Светлана Барсукова - Неформальная экономика. Курс лекций
Лекция 2 ИССЛЕДОВАНИЕ НЕФОРМАЛЬНОЙ ЭКОНОМИКИ
Проблематизация неформального сектора пришлась на 1970-е годы. Исследования проводились исключительно в развивающихся странах, да и внутри этих стран неформальный сектор описывался как относительно изолированный сегмент экономики, противопоставленный фирменному устройству, привносимому в эти страны транснациональными компаниями. Тем самым неформальность ограничивалась зоной неразвитой экономики. О других ипостасях неформальной экономики не было и речи, что делало полностью оправданным использование понятий «неформальный сектор» и «неформальная экономика» как синонимов. Многим казалось, что такова судьба этой темы. Однако со временем ранняя концепция «неформального сектора» перешла в расширенный концепт «неформальной экономики», являющейся не периферийным элементом, а базовым компонентом экономики многих стран. Как это произошло и какие сформировались подходы к изучению неформальной экономики? Какие грани неформальной экономики выделяют исследователи в качестве предмета изучения?
Старое и новое видение неформальной экономики
Как это обычно бывает, история мысли тесно связана с историей экономических и политических процессов. Вскоре после открытия неформальности в развивающихся странах западный мир захлестнули переосмысления собственного пути развития.
В 1980-е годы происходит сдвиг в экономической доктрине многих развитых стран. Растут сомнения в разумности государственного регулирования, что наиболее отчетливо воплотилось в экономической политике Р. Рейгана и М. Тэтчер, имеющей явный уклон в сторону рыночной свободы. Начинается абсолютизация саморегулятивного потенциала рынка. Тема неформальной экономики получает второе рождение, но уже не как сектора, а как правил игры. Ведь там, где дирижирование рынка становится менее детализированным, возникают иные регулятивные логики.
Кроме того, интерес к этой теме был связан с изменениями в организационно-управленческих схемах, получивших все большее применение на Западе в это время. Речь идет о распространении субконтрактных отношений, в значительной степени регулируемых неформальными правилами. На это же время приходится рост внимания к экономике мигрантов. Этническая экономика выходцев из других стран, упорно придерживающихся собственных схем ведения бизнеса и социальной организации жизни, зачастую была за гранью предписанных законом алгоритмов [Портес, 2004; Portes, Sensenbrenner, 1993]. Отсюда внимание к «нерегулярной занятости» [Mingione, 1990]. Позже эстафету интереса к неформальной занятости подхватят и российские исследователи [Синявская, 2005].
Стало ясно, что реальная экономика шире той, что фиксируется в официальных статистических отчетах. Желание измерить полный объем экономической деятельности привело к развитию количественных методов оценки теневой экономики. Особой популярностью отличались монетарные методы [Feige, 1981; Gutmann, 1979; Tanzi, 1980], «обнаруживающие» теневую экономику через анализ финансовых трансакций. В этой группе лидировали американские ученые [10] . Часть работ была посвящена изменению системы национальных счетов с целью более полного учета теневого сектора, что фактически работало на задачи управления [O’Higgins, 1980; MacAfee, 1980]. Бурно развивались и немонетарные методы оценивания скрытой экономики, как прямые, так и косвенные (обзор методов оценки теневой экономики см.: [Барсукова, 2004, гл. 16, 17]).
Довольно близки по тематике работы, посвященные разного рода экономическим преступлениям, включая коррупцию и взяточничество. По популярности эта тема занимает, пожалуй, одно из ведущих мест в ряду исследований неформальной экономики. Не претендуя на создание методов количественной оценки этих явлений, такие работы выявляют природу экономических преступлений, их видовое разнообразие, условия распространения или, наоборот, сокращения [Economic crime, 2000]. Несколько позже тема экономической преступности получила развитие и в России.
Другая группа ученых сфокусировала внимание на невидимом труде внутри домохозяйств, не опосредованном финансовыми трансакциями и предназначенном для удовлетворения потребностей членов семей. В частности, в английской литературе более представлен анализ неформальной экономики в контексте социальных взаимодействий внутри домохозяйств и между ними на бесплатной основе [Gershuny, 1983; Henry, 1982; Pahl, 1980, 1984]. Фактически английская литература концептуализировала тему домашней экономики. Тема межсемейной взаимопомощи активно развивалась и в Восточной Европе, в частности, реципрокный обмен трудом представлен в работах венгерского социолога А. Шика [Sik, 1985].
Но неформальный мир – это прежде всего мир крестьянских сообществ. Эту идею представляют Дж. Скотт, автор концепции «моральной экономики» [Scott, 1976], и Т. Шанин, чье имя связано с концепцией «эксполярной экономики» [Шанин, 1999]. Если первый исследовал преимущественно жизнь крестьян Юго-Восточной Азии, то второй сфокусировал внимание на крестьянах России. Российское крестьяноведение представлено в работах ведущих отечественных исследователей [Виноградский, 1999; Фадеева, 1999а; Никулин, 1999].
Пожалуй, в отдельный тематический раздел можно выделить многочисленные так называемые этнографические исследования ( case-study ), описывающие феномен неформальной экономики отдельной страны, города, района в контексте происходящих там событий. В частности, популярны описания неформальной экономики мигрантских сообществ и мафиозных кланов. Не претендуя на концептуальность, такие работы пополняли эмпирический багаж науки, фиксировали многообразие проявлений неформальной экономики, ее национальный и локальный колорит.
Развитию исследований неформальной экономики способствовал интерес к структуре реального управления экономикой социалистических стран. Получает признание точка зрения, что так называемая плановая экономика во многом жизнеспособна благодаря внеплановым регуляторам, умению хозяйственников амортизировать жесткость директив неформальными договоренностями между собой и с властными органами. Помимо официальной экономики предприятий общенародной собственности увидели теневую экономическую реальность, с которой власть боролась, но победить не могла. Проницательные исследователи разглядели во «второй экономике» СССР не просто врага, но союзника, решающего те задачи, которые не под силу плановой системе (об этом более подробно мы поговорим в лекции 12). Специфика социально-экономической системы определяла характер «второй экономики» социалистических стран. «Вторая экономика» СССР была представлена Западу преимущественно в работах Г. Гроссмана [Grossman, 1982, 1988] и Ф. Фелдбрага [Feldbrugge, 1989]. «Вторая экономика» венгерского социализма исследовалась, в частности, в работах И. Габора и П. Галаши [Gabor, Galasi, 1985]. В России наиболее яркие исследования неформальной подналадки планового механизма связаны с именами С. Кордонского (идея «административного рынка») [Кордонский, 2000] и Л. Тимофеева [Тимофеев, 1999].
Когда же в 1990-е годы соцлагерь распался, на авансцену вышла тема взаимоконвертации формальных и неформальных институтов в ходе так называемого транзитного периода. Среди работ этого направления нельзя не упомянуть исследования В. Радаева, Ю. Латова, В. Волкова и др.
Как следствие изменившейся геополитической картины мира запустились процессы в странах «третьего мира», зачастую сводящиеся к коллапсу государственности. Исследователи фиксировали, что почти вся экономика некоторых стран становится неформальной. Начались многочисленные эксперименты по наведению порядка, понимаемого в духе усиления формального начала в экономике. Бюрократия далеко не всегда одерживала победу над самоорганизацией [Linking…, 2006]. Одним из главных выводов эмпирических исследований, посвященных этому процессу, стало утверждение, согласно которому нет достаточного основания считать, что деформализация однозначно улучшает или ухудшает социально-экономическое положение страны. То есть государственная интервенция в неформальную экономику может быть оценена в терминах «больше» или «меньше», но это не имеет однозначного соответствия в терминах «лучше» или «хуже».
В этой ситуации ограничивать понятие неформальности узкой зоной слаборазвитой экономики было уже неоправданно. Проблематизированная западными учеными неформальная экономика переросла тематику неформального сектора. Синонимичность этих терминов канула в лету. Интерес исследователей не умещался в прокрустовово ложе «неформального сектора». Многообразие исследовательских вопросов, апеллирующих к разным ипостасям неформальности, привело к развитию целого спектра направлений и, как следствие, к принципиальному расширению понятия неформальной экономики. Под неформальной экономикой стали понимать многообразие качественно разнородных видов деятельности, полностью или частично не подчиненных государственному регулированию, не подкрепленных формальными контрактами и не фиксируемых статистическим учетом.
