему 20 копеек. Мужичок взял монетку, поблагодарил и перешел в свой вагон, классом пониже.
Минул год. Дама присутствовала на благотворительном собрании в одном из московских институтов. Выступали разные влиятельные лица — профессора, попечители, члены общественного совета при институте. И вот председательствующий объявил, что сейчас перед собравшимися выступит граф Лев Николаевич Толстой. Лев Николаевич говорил с кафедры по-французски, а дама, глядя на него, то краснела, то бледнела и чувствовала страшное сердцебиение. В выступающем онаузнала… того самого мужичка, который поднес ей за двугривенный вещи к вагону. В перерыве, сама не своя от волнения, она подошла к Толстому:
— Лев Николаевич. ради бога. извините меня. Я вас тогда на вокзале так оскорбила своим действием.
Толстой узнал ее и ответил:
— Успокойтесь, голубушка. Ничего страшного не произошло. Я тогда честно заработал, а вы честно расплатились.
В Туле местное аристократическое общество решило поставить в городском театре комедию графа Толстого «Плоды просвещения». Дело было летом, Льву Николаевичу послали в Ясную Поляну особое почетное приглашение. Приблизительно за час до начала спектакля к подъезду театра подошел среднего роста коренастый старик, одетый в темно-серую чесучевую блузу, такие же брюки и грубые, очевидно, домашней работы сапоги. Грудь старика наполовину закрывала длинная седая борода, на голове его красовался простой картуз с кожаным козырьком. Опираясь на толстую суковатую палку, старик открыл дверь и медленными шагами направился к входу в партер театра. Здесь его остановили.
— Эй, старик, куда лезешь? — заявил ему один из привратников. — Сегодня тут все господа играют, тебе тут делать нечего… Проходи, брат, проходи…
Старик начал было протестовать, но его взяли под руки и вывели из театра. Однако он оказался строптивого характера: сел около самого входа в «храм Мельпомены» на лавочку и оставался здесь до тех пор, пока к театру не подъехал один из высших представителей местной губернской администрации…
— Граф! — вскричал приехавший администратор. — Что вы здесь делаете?!
— Сижу, — отвечал, улыбаясь, Лев Николаевич. — Хотел было посмотреть свою пьесу, да вот не пускают.
Недоразумение, конечно, тотчас же было улажено.
Однажды после выступления к Есенину подошла женщина с просьбой об автографе — невысокая, с виду лет сорока, черненькая, невзрачная. Назвалась по фамилии — Брокгауз.
— А... словарь? — начал Есенин.
— Да-да! — прервала любительница поэзии (или автографов). — Это мой дядя!
— Здесь неудобно. Едем с нами! — решил Есенин.
Впоследствии его друг Вольф Эрлих спросил, с чего ему вздумалось пригласить с собой товарища Брокгауз («дуреху», как он язвительно ее охарактеризовал).
Есенин задумался.
— Знаешь, все-таки... племянница словаря! — ответил он.
Ги де Мопассан некоторое время работал чиновником в министерстве. Через несколько лет в архивах министерства обнаружили характеристику на Мопассана: «Прилежный чиновник, но плохо пишет».
За всю свою жизнь Винсент ван Гог продал лишь одну картину.
В юношестве, как и все в таком возрасте, Иван Тургенев был легкомысленным молодым человеком. Иногда он приглашал к себе на ланч кучу гостей и забывал об этом. Естественно, гости сильно возмущались и негодовали. Чтобы исправить такое положение и искупить вину, Тургенев начинал извиняться и приглашал всех опять, на обед. Но когда гости снова приходили, то не могли застать его дома. Такое поведение могло повторяться много раз, за что Тургенева можно было смело назвать «мальчишкой», вытворяющим всякие шалости.
Однажды таможенник, досматривая багаж прибывшего в Нью-Йорк британского драматурга, поэта и писателя Оскара Уайльда, широко известного своим остроумием, поинтересовался у высокого гостя, есть ли при нем драгоценности и предметы искусства, которые необходимо внести в декларацию.
— Ничего, кроме моего гения, — ответил Оскар Уайльд.
Однажды ранним воскресным утром жена 32-го президента США Элеонора Рузвельт отправилась с благотворительным визитом в тюрьму. Проснувшись и не обнаружив дома жены, Франклин Рузвельт спросил дежурного секретаря, а где, собственно, первая леди.
